Вчера вечером отец говорил, что его отпуск может накрыться «медным тазом». М-да, похоже, проблема с отдыхом у меня наследственное.

Ладно, с планом максимум потом ещё подумаем, тем более я не знаю, изменилась ли история или нет. Ведь я ещё и Тихомирову помог. Так что подожду до середины июля. И если Савицкая летит в космос, то я иду к Зеленину, а до этого может ещё вспомню чего-нибудь.

Сейчас меня волнует другой вопрос из плана-минимум — как с братьями Громиными разобраться?

Сегодняшний разговор с Вершиной ничем мне не помог. Может не все так трагично выглядит, но я за всю прожитую жизнь привык готовиться к худшему. Поэтому надо думать — что предпринять? И к кому, в случае чего, обратиться за помощью?

К нашему участковому? Он меня, конечно, выслушает, покивает, может и примет стандартные меры, то есть проверит, поговорит и все…

С отцом Ильяса будет такая же ситуация. Он тому же Мурашову дело и поручит. С дядей Мишей что ли поговорить?

Кто-то настойчиво начал звонить в дверь, пошел открывать. Это оказался Савин.

— Спишь, что ли? — спросил он, разглядывая меня. — Смотрю, приоделся уже.

— Заходи, — пропустил его я. Олег зашел в мою комнату и остановился у стола.

— Что это? — он взял листок с моими записями событий.

— Ничего, личное это, — выхватил у него листок и порвал на мелкие кусочки.

Олег удивленно на меня посмотрел.

— Всё твои шпионские штучки? — хмыкнул он и посоветовал, — раз порвал, то теперь их надо съесть.

Я молча сходил и спустил клочки в унитаз, чем вызвал новые подколки друга.

— Сжег, а пепел истолок? — сказал Олег улыбаясь и, глянув на меня, поднял вверх руки, — все, молчу…

И чего я сразу этот лист не убрал?

— Без десяти семь, — сказал Олег, глянув на часы, — вроде и пора, но давай пойдём попозже.

— Давай, — согласился я. — Всё равно группа начнет играть не сразу. Сначала под магнитофонные записи народ «согреваться» будет.

— Кстати, — Савин подхватил лежащую на кровати гитару, — ты мне так и не показал, точней не доказал, что умеешь играть. Я Онегина читал? Читал. Так что давай, играй.

— Ох, ты и жук! — ответил я, отбирая инструмент у Олега.

Перо, джага — нож. Другие названия — пика, шило.

Забаркасная суть — воровские понятия.

Брательник-аристократ — вор, мошенник высокой квалификации.

Не знал, что игра на гитаре хорошо нервы успокаивает. Теперь буду чаще играть, с помощью музыки релаксировать. Спел сочиненную мной песню, она Олегу очень понравилась, несмотря на её излишнюю сентиментальность. Ещё сыграл парочку мелодий из «Скорпионс», только без слов, а то последует множество лишних вопросов, но Олег все же имел один:

— Серёга колись, не ты ли это сочинил? — спросил Савин. — Что-то я такого нигде не слыхал…

— Нет, это не моё, — ответил, решив не приписывать себе всё сыгранное, но вышло как-то не уверенно, так что Олег только хмыкнул.

— Сыграй ещё…

В половину восьмого вышли из дома. Настроение у обоих фестивальное, то есть вполне дискотечное, даже походка танцующая.

Все школьные танцы, проходили в актовом зале. Места в нем достаточно, даже если придут все ученики старших классов. Только для этого надо было убрать ряды театральных кресел и расставить их вдоль стен. Имелась самодельная цветомузыка, для которой использовали несколько софитов, вставив в них покрашенное в нужный цвет стекло. И неизменный шар с приклеенными осколками зеркала. В общем, как на всех танцплощадках этого времени.

Осталось пройти пятьдесят метров по аллее, с подстриженными кустами, тянущимися сплошной полосой и завернуть за угол школьного корпуса к боковому выходу актового зала. Уже слышны уханье басов, и мелодию я узнал — сейчас на дискотеке «зажигают» под «Арабески». Тут нас обогнал какой-то мелкий пацан. Он на бегу обернулся, внимательно оглядев нас, и припустил быстрей.

Миновали поворот к главному входу в школу, и тут появилось ощущение пристального взгляда. Савин тоже закрутил головой. Видно неспроста тот пацан мимо нас пробежал, будто весть принес. Чувствую, сейчас что-то будет, и я знаю что. Как в том анекдоте: «драку заказывали?». Дискотека сродни свадьбе, без конфликтов редко когда обходиться. Видно сегодняшнее мероприятие не исключение.

Впереди вышли четверо пацанов, перегородив дорогу.

— И сзади, — шепнул Олег, обернувшись.

Как там, в песне поётся: «Их восемь, нас двое…»? Этих тоже было восемь. Те, что сзади остались на месте, а четверка впереди пошла нам навстречу. Среди них я узнал того «верблюда», что мы днем на «поганую лавку» посадили. Значит, всё-таки, он решил совершить свою «ужасную мстю»? И дружков своих собрал. Аж восьмерых.

М-да, тут удивляться нечему, сам свою судьбу изменил и теперь как магнит притягиваю неприятности. Может действительно уехать на время куда-нибудь? Но я знаю — у ненависти память длинная, все равно когда-нибудь наши дорожки пересекутся, так что отступать не буду. Но ладно я, Олегу за компанию достается. И место-то выбрали — деваться некуда, через куст не перемахнуть, он густой и колючий, высотой в полтора метра и подобен тому, в который я на велосипеде вломился.

— Держись за спиной, — шепнул я Олегу, — и назад поглядывай.

Четверка пацанов молча кинулась на нас. Хорошо хоть те, что сзади пока далеко, а то толпой бы задавили, но даже четверо для нас много. Поэтому надо бить от души, чтобы сразу выключить из драки как можно больше противников. Первым на меня налетел тот «верблюд», торопясь отомстить. Он подпрыгнул и, целя в живот, выбросил ногу вперёд. Я шагнул в сторону, подбивая его ступню вверх, и сам нанес удар в грудь. Пацан рухнул, треснувшись головой об асфальт. Не убился ли, ненароком? Но раздумывать некогда. Второй прыгать не стал, просто подбежал, пытаясь ударить рукой. Я крутанулся, пропуская его мимо, и добавил скорости ударом локтя. Шагнул навстречу следующему. Сзади что-то чпокнуло и раздался треск кустов. Третьего встретил ударом ноги в челюсть, тот растянулся рядом с «верблюдом», а четвёртый сам нарвался на кулак и осел на асфальт. Я развернулся, скрипя зубами — надо лучше растяжку тренировать. Та четверка пацанов, что отрезала нам отступление, уже была почти рядом. Савин стоял около кустов, тряся рукой. Это он приласкал кулаком второго, перенаправив его в кусты. А «верблюд» в себя пришел, сидел, потирая затылок и грудь. Я ощерился, готовясь встретить остальных.

— Это что тут такое?! — раздалось сзади. Четверка нападающих замерла, глядя мне за спину. Я обернулся и увидел парня в черных штанах и свободной белой рубашке. Он оглядел поле боя и хмыкнул, сразу поняв, что тут и как:

— Что, толпой нападаем? — парень недобро оскалил зубы. — Шакалы.

— Мы ещё встретимся, Вяз, — процедил мститель, тяжело поднимаясь.

— Что? — усмехнулся я, — больше народу приведёшь?

«Верблюд» не ответил. Вся компания, оглядываясь и злобно сверкая глазами, поковыляла прочь.

— Пойдём, Серега, — сказал Олег, потирая сбитые костяшки на кулаке.

— Вяз… Вязов, — пробормотал парень и вдруг спросил меня:

— Не Сергей ли ты Вязов?

Откуда он может меня знать? Я что, уже всем стал известен? Парень выглядел как-то празднично. На мента не похож, волосы больно длинные.

— Ну, я Вязов, — ответил, глядя на него, — и что?

— Пойдём, разговор есть. — И усмехнулся:

— Да не смотри так, дело есть.

Уже направляясь к зданию, парень сказал:

— Генку Кима знаешь? Виктор меня зовут. Мы вместе с Генкой в одной группе по горам ходим, а в «Палитре» я на гитаре играю. Мне Ким про тебя рассказал, что играешь здорово. Пошли, там расскажу — что за дело к тебе.

Около первого запасного выхода стоял РАФик, на котором, очевидно, приехала группа «Палитра». Немного народу толпилось у следующей двери. Рядом стояли учителя, контролирующие порядок. Мы вошли в первую дверь. Музыка сразу стала громче. В свете от мерцающих цветных фонарей и многочисленных зайчиков от большого шара с наклеенными на него осколками зеркала, под зажигательную «Бони Эм», колыхалась масса танцующих. Назвать эти подергивания танцем сложно, каждый двигался как ему вздумается — кто «давил окурки», кто переминался с ноги на ногу в такт музыке, кто прерывисто дергался, изображая робота. Обычная дискотека.