Он вытянул указательный палец в сторону съежившейся женщины и приказал:

– Выходи сюда, Кольва! А не то получишь по заслугам.

– Если ты сделаешь еще хоть шаг, – сказал Кэшел с трудом: гнев сковывал его язык не хуже гальки во рту, – то это станет моим делом.

– Избавь меня Госпожа от дураков! – простонал мужчина. Он вскинул левый кулак и направил его на Кэшела – так, будто собирался обороняться кольцом.

– Порази его! – приказал он.

Пузырь красного света вспух на сапфире, как смола, вытекающая из поврежденной сосны. Он разросся до размеров матерого борова, выпустил язык пламени и продолжал заполнять собой пространство между Кэшелом и атакующим незнакомцем.

Не раздумывая – скорее на уровне инстинкта – Кэшел ударил посохом, направляя его правой рукой. Металлический набалдашник встретил огненный пузырь синей вспышкой, от которой Кэшел пошатнулся, словно его посох с размаху налетел на камень.

Шар исчез. Маг – а это несомненно был маг – кувырком отлетел назад, хотя он стоял в добрых десяти футах от Кэшела и его посоха.

– Плохая идея, хозяин! – воскликнул писклявый голос, непонятно откуда доносившийся. – Очень плохая! Теперь я бы посоветовал вам опуститься на колени и просить прощения – именно так!

Однако маг не обратил внимания на мудрый совет бестелесного голоса. Мягким, осторожным движением он поднялся на ноги – как человек, в котором осторожность возобладала над гневом.

– Ты так думаешь? – хрипло переспросил он. – Уверен, что нет, Госпожа мне свидетельница!

Он шагнул к Кэшелу и рубанул с плеча. Кэшел вновь послал посох навстречу, на этот раз левым концом вперед, и заблокировал удар на полпути.

Лезвие зазвенело, ударившись о металл. Маг не выпустил из рук завибрировавший клинок, но удар отбросил его плашмя на землю.

– Что, не привык драться с теми, кто может дать сдачи? – прорычал Кэшел таким страшным голосом, что и сам его не узнал. – Иди-ка ты отсюда подобру-поздорову, приятель. И постарайся не пересекаться с этой дамой!

Тот снова поднялся, с яростью глядя на Кэшела своими темными, как гагат, глазами. Маг начал обходить Кэшела справа. Повязку он потерял во время падения, и сейчас то и дело отбрасывал левой рукой спадавшие на лицо волосы. Острие меча мелко дрожало, описывая круги напротив сердца противника.

Кэшел стоял на месте, слегка разворачиваясь вслед за мечом; женщина по-прежнему держалась за его спиной. Она оторвала подол своей туники и теперь на ходу пыталась перевязать рану на бедре.

Судя по всему, маг был неслабым человеком, раз так крепко держал свой меч, однако техника фехтования у него явно хромала. Кэшел не сводил глаз с отполированного лезвия. Оно сверкало и звенело сталью, когда Кэшел отбивал выпады. Но сияние скорее напоминало серебро или даже стекло.

Снова раздался тонкий голосок, язвительно проскрипев:

– Вы же знаете, хозяин, что он прав! Вот вы всегда всех третируете… только и слышно: сделай то, сделай это… А теперь настала ваша очередь…

– Заткнись! – взревел волшебник.

– Как скажете, – прочирикал бестелесный голос. – Вы мой хозяин, поэтому я-то заткнусь. Но он вам не слуга и…

В этот момент маг попытался сделать длинный выпад, но поскользнулся на мокрой глине. Кэшел мгновенно нанес удар посохом, направляя его правой рукой и выталкивая левой прочное ореховое древко, словно таран.

Длиной посох в два раза превышал клинок, и это решило дело. Металлический набалдашник врезался прямо в переносицу колдуну, проломив череп и отбросив тело в проход в скале. Кэшел почувствовал, как у него от удара загудела левая рука. Он шагнул назад, тяжело дыша после боя.

– Ты его убил, – сказала женщина. Она скользнула мимо Кэшела с грацией змеи, будто рана ей вовсе не мешала. Коснулась сведенных мышц его левой руки нежными, словно бриз, кончиками пальцев.

– Прочь! – крикнул Кэшел. – Вдруг он не?..

Однако она оказалась права: волшебник был мертвее мертвого. Очевидный факт – как то, что солнце восходит по утрам.

– Я не хотел его убивать, – пробормотал Кэшел. – Мы ведь даже не знакомы…

Женщина опустилась на колени возле тела. Юноше показалось что она держит за руку покойного. Но тут она повернулась и Кэшел увидел, что женщина покрыла кольцо толстым слоем мягкой грязи.

– Зато я с ним очень хорошо знакома, – сказала она, гибко поднимаясь на ноги. – Это монстр из преисподней. Он сбежал оттуда, пока мой супруг Ландур был в отъезде. Я попыталась вернуть эту тварь в подземный мир, но он оказался мне не по зубам. Если бы не ты, прекрасный незнакомец, он непременно убил бы меня… или забрал бы с собой, что стократ страшнее.

Женщина склонилась и непринужденно отерла руки о богатый передник покойника. Ее огромные золотисто-медовые глаза неотрывно смотрели на Кэшела.

– Кольцо тоже является демоном, – пояснила она, выпрямляясь. – Слышал, как оно разговаривает? Эта вещь почти так же опасна, как и демон-лорд, носивший его.

Она облизнула губы и промолвила:

– Меня зовут Кольва.

– Кэшел откашлялся.

– А я Кэшел ор-Кенсет, – представился он. Мысли у него разбегались, и парень говорил, запинаясь: – Моя знакомая… ну, то есть Теноктрис, которая волшебница… она послала меня сюда, чтобы я нашел вашего мужа. Я… э… я ищу свою подругу Шарину. Леди Шарину.

Кольва улыбнулась.

– Должно быть, Боги послали тебя мне, – проговорила она. – Тебе так не кажется, Кэшел?

Юноша физически ощущал ее голос – словно кошка языком лижет: и тепло, и щекотно, и липко. И здорово мешает думать.

– Ну, насчет Богов я не знаю, – сказал Кэшел. – Я… А вы не могли бы меня отправить к господину Ландуру?

– Пойдем, – сказала Кольва, взяв его за руку и направившись по тропинке, откуда она и пришла. – Яотведу тебя к нам домой, где ты сможешь дождаться Ландура. Он появится через пару дней.

Кэшел обернулся через плечо:

– А что делать с этим, ну, мертвым?

Кольва взглянула Кэшелу в глаза:

– Оставь его там, где лежит. Он послужит предупреждением тем, кто возжелает явиться в мир живых с дурными намерениями.

Женщина потянула Кэшела прочь. Под ее мягкой и бледной кожей обнаружились крепкие кошачьи мускулы.

– Пойдем, – повторила она.

Так, рука об руку, они проследовали по тропинке. Лес замер, в листве не слышалось ни белок, ни птиц. Кольва запела, однако веселее не стало. Мелодия была печальной, а слов Кэшел разобрать не мог.

Как только стемнело, Илна выползла из роскошного шатра, который лорд Тадай велел установить для нее. Ей не хотелось оскорблять аристократа, но уж лучше бы он предложил ей уснуть на тюфяке, набитом человеческими костями.

В отличие от тканей кости не разговаривали с Илной. Покрывавшие пол шелковые подстилки изготавливались тонкими детскими пальцами, поэтому узелки лежали очень плотно – и они рассказывали о вопиющей нищете.

Илна не питала романтических иллюзий. Фермерский труд тяжек, и дети на селе начинали трудиться, едва научившись ходить. Но все равно она предпочла бы спать под открытым небом, завернувшись в плащ, нежели на блестящих подстилках и под навесом из шелка и золота.

Триремы опирались на весельный каркас, поэтому не боялись поднимающегося прилива. Чтобы вода не могла сдвинуть корабли с места, лапы якорей прочно впились в песок. Корабли стояли на рейде возле одного из множества безымянных островков, которые усеивали Внутреннее Море в часы отлива.

Островок, полностью уходящий под воду только в пору весеннего половодья, в центре был покрыт густой растительностью, ближе к берегу сменявшейся бесплодным песком. Деревьям трудно выдерживать регулярные соленые ванны, однако береговой виноград и другой невысокий кустарник пронизывали почву своими корнями.

На восточном побережье разрослась, свешивая корни на мелководье, мангровая роща. И пока пассажиры трирем ужинали в освещенных лампами шатрах на более возвышенных участках, моряки развели костры на сыром песке. В ход шли корявые мангровые ветки да плавник, вынесенный волнами. Частицы соли, сгорая, вспыхивали голубыми и зелеными искрами или окрашивали пламя в мерцающий пурпур.