— Это все вниз? — спросил Расулов.

М-да, нас четверо, по бревну на брата, сразу забрать все не выйдет, а подниматься потом снова что-то нет никакого желания. Эти бы спустить. Приготовить еду хватит, а ночью все в палатках спать будут, не замерзнем.

— Спускаем только то, что отрубили, — решил я, — а, понадобится ещё, то пусть другие сюда лезут.

— Верно.

Развернув комлем к откосу, толкнули первое бревнышко. Оно съехало пару метров и ткнулось в корневище толстой ели. Следующее полностью повторило путь первого.

— Этак мы долго их спускать будем, — проронил Ильяс.

— Может, веревкой обвязать? — подал голос Переходников.

— И что это даст? Только меж стволов запутаемся.

— И что теперь, каждый раз их вот так толкать?

До лагеря метров сто по уклону, и весь путь через ельник лежит. Это дикий лес, не лесопосадки, где деревья вряд растут, а тропка, по которой мы сюда лезли, даже слишком извилистая.

— Его бы вовремя поворачивать… — сказал Савин.

— Поворачивать, говоришь? — Я задумался. — А если действительно рулить?

Я вогнал топор в торец бревна.

— Вот и руль. Толкаем, сами держимся и едем.

— Я первый, — кричит Савин и подталкивает обрубок ели мимо корней.

— Ех-ху! — орет он от восторга.

— Ой-ё-ё! — вторю я, съезжая следом.

Теперь все ели мы удачно обруливаем. Уклон достаточный, под деревьями травы нет, голый грунт без камней, едем не быстро, чуть тормозят не до конца обрубленные сучки. Этакий летний слалом на дровах, а вместо лыж — кеды, только носки вверх задирай.

Впереди кто-то удивленно воскликнул. Проехали мимо поднимавшихся в гору ребят. Это оказались Ульский, Раевская, Кигаев. Засмотревшись на них, Савин не замечает ветки поперек пути и, врезавшись в нее, скатывается в сторону, а бревно доехало до следующего дерева, зацепилось за корни.

— Ёп… — втюхиваюсь в ту же ветку я. Тормозить-то нечем. Моё бревно присоединилось к Савинскому. Только я убрался в сторону, под веткой пролетело ещё одно, а Ильяс, ехавший следом, приложился об ствол, матюкнувшись при этом. Переходников был более удачлив. Он вовремя своё бревно в сторону повернул.

— Их там с дровами ждут, — хмыкает Ульский, — а они тут на них катаются.

— Нас за вами послали, — говорит Лариса, — вы чего так долго?

— Сначала подходящее дерево искали, потом валили, затем рубили, а теперь, чтобы не тащить, скатываем и сами едем.

— Ясно.

— Поехали, — говорю, — есть охота.

Бревна все же тащить пришлось, за двадцать метров до лагеря уклон более пологим стал, да и ивовые кусты обходить пришлось. Бросили эти дрова в общую кучу и осмотрелись.

На поляне почти ровно стояли две больших палатки, три поменьше. Это для всех ребят. Чуть дальше пять маленьких, в них взрослые обосновались. Сами ребята занимались кто чем — в бадминтон играли, в карты, тайком от взрослых. Самая большая компания в волейбол играла, одна команда на одном берегу, вторая на другом. Весело! Даже если мяч высоко пролетит, не беда, все равно обратно с горы скатится. Вот только если в реку попадет, так лови его в быстрине, но именно это было более интересным.

— Что так долго, — спросил меня Григорьев, внезапно вышедший из-за палаток.

Я рассказал то же самое, что и встреченным на пол горы ребятам. Так же упомянул, что там ещё дрова остались, но только за ними пусть другие в гору лезут.

— Хорошо, — кивнул Витя, — идите ешьте, вам кашу оставили.

А сам к палаткам отправился, где все взрослые вокруг расстеленного покрывала сидели, держа железные кружки. Чайника или котелка рядом не стоит, ясно, что вино пьют, только вид делают — чаепитие у них, даже на кружки для вида дуют, конспираторы, блин.

Мы уселись на камни и из котелка кашу принялись есть.

— Ишь, ты, — мотнул головой в сторону взрослых Савин, — типа чаек пьют.

Расулов и Переходников только кивнули.

— Ничего, у нас тоже имеется.

— Что имеется? — повернулись мы к Олегу.

Тот осмотрелся (нет ли кого поблизости) и прошептал:

— У меня коньяк есть. В рюкзаке, в свитере бутылка завернута.

— Ого! Откуда?

— Где взял?

— Дома, где же ещё? Не в магазине же.

— Ну, ты даешь! — качаю головой я. — Совсем страх потерял! Батя тебя точно убьет.

— С кем поведешься, — парирует Олег, — а отец и не знает про этот коньяк. Недавно юбилей у отца был. Много гостей пришло. Таких вот бутылок на столе стояло достаточно, и у дивана с десяток. Когда танцевать стали, видно задели их, вот одна под диван и закатилась. Отец думал — выпили все, вот и не хватился. Пустые бутылки поутру считал и ворчал. А я, за теннисным шариком полез, вижу — бутылка. Спрятал, так, на всякий случай. Вот и пригодится сегодня!

— Коньяк — это хорошо.

— Пробовал?

Последний раз я пил его, когда в самолете сюда летел. Хороший, кстати, коньяк был. Но на вопрос Олега невозмутимо головой помотал.

На лица Расулова, Переходникова и Савина смотреть смешно. Заерзали, кашу мигом проглотили, а глаза блестят, так охота коньчку, как взрослым! Как говорится — если нет возможности пьянку предотвратить, то надо её возглавить. То есть не дать напиться друзьям, и самому, кстати.

— Ладно, как стемнеет — будем брать, то есть пить. Но сразу предупреждаю — по чуть-чуть, только чтобы не окосеть.

— Ага, все-равно спать ляжем потом.

— Серега, бей! — и я мячом выстреливаю в соперников.

Мы играли в волейбол навылет. По три игрока в команде, этакий пляжно-горный вариант игры. Вместо сетки веревку натянули, поставив по краям вырубленные жерди. Площадку обозначили камушками. Савин, я и Расулов играем против Ульского, Кигаева и Переходникова. Остальные команды ждут своей очереди.

— Серега, лупи! — орет Савин, поднимая над веревкой-сеткой мяч.

— Серега, мочи! — орут болельщики.

Бац! — действительно намочил. Мяч сбил с ног Ульского и срикошетил в речку.

— Лови его! — теперь мы несемся всей толпой вдоль берега. Мяч прыгает, болтаясь в потоке и натыкаясь на валуны.

— Твою…! — орет Женька, окунувшись в холодную воду. Мяч он упускает.

— А-ха-ха… — смеётся Морозова, остановившись рядом с ним. Переходников злобно зыркает и пригоршней воды на неё ух!

Весело и с визгом начинаются водные процедуры!

Солнце склонилось ближе к вершинам, но по-прежнему палило как будто тут не горы, а Сахара какая-то. Легкий ветерок совсем не приносил облегчения, его только и хватало, чтобы траву на склонах чуть пошевелить. Однако нам это не мешало носиться с мячом, изредка макаясь в речку.

Наконец волейбол надоел, верней надоело кое-кому проигрывать. Даже цыкать на Савина начали, за то, что он ходил, скандируя: «Мы чемпионы! Мы чемпионы! Мы всех победили».

Девчонки предложили играть вышибалы, да сами, естественно, первыми повылетали и теперь болели за свои команды. А мне надоело быть целью «номер один» и, в конце концов, я позволил себя, наконец, вышибить. Ополоснув лицо в речке, присел рядом с ребятами.

— Смотрите, — зашептал Олег и показал на крайнюю палатку, — они опять собрались.

Действительно, взрослые опять делали вид что «чаёк» пьют.

— Видно, винца много взяли.

Мы переглянулись.

— Может и нам по капле? — предложил Ильяс.

— Не помешает, — добавляет Савин.

— Как рекомендует газета «Неделя», — усмехаюсь я, — в разделе — для дома и семьи…

— Точно! — кивает Женька.

Подошли к сложенным в центре лагеря рюкзакам. Савин взял свой и спросил:

— Куда пойдем?

Мы одновременно покосились на взрослых. Сидят, пьют, но по сторонам поглядывают. Если мы сейчас всей компанией в лес двинем — заметят. Тем более поведение у нас заговорщицкое сразу стало. Особенно у Переходникова. Поэтому лучше где-нибудь рядом на грудь принять.

— Давай в палатку, — говорю я, — в крайнюю.

Отошли к противоположному краю палаточного ряда. Из-за огромного валуна, крайняя палатка стояла немного наискось, выходом в сторону. Только мы собрались войти, как из неё голоса прозвучали.