– Леша, а как ты думаешь, я бы смогла жить в твоем мире?

– Ты? – Не знаю почему, но меня очень взволновали слова Марики. – Почему ты спросила?

– Просто подумала. Если ты попал в наш мир, то, значит, и я могу попасть в ваш. Я ведь маг, хоть и не особенно квалифицированный и могущественный.

– Ты это серьезно?

– Вполне. В успехе я не уверена, но попробовать можно.

– Нет, Марика, не надо. Не давай мне надежду.

– Ты боишься стать счастливым?

– Я давно вычеркнул это слово из своего словаря. – Я помолчал. – Знаешь, я думаю, что только с тобой я по-настоящему счастлив. Наверное, поэтому меня беспокоит то, что должно произойти послезавтра. Я еще не знаю, что со мной…. с нами случится, но только это будет точка невозвращения. И я боюсь… боюсь…

– Чего, Лешенька?

– Что потеряю тебя, Марика.

– Милый мой, любимый! Не думай об этом. В конце концов, я всего лишь проминж, искусственное существо.

– Не говори так! Когда я сравниваю тебя с теми женщинами, которых знал в той, прежней своей жизни, мне кажется, что это они были бездушными бесчувственными куклами по сравнению с тобой. Ты удивительная. Ты самая прекрасная, самая невероятная девушка во всех мирах Большой Ойкумены.

– В самом деле? Было время, когда ты меня боялся.

– Было, – признался я. – Но я тогда тебя еще не знал. Сейчас я благодарю Мастера за то, что он однажды тебя ко мне приставил.

– Благодаришь? А ведь этот скот все абсолютно правильно просчитал.

– Что именно?

– Ты очень хочешь это знать? Хорошо. Когда я в облике Куршавели пообщалась с тобой в замке Гранстон, я очень быстро тебя расшифровала. Если честно, ты показался мне наивным, простым и очень доверчивым парнем. Ты идеально подходил под свой статус «лох» – уж прости! Когда ты сбежал из замка, я отправилась в Саграмор и встретилась с Мастером. Естественно, рассказала о тебе, о том, как ты обнаружил книгу. Тут и покойный Вард Хельсер явился с донесением – опять же о тебе докладывал. – Марика помолчала. – Мастер тут же разработал план, по которому мне следовало стать твоей постоянной спутницей. Он получил данные Хельсера о твоей внутренней сути. Сукин сын сразу обратил внимание на то, что ты очень восприимчив к женским чарам, инстинктивно тянешься к красивым ярким эффектным девушкам с независимым поведением. Ты уникальный человек, Осташов – силой и принуждением от тебя ничего путного не добьешься. А вот любовь и красота заставят тебя свернуть горы, идти на любые риски и компромиссы. Так решил Мастер – и рассудил, что я идеально подхожу для того, чтобы направлять твои действия в нужном Магисториуму направлении. Я должна была все время контролировать тебя. Постараться сделать так, чтобы ты безгранично мне доверял, а потом использовать тебя в интригах Мастера. Остальное тебе известно – я к тому, что Мастер задумал вывести тебя из большой игры, превратив тебя в очередного графа Радулеску. Он предвидел, что в поисках камня Эль-Шаба ты непременно столкнешься с ставшей вампирицей Нуир-Эгатэ, и результат такой встречи мог быть только одним – ты стал бы Ночным Бессмертным. Это устраивало Мастера. Сделавшись вампиром, ты не смог бы влиять на события, миссия была бы провалена, и ты стал бы просто прислужником Мастера, его пешкой. Кстати, первоначально поиски камня были поручены мне – у меня иммунитет к укусам вампиров, и Мастер планировал с моей помощью заполучить Эль-Шабу, точно так же, как и книгу «Аль-Рисалат». Но что-то пошло не так. Сначала ты отказался пройти Евхаристию Кровью, а потом я почувствовала… поняла, что люблю тебя. Это было такое странное, такое непонятное чувство, что я саму себя испугалась. Я впервые влюбилась, понимаешь?

– Впервые? А как же Крейг?

– Там не было любви, Лешенька. С моей стороны уж точно. Я не солгала тебе, когда сказала, что не люблю его. Простое увлечение, любопытство, ничего больше. Ты моя первая и единственная любовь. Поверь мне.

– Марика, Марика! – Я закрыл глаза и попытался совладать с нахлынувшим на меня невероятным, немыслимым счастьем. – Не надо было этого говорить сейчас, не надо!

– Почему?

– Потому что моя решимость тает. Я больше не хочу продолжать Главный Квест. Я готов приползти к Мастеру, просить вернуть мое тело и все только ради того, чтобы навсегда быть рядом с тобой.

– Даже так? Ты не хочешь победить?

– Хочу. Очень хочу. Но боюсь, что цена победы будет для меня непосильной.

– Лешенька, мой милый, как же я тебя… Не думай ни о чем. Твоя битва стала моей битвой. Я помогу тебе. Мы с тобой одной целое, и только вместе мы сможем победить Мастера. Только так ты сможешь стать самим собой, тем человеком, которого я полюбила. А там пусть будет как будет. Сейчас уже поздно отступать. Ты не можешь, не должен. Нельзя останавливаться в одном шаге от цели…

Я проснулся с чувством острой тоски и какой-то потерянности. За окном светило солнце, время шло к полудню. На какое-то мгновение мне показалось, что я снова стал самим собой, Алексеем Осташовым. Но потом я вспомнил, о чем говорил с Марикой перед тем, как провалиться в сон. Увидел свою руку, лежащую поверх одеяла, и понял, что чуда не произошло.

И все идет к тому, что в последнем акте этой странной пьесы чудеса буду совершать именно я.

Я – и никто другой.

Человек из другого мира, который нынешней ночью понял, что только в этой реальности наконец-то обрел настоящее счастье – и этим счастьем придется рискнуть. Только сейчас, за неполные сутки до последней предстоящей мне битвы я со всей ясностью понял, что я могу потерять.

Я слишком много терял в этой жизни. Я потерял Вику Караимову, Алину, Шамуа.

Смогу ли я, став самим собой, прожить без Марики?

Как мне быть?!

– Как мне быть, Марика? – взмолился я, стоя у зеркала и глядя на отражение. – Я боюсь…

Голос Марики прозвучал как эхо – тихое дрожащее «боюсь», поднявшееся на миг из глубин подсознания. Я ждал, что она скажет мне хоть что-то еще, и не дождался.

Пошли часы, минуты и секунды последнего дня саги под названием «Главный Квест»

Тяжело вздохнув, я начал одеваться.

Тога ждал меня внизу, в обеденном зале, за накрытым столом. Он уже распорядился насчет завтрака.

– Как спалось? – осведомился он.

– Как обычно, – я взял с тарелки еще теплый намазанный маслом тост, откусил кусочек и положил хлеб обратно. В горле встал противный ком, желудок дернулся и сжался. Тога понял, что со мной происходит.

– Волнуешься? – спросил он.

– Скорее, пытаюсь разобраться в своих чувствах.

– И как, получается?

– Нет, – я налил себе в стакан виноградный сок из кувшина, сделал большой глоток и почувствовал, что тошнота понемногу меня отпускает. – Как-то с трудом верится, что я дошел до конца.

– Ты уверен, что это конец?

– Уверен? – Меня насторожил тон казанца. – О чем это ты?

– Просто подумал: а стоит ли думать, что все скоро кончится? Сколько раз мы с тобой были в ситуации, когда все вроде заканчивалось. Вспомни Орморк, вспомни свой визит к Димону в Москву. И все время происходит новый неожиданный выверт, и на тебе – эта песня хороша, начинай сначала! – Тога вздохнул, впился зубами в бутерброд с сыром.

– Честно говоря, я дальше не представляю, какую еще миссию для нас могут выдумать эти козлы из «Риэлити», – заметил я.

– Какую? – ответил Тога, прожевав кусок. – Например, возвращение твоей многострадальной головы. Ты же не собираешься все время торчать в теле Марики.

– А ведь правда! – пробормотал я.

– Я тебя расстроил? – спросил Тога.

– Нет. Но есть все равно не буду. Сейчас бы сигарету.

– А я-то думал, ты окончательно бросил курить.

– Бросишь тут со всем этим бардаком! Одно хорошо – я нашел способ попасть в королевскую резиденцию. Теперь мне не придется терпеть приставания Крейга и…. О, нет!