Больно...

   Черт, как же больно...

   И жутко неприятно, когда сидишь на бревне, как жук на ниточке. Такое впечатление, что оно, это бревно, еще и ворочается внутри, царапает острыми краями, тянет за собой искалеченные кишки и наматывает, наматывает их на себя, ввинчиваясь снизу, как сверло у дрели.

   - О боже... - простонала я, когда от бешеного рева неизвестной Твари содрогнулись стены, покрылся трещинами потолок и начал обваливаться прямо на глазах. Потом почувствовала, что кол в животе еще раз провернулся, щедро покрываясь "синькой", как сквозь мутную пелену увидела, что в мою сторону метнулось несколько смазанных теней. Затем меня дернуло, швырнуло куда-то в сторону. Закружило и сильно повело... а потом все. Темнота. Пустота. И холод. А вместе с ним - легкое прикосновение к разуму из мрака, ощущение знакомого холодка между лопаток и тихий шепот сразу на два напряженных голоса:

   - Держись, Гайдэ... возьми нас за руки и держись... мы не позволим тебе упасть...

   Очнулась я очень нескоро. Весьма и весьма, надо сказать, нескоро: до того, как бесконечная череда внезапно вернувшихся кошмаров, наконец, подошла к концу и решила выпустить меня из плена, прошла, казалось, целая вечность. Мне снова снились скалящиеся и набрасывающиеся со всех сторон Твари. Снова снились их безумные красные глаза. Снова снилась их лютая злоба, пытающаяся захлестнуть меня с головой... но на этот раз я стояла против них не одна. На этот раз за моей спиной, надежно оберегая от угрозы, стояло две одинаковых Тени с неподвижными лицами и медленно клубящейся Тьмой в незрячих глазах. Два брата. Две половинки одного целого. Две разных сущности, некогда решивших слиться в одну. Мои защитники. Мои помощники. Мои верные братья, каждый из которых взял на себя часть моей ноши и держал ее ровно столько, сколько потребовалось, чтобы вернуться из Тени в мир живых.

   Открыв глаза, я довольно долго соображала, где нахожусь. Но спустя пару минут озадаченного разглядывания смутно знакомого потолка все-таки вспомнила: у себя дома. В Рейдане. В спальне на втором этаже, куда меня перенесли чьи-то заботливые и очень мягкие руки. Лежу одна. На собственной постели. Лежу, как самый настоящий труп - бледная, неподвижная и холодная, словно мраморная статуя. Даже руки сложены на груди, как у покойницы. Только свечки, пожалуй, и не хватает.

   Осторожно пошевелившись, я скривилась от стегнувшей по позвоночнику боли и тут же ощутила, что на животе мешается целая гора тугих бинтов. Осторожно приподняв одеяло, так же отстраненно констатировала, что лежу еще и голышом. Наплевала на едва появившееся смущение с высокой колокольни. Затем деловито ощупала повязки и поняла: старые. Явно не успели сменить с вчера. И, судя по этому признаку, в столице еще только-только наступало утро.

   Странно.

   "Синька" на бинтах давно засохшая. Значит, валяюсь я в столь неприличном виде довольно давно. Не меньше суток, а, скорее всего, даже двое. Лина рядом нет - куда-то успел запропаститься. Братьев тоже нет. Окно плотно закрыто и задрапировано шторами до упора, поэтому не сразу разберешь, сколько сейчас времени. В комнате сущий бардак. Шкаф распахнут настежь, являя всему миру гору небрежно кинутых на пол платьев. Внизу все переворошено, как во время пожара. Что там можно искать? Нижнее белье? Или домашний халат? Так вот же он висит, на кресле... э-э... в смысле, уже не на кресле, а почему-то на спинке кровати. Большое зеркало над туалетным столиком закрыто тряпкой, как в доме покойника. Мои бесценные духи небрежно свалены в одну большую кучу. Всякие мелочи просто сброшены в ящик. Сверху горой навалены чистые тряпицы, порванные на лоскуты, стоит таз с холодной водой...

   Ну, все ясно: меня очень трепетно пытались лечить.

   Я осторожно потрогала живот и снова сморщилась: черт, больно. Как нож туда воткнули, хотя, конечно, все далеко не так все плохо, как в самый первый миг. Насчет Твари я, как ни странно, не сильно беспокоилась: раз жива и лежу дома, значит, добили. Да и пырнула я ее напоследок как следует - если Эриол не подвел, ее должно было на куски разнести, изгадив неизвестным хозяевам весь подвал. Так что нормально все. Главное, чтобы ребята не пострадали слишком сильно и чтобы Рорн потом вдосталь получил от них тумаков за то, что не послушал меня сразу.

   Ладно, надо попробовать встать.

   Я решительно откинула одеяло и, тихонько наклонившись, поискала глазами домашние туфли.

   Ага, вон они. Какая-то добрая душа уже успела их некрасиво пнуть и закинуть аж под комод. Блин. Неохота туда лезть. Та-а-к, а это что? Почему в спальне пол уляпан "синькой" от кровати до самой двери? Это с меня что ли, натекло?! Ой, много. Хотя и немудрено - меня ж насквозь проткнули, как канапе. Даже странно, что еще шевелюсь и двигаюсь. Впрочем, кровушка у меня что надо - даже из отдельных кусков срастит и соберет, как мозаику. Главное, чтобы голова на месте осталась, а остальное как-нибудь потом приживется.

   Я очень осторожно встала. С изрядным удивлением обнаружила, что смогла это сделать самостоятельно. Недолго поразмыслила над тем, одевать ли халат, но потом подумала и решила, что в доме могут быть слуги. Да и Эррей (если его, конечно, еще не прибили и не загрызли особо зверским способом) все же не привык меня видеть в столь необычном наряде. То есть, без наряда. Хоть и привык он ко мне за последнее время, но это, пожалуй, будет слишком.

   Отыскав в горе сваленной на полу одежды первое попавшееся приличное платье, я закуталась в него и застегнулась наглухо, как и положено благородной леди. Правда, пожертвовала ради этого снятыми наполовину бинтами. Затем убедилась, что свежей крови нет, хотя нижние тряпицы были пропитаны насквозь, и тихо вздохнула. Ну что? Пойдем на разведку? А то что-то кушать захотелось... неужели на кухне не найдется чего-нибудь вкусного? Особенно для меня, страдалицы, успевшей героически заслонить собой непутевого друга, которому еще только предстояло получить втык и на собственной шкуре узнать, что с Иштой не спорят.

   По пути к двери я быстро отдернула занавески и с любопытством выглянула в окно, выискивая на заднем дворе скаронов. Если уже утро, то, наверное, они сейчас занимаются? Вряд ли в этом мире нашлась бы другая причина, по которой они не сидели у моей постели и не ждали с нетерпением моего пробуждения, чтобы устроить грандиозную выволочку.

   Но снаружи, как выяснилось, никого не было.

   Очень странно.

   Я чуть постояла, пережидая легкий приступ головокружения, а потом решительно шагнула к двери. Так. Где все? Почему меня не встречают? Почему не целуют горячо и не хвалят за убитых Высших? Что я, так плохо поступила? Неужели они расстроились слишком сильно и до сих пор на меня злятся?

   Поежившись от последней мысли и мигом растеряв недавнюю уверенность, я тихонько приоткрыла дверь и настороженно прислушалась. А потом различила доносящиеся из гостиной голоса и тут же поняла, почему возле меня никто не толчется в очереди, ожидая счастливого мига, когда можно будет прибить одну невезучую девицу за вчерашние выкрутасы. Кажется, у нас гости. И, кажется, очень любопытные и настойчивые гости, которых братикам выпроваживать приходится всем вместе.

   Очень интересно.

   - ...я уже сказал, господин да Лоро: с леди не произошло ничего страшного. Лен-лорд та Ларо зря обеспокоился и напрасно вас прислал.

   - Я - лекарь, уважаемый, - донесся следом за голосом Аса еще один голос. Незнакомый мне совершенно. Тихий, ровный, но полный того непередаваемого упрямства, которое не переборешь никакими аргументами. - И я так же, как и вы, состою на службе. Мой господин велел убедиться, что его гостья здорова. И если это не так, то я обязан оказать ей всяческую помощь.

   - Боюсь, лен-лорд берет на себя слишком много.

   - Он всего лишь беспокоится за леди Гайдэ.