— Ты сводишь меня с ума, — простонала Джинджер.

— Ну, — ответил он, — хочешь — верь, хочешь — не верь, но это все получилось как-то само собой.

Казалось, воздух в комнате сгустился. Партлоу ощутил это, как присутствие некой сущности, внезапно проникшей внутрь жилища. Несмотря на то, что воздух в хижине был теплым и влажным, колючий холод пронзил его до костей.

Джинджер продолжала держать фонарь нацеленным на глупо ухмыляющуюся физиономию Донни. Ее жгучий гнев исчез, но прохладная сдержанность ее голоса показалась Партлоу во сто крат хуже, когда она произнесла всего два слова, сочащиеся силой:

— Не верю.

Донни пожал плечами.

— Фигня это все.

Нилла поддерживала брата, который сплюнул кровью. Малыш Джек дрожал, но не плакал и даже не всхлипывал. Ей казалось, что он никогда не сможет больше плакать, и внезапно он стал намного старше своих восьми лет.

— Я в порядке, — сказал он, и даже его голос прозвучал более мужественно. Она подползла проверить мистера Хартли, который долго пытался сесть и, в конце концов, это ему с трудом удалось. Она посмотрела на трех похитителей, стоявших между ней и дверью.

— Нам нужна еда и вода, — сказала она. — У вас есть что-нибудь?

— Донни, — сказала Джинджер, — сходи на кухню.

— Почему я?

— Потому что я так сказала, вот почему. Золотко, присмотри за ними минутку.

Она отправилась туда, где на кухонном столе стояла сумка с продуктами. Они уже съели две банки бобов со свининой, выпили бутылку кока-колы, а Донни к тому же успел сгрызть два яблока. Ей не хотелось открывать паштет из ветчины и делать бутерброды или открывать еще одну банку бобов со свининой, поэтому она взяла коробку хлопьев «Крекер Джек» и отнесла ее в комнату.

— Вот, — сказала она и бросила коробку на пол между Ниллой и Хартли, — этого вам хватит.

Донни явился с металлической флягой, и Джинджер сказала ему отвинтить крышку и дать пленникам попить. Партлоу слышал, как Донни пробормотал что-то непонятное и, скорее всего, ругательное, но все же повиновался хозяйке дома. Сначала попила Нилла. Когда Джек Младший отвернул голову от фляги, Нилла велела ему попить самым приказным сестринским голосом, который только смогла изобразить, и он ее послушался. Хартли уже стоял на коленях, и без комментариев тоже выпил из протянутой фляжки.

— Вот и порядок, — сказала Джинджер, когда Донни выполнил ее задание. — Папочка Ладенмер заплатит завтра примерно в это же время, так что никто не умрет от жажды или голода. Теперь все счастливы? — она не стала дожидаться ответа, которого и не предвиделось. — Идем, — приказала она Донни, издавшему короткий, но безумный смешок, и он вышел из комнаты вслед за Партлоу.

Когда дверь закрылась, по шуму Нилла поняла, что ее снова подперли столом. После этого она услышала, как женщина приглушенным голосом сказала Донни, чтобы он покурил, погулял или посидел на пеньке в лесу, но оставил детей в покое. Женщина использовала такие слова, что даже целый ящик мыла не смог бы отмыть ее рот.

— Помоги мне, — прошептал малыш Джек, пытаясь открыть коробку с хлопьями. Пока он держал ее, пальцы Ниллы рвали картон. Наконец они смогли ее открыть, и стали по очереди подносить коробку ко ртам друг друга, высыпая в них понемногу покрытых карамелью хлопьев.

— А вы будете, мистер Хартли? — спросила Нилла.

— Нет, — ответил тот вполголоса. Он явно все еще испытывал боль, но пытался не показать этого. — Ешьте, дети, ешьте.

Нилла прислонилась к стене, пережевывая хрустящие хлопья. Может, попытаться снова связаться с Кертисом? Нет, он тоже нуждался в отдыхе… к тому же, она боялась, что из-за испытываемого страха не сможет достаточно сконцентрироваться, чтобы поговорить с ним, и из-за этих опасений ее простой страх перерастал в настоящий ужас. Она попытается связаться с ним утром, а до этого попробует поспать. Было бы прекрасно, если бы ей это удалось.

— Дай мне еще, — попросил малыш Джек.

С трудом удерживая коробку кончиками пальцев, она снова насыпала ему порцию.

— Эй, эй! — прогудел он с полным ртом и выплюнул что-то на пол, а когда прожевал хлопья, сказал: — Мне попался приз!

— Тебе повезло, — Нилла закрыла глаза, хотя от этого и не стало темнее.

— Не могу его найти. А нет, подожди… вот он, — его цепкие пальцы нашли маленький бумажный пакетик рядом с его левым коленом. — Как ты думаешь, что это может быть?

— Очки, чтобы видеть в темноте.

— О да, это было бы то, что нам надо. Я подержу, а ты попытайся разорвать упаковку.

— Джек, — вздохнула она, осознав, что впервые не добавила слово «малыш» к его имени, — я пытаюсь поспать, понятно?

— Ну помоги.

— Это может подождать.

— Почему? — спросил он, и это был хороший вопрос.

Она побеждено вздохнула, открыла в темноте глаза и потянулась к нему. Они на ощупь нашли друг друга, и он сунул пакетик ей в руки, после чего она поднесла его ко рту и разорвала зубами, пока брат держал его. Джек Младший поблагодарил сестру, и Нилла подумала, что дальше ему придется либо вытряхнуть содержимое пакетика на пол, либо попытается выковырять его кончиками пальцев.

Прошло около десяти секунд, а затем малыш Джек сказал:

— Я думаю, что это кольцо. Да, это… кольцо… и на нем что-то есть… вроде… космического корабля или чего-то… подожди, подожди… о, да… я думаю, что это свисток.

С другой стороны комнаты донесся голос Хартли, все еще хриплый от боли:

— Не вздумай дунуть в него. Ты говоришь, что эта вещь металлическая?

— Да, сэр, мне так кажется. Какой-то металл. Я все равно не смог бы дунуть в него, у меня губа распухла.

— Принеси его сюда. Будь осторожен, не урони его.

— Хорошо, сэр, — Нилла услышала, как ее брат ползет к Хартли. — Вот он, — сказал Джек Младший, вкладывая свисток в руку Хартли. Достаточно долгое время шофер молчал, а затем тихо сообщил: — У меня немного мелочи в левом кармане. Там есть цент. Это самая тонкая монета. Сможешь достать его, пожалуйста?

— Что вы собираетесь делать, мистер Хартли? — спросила Нилла.

— Тише, — шикнул он. А затем прошептал: — Это похоже на миниатюрный ракетный корабль Бака Роджерса[32] на кольце. Я думаю, свисток… сделан из какого-то медного сплава. И на нем шов, в котором есть очень маленькая трещина. Я попытаюсь расширить ее монетой. Достал, Джек? — он тоже не стал добавлять слово «малыш». — Хорошо, хорошо… просто подержи ее минуту, мне понадобится твоя помощь, чтобы сделать это.

Нилла подползла к ним ближе.

— Зачем вы собираетесь расширить ее? — прошептала она.

— Только попытаюсь, — поправил он. — И если у меня это получится, тогда, возможно, я смогу разогнуть металл и сделать его края острыми. Тогда, если этот сумасшедший снова придет сюда, чтобы бить нас и издеваться над нами, я попробую его отогнать, пока женщина не сможет его утихомирить.

— Разве это умно? — решила спросить Нилла. — Я имею в виду… если вы его порежете, разве он не причинит нам еще больше боли?

— Я хочу, чтобы он дважды подумал, прежде чем он снова прийти сюда и творить полную хе… издеваться, — сказал Хартли, вовремя воздержавшись от брани. — Если я смогу достаточно отогнуть шов, у меня будет лезвие, и мне кажется, что кольцо налезет на первый сустав моего мизинца. Это не особо много, но я не собираюсь сидеть и смотреть, как Джек выносит удары без возможности дать отпор. Хорошо? — спросил он, и Нилла поняла, что он хочет, чтобы она дала свое согласие на эту идею, потому что то, что он предлагал, могло сработать, но в то же время, это было ужасно опасно.

Ей хотелось спросить у Кертиса его мнения, а через него — у папы, но она поняла, что это решение зависело только от нее.

Нилла обдумала все более тщательно, вспомнила, как ужасно звучали пощечины, когда Донни бил ее брата, и как ужасно было видеть, как мистер Хартли рухнул на пол от боли, где он лежал задыхающийся и беззащитный.