А меж тем женщина продолжала идти, и вода поднималась все выше и выше: до колен… до бедер… до пояса. Очень неожиданно она остановилась и замерла в ночном свете звезд. Она оставалась в таком положении несколько секунд, стоя совершенно неподвижно в мягких объятиях озера, пока, наконец, не упала назад. При этом одна ее рука грациозно взметнулась вверх, словно отвешивая всему миру последний жест презрения. Складки ее платья плавали вокруг нее, пока тело качалось на волнах, подобно какому-то деревянному обломку, вырванному из того, что когда-то было жизнью.

Все кончено, — подумал Кертис. Какое бы зло ни владело этой женщиной… оно исчезло.

— Она мертва? — спросил малыш Джек. В его голосе прозвучал тихий ужас. — Она умерла?

— Больше она вас не обидит, — мысленно сказал Кертис Нилле.

Девочка передала это своему брату и добавила:

— Полиция в пути. С нами… все будет в порядке.

— Да… да… но… она умерла?

Ни Кертис, ни Нилла больше не видели тела Джинджер. Нилла не хотела оставлять Кертиса, брать фонарик и искать эту женщину — она была в ужасе от одной мысли о том, что подойдет к краю воды и обнаружит там Джинджер, выползающую на берег с намерением затащить их всех в водяную могилу.

Усилием воли отогнав от себя подобные мысли, Нилла сказала:

— Она умерла, Джек. Просто помолчи сейчас, ладно?

— Ну и черт с ней тогда, — ответил мальчик, в точности повторяя интонацию их отца.

— Наш папа, — обратилась Нилла к Кертису, — он…

— Был жив, когда я его оставил. А сейчас… я не знаю…

Нилла поняла, что в данной ситуации это лучший ответ, на который он был способен. Кто-то сильно избил Кертиса, он вынес много боли, и она боялась, что он умрет прямо здесь, на ее руках. Она не смогла бы этого вынести, но при этом она была бессильна что-то сделать, чтобы помочь ему, несмотря на то, что он прошел такой долгий путь и сделал так много, чтобы спасти ее и брата. И вот теперь… все, что она могла предложить ему — это стать его слушателем.

— Они скоро прибудут, — сказала она. — Потерпи. Я знаю, они приедут.

— Скоро, — согласился он. — Мизз Рипп… она нас не подведет.

— Мы отвезем тебя в больницу, — обещала ему Нилла. — О, Кертис… без тебя… что бы могло случиться?

— Ничего хорошего, о чем стоило бы говорить, — ответил он. — Скоро вы будете дома. Да, совсем скоро.

Она молчала, а он смотрел на звезды.

Боль была не такой уж и сильной, но он начинал замерзать. Забавно, что в такую теплую и душную ночь он промерз до костей. Но… ведь уже утро, разве не так? Сколько сейчас могло быть времени? Так или иначе, через несколько часов взойдет солнце, и Ниллу с Джеком освободят. Это самое главное.

Кертис не боялся. Он знал, что полиция вряд ли успеет помочь ему, и до больницы он не дотянет. Нет. Он знал это так же точно, как знал расписание поездов. Он чувствовал, что слабеет и постепенно уходит, как будто силы его впитывала сама земля.

Но он сделал все правильно — это он тоже знал. Похоже, правильные поступки имеют очень высокую цену. Однако Кертис был рад ее заплатить и ни о чем не жалел. Его жизнь за жизнь двоих детей… это не такая уж и большая цена — так ему казалось.

— Держись, — умоляла Нилла. Ее голос сорвался, потому что она тоже знала правду. — Пожалуйста, держись.

— Я постараюсь, — ответил он. — Но… мои пальцы… они… немеют.

— Что? — переспросила она. — Я тебя почти не слышу.

Даже эта сила покидала его.

Он задумался о том, сделали бы они то же самое? Они. Рыцари. Сэр Тристрам… сэр Гавейн… сэр Ланселот… сэр Галахад… и остальные. Они бы сделали нечто подобное? Он надеялся, что если они существовали когда-то в каком-то другом месте, они бы одобрили его поступок, и один из них — или его тень в некоем мистическом месте — мог сейчас стоять в ожидании Кертиса, готовясь встретить его и сказать самую замечательную вещь на свете:

Стань одним из нас.

— Спасибо, Кертис, — прошептала Нилла. — Спасибо тебе за все, что ты сделал.

Его глаза закрылись, но он еще дышал — прерывисто и неглубоко. И вдруг Нилла и малыш Джек услышали вой приближавшихся сирен. Он доносился от дороги, ведущей к стоянке позади лодочной пристани. Нилла дотронулась кончиками пальцев до щеки Кертиса и наклонилась к самому его уху:

— Полиция здесь! Я пойду и встречу их. Держись, Кертис. Пожалуйста… они уже здесь. Ты понимаешь?

Она услышала его ответ и была поражена тем, что он прозвучал так же сильно, как во времена их прежних разговоров:

— Я понимаю.

Она встала. Нилла и ее брат взобрались по небольшому склону на стоянку. Маленький Джек сильно хромал на поврежденную ногу — падение с крыльца во время атаки на Джинджер не добавило его лодыжке здоровья. Но оба они были вознаграждены зрелищем красных пульсирующих проблесковых маячков полицейской машины… нет… их было две — одна следовала за другой. Вскоре они поняли, что вторая машина — не полицейская, а скорая.

Нилла обернулась к озеру.

Позже она так и не смогла понять, было ли это обманом зрения или игрой света от проблесковых маячков, но ей показалось, что росчерк раскаленного света, взметнувшийся прямо вверх… точнее, вверх и вперед, пролетел, словно метеор над озером. Так быстро… всего одно мгновение. Как это ни странно, но он чем-то напомнил ей маленькую сияющую птицу.

И за один удар сердца она исчезла.

Это правда, что Дьявол может быть как мужчиной, так и женщиной. Что Дьявол может быть жесткой пружиной в сидении автомобиля, мухой в глазу или ударом деревянной дубинки по железным прутьям тюремной камеры. Правда и то, что Дьявол может сесть за руль этой самой машины с жесткой пружиной в сидении и устроить сумасшедшую и дикую езду. Он будет гнать, не обращая ни на кого внимания, и причинит сто десять миллионов видов страданий всем и каждому, пока не направит этот автомобиль прямо к утесу и не разобьет его об острые скалы под ним.

— После этого, — вещал овдовевший методистский проповедник, который женился на Орхидее Мэйхью осенью 1938 года, — Дьявол сбежит в укрытие, потому что Дьявол… он ведь не делает уборку после того, как разбивает машину. Нет, никогда! Это Отче — тот, кто приходит и очищает. Собирает этот сломанный двигатель. Вставляет новые лампы в эти разбитые фары. Устанавливает новое лобовое стекло. Крепит новые целые шины. Вот так автомобиль, который был разрушен рукой Дьявола — дьявольски плохим, плохим водителем — готов снова проехать многие, многие мили. Почему же Отче не остановил Дьявола до того, как тот сел за руль машины, с которой все началось? — вопрошал он на собрании Методистской церкви Возлюбленного Спасителя в Вилл-Платте, штат Луизиана. — Мы же все хотим это знать, ведь так? «Почему» спрашиваем мы. Что ж, я всего лишь человек, и я, так же как и вы, испытываю страдания на жизненном пути оттого, что не знаю истинной воли Бога. Но я знаю одно: c какими бы обломками вы не столкнулись, как бы безнадежно они ни выглядели, как бы ни казалось, что двигатель сломан и никогда, никогда больше не заведется… Отче — великий, всемогущий и знающий механик. Если только вы позволите Ему действовать. Как только вы откажетесь от этой старой машины, Дьявол съедет со скалы. Пусть потом Отче поработает над ней, потому что Дьявол… затаится в подполье.

В октябре 1934 года Орхидея переехала из Нового Орлеана на ферму своей семьи в нескольких милях от Вилл-Платта. Она отдала своему Па две тысячи долларов, полученных ею в качестве подарка от мистера Джека Ладенмера, и на эти средства он смог купить столь необходимый ему новый трактор. Она заняла свою старую спальню в задней части дома, где безвылазно томилась, пока ее Па и Ма не сказали, что если она не отправится на церковный пикник в этом году, то они засунут ее в корзину и продадут, как ненужное белье. Она неохотно пошла, и этот поступок изменил всю ее дальнейшую жизнь.