— Знаешь, я видела его глаза, полные безысходной печали, уныния и тревоги. Такой взгляд не может быть у счастливого человека. Поговори с ним, — мама обняла меня и поцеловала, — вы уходите на такую опасную битву. Дай ему надежду на прощение.

— Да, ты права, — судорожно сглотнула я и облизала пересохшие губы, — прощение он получит, но это не вернет нашу любовь. Когда увидела их в постели, то сразу сбежала, а потом отправилась на Дакаст зализывать кровоточащую рану. Она и сейчас не зажила и очень болит. Нам нужно разорвать Сговор, Профессор Барнер станет свободным и может тогда его взгляд повеселеет.

— Ты не хочешь бороться за свое будущее? Так и отдашь его той хищнице? У нее есть супруг, — мама разволновалась, а я невесело рассмеялась и крепко прижалась к ней, пытаясь спрятаться от проблем.

— Он сам Хищник и охотник, а его добыча не я. Зачем же мне самой лезть в капкан? Будем жить дальше, — тяжело вздохнула я и горестно добавила, — до чего же я скучаю по этому гаду.

Мама радостно заулыбалась и провела меня в комнату, чтобы я смогла отдохнуть и подумать о ее словах. Утром придет профессор Барнер и мне не отвертеться от серьезного разговора. Я очень хотела его увидеть и боялась. Сейчас у меня оставались такие робкие неясные надежды, и мне было страшно услышать о нашем полном разрыве. Но, мама права нужно выяснить все до конца и постараться остаться друзьями. Он же мой профессор и наставник. Мне придется с ним видеться каждый день и делать вид, что у меня все в полном порядке.

— Что ж я смогу, — убеждала себя, пытаясь заснуть, но предательские слезы жгли глаза и щеки, — другого выхода нет. Никогда не покажу, что страдаю и тоскую. Никогда не доставлю такой радости этому предателю. Я вспомнила Дэймонда, совесть зашевелилась в уголках моего сердца, но я придушила ее на корню, не дав разрасти до чувства вины.

Утром встала с гнетущим настроением и опухшими глазами от слез. Пришлось быстро приводить себя в порядок. Мне хотелось выглядеть не просто хорошо, а восхитительно.

За завтраком больше говорили о предстоящем сражении, разрабатывали тактику боя, а я не могла ни на чем сосредоточиться, думая о встрече с Артаном. Хотя и ожидала его визита, все равно он застал меня врасплох. После приветствий и расспросов о делах в Академии, родители с дедом оставили нас одних, и я предложила ему прогуляться по парку замка.

— Джованна, я столько готовился к нашей встрече, столько придумывал правильных слов и извинений, а сейчас не знаю, что сказать, — он немного замешкался, пристально посмотрел на меня, пытаясь проникнуть в мои мысли, но я отвела взгляд и молчала, — кроме того, что люблю тебя, очень люблю и хочу, чтобы мы были вместе.

— Втроем? — язвила я, ухмыляясь, но сердце радостно вздрогнуло и часто забилось от его искренних признаний, — твоя женщина согласна с таким союзом?

— Я виноват, ужасно виноват, — глубоко вздохнул Артан, не отвечая на мою насмешку, и с трудом подбирая нужные слова, которые смогли бы передать всю бурю его чувств, — но в те минуты, думал, что поступаю правильно и честно, не оттолкнув молящую о любви женщину, которая мне когда — то была дорога. Ты не можешь представить, что пришлось мне ощутить, когда увидел тебя в дверях комнаты. Мой мир рухнул. Пустота и раскаяние завладела моим сердцем. Страх потерять тебя, моя девочка, холодом ворвался в душу, и мне стало невыносимо больно.

— Неужели твоя избранница не смогла залечить те незначительные раны, что совесть смогла нанести тебе, — во мне все больше росло раздражение, когда опять представила их обнаженные тела в той постели, где мы были так счастливы, — нам надо расторгнуть наш Сговор, и вы профессор станете свободным мужчиной. Помнишь, свое обещание, если я встречу своего избранника, то ты отпустишь меня. Пришла моя очередь проявить благородство.

— Нет, — тихо, но настойчиво проговорил Артан, остановился и попытался заглянуть мне в глаза, — я не согласен. Конечно, я совершил самую ужасную ошибку своей жизни, но позволь исправить ее.

— Первый раз меня предал мой будущий супруг в ночь перед нашим Соединением, и я ушла от него, не слушая никаких оправданий, — пыталась говорить спокойно, но жалость к себе захлестнула, и слезы обиды было не остановить, — почему ты думаешь, что прощу тебя?

— Джейн, — мужчина схватил мои холодные ладони и стал их целовать, — умоляю, прости. Даже она поняла, как заблуждалась, пытаясь вернуть прошлое. Мои чувства к ней давно угасли, остались только воспоминания и те принесли одну горечь. Я даже не мог представить, как люблю тебя. Эта боль изранила мне душу. Прошу, умоляю, вернись, иначе, мне лучше умереть в предстоящей битве.

— Это шантаж, не говори так, — жалость к мужчине затопило мое сознание, и я хотела броситься в его объятья и найти там решение наших проблем, но память не давала забыть, а сердце страдало, — дай нам время, чтобы успокоиться и разобраться в своих чувствах. Мама говорит, что надо уметь прощать, но зло завладевшее моим сознанием не уходит, и не уступает место добру. Я не буду скрывать Артан, что все еще люблю тебя, очень скучаю и с трудом переношу разлуку. Но, сейчас не могу продолжать жить, как прежде и делать вид, что ничего не произошло. Как я прикоснусь к губам, зная, что их целовала она, и ласкала твой жезл, наслаждаясь твоим телом. Это сводит меня с ума и делает жестокой и непримиримой. Страшно, очень страшно, что пройдет время, а я так и не смогу найти сил для прощения. В моей душе сейчас Ад и Рай, Свет и Тьма. Что же победит мой Артан? Скажи!

— Позволь мне просто быть рядом, — глаза мужчины потемнели, и он сильно сжал мои ладони, — не убегай больше. Я докажу тебе, что достоин прощения.

— Да, — ответила я, неопределенно пожимая плечами, и с трудом освободила руки, растирая их, — нам предстоит битва через пару дней и я хотела бы повторить боевые заклинания или изучить новые. Ты мой профессор и мы должны будем часто видеться. Только, не дави на меня, пусть боль утихнет.

Артан не хотел, чтобы я отправлялась на битву, но сейчас не смел мне противоречить или ставить условия. Поэтому нервничал, злился, но молчал.

— Сегодня же начнем занятия, — стал он хмурым и серьезным, — не надо терять время. Богиня смерти любит зомбировать животных, превращая их в монстров. Вот с ними нам и придется сразиться. Наши атакующие заклинания это огонь и молнии. Джейн, если я попрошу тебя остаться, — он не договорил и вопросительно посмотрел мне в глаза, а я только ухмыльнулась в ответ.

— Понятно, я так и думал, — пробурчал себе под нос профессор, — переодевайся, и вместе перейдем в Академию. Там уже тренируются маги, и мы присоединимся к ним.

Я согласно кивнула головой и поспешила к себе в комнату, чтобы собрать нужные вещи. Скорее всего, до битвы не попаду в замок родителей. Они сами явятся ко мне.

— Он такой родной, только мой, — будоражили мой разум мысли, когда тайком следила за Артаном, — он мой! Как могла та женщина даже дотрагиваться до моего мужчины. Я больше не позволю это сделать ни одной девице, пока в моем сердце не угас огонь любви. У нас осталась надежда на будущее, на счастье.

Диан Латуру принесли послание от Императора, в котором ему обещали прислать воинов и сильных магов. Еще там говорилось, чтобы князь выполнял все приказы принцев Доната и Илберта Вогюэ. Правитель Дагдарских земель был не очень доволен таким решением, но с другой стороны, если битва закончится провалом, то пусть за это и отвечают старший и младший сынки Эмерика. А, он всегда сможет сбежать из этих проклятых мест. Не его вина, что Магистрат сослал сюда этого Колдуна, который решил уничтожить княжество. Вот пусть теперь Император и разбирается с Богиней Смерти. Только нужно уговорить дочь, эту глупую девчонку, что мнит из себя героиню, вовремя исчезнуть отсюда и спасти свои жизни. Как она похожа на своих древних предков по матери. Хорошо еще Колдуньей не стала.

Так рассуждал Диан Латур, а в это время в замок прибывали маги, и их приходилось размещать по несколько человек в одну комнату. Простые воины располагались во дворе на соломенных тюфяках. Когда появился принц Донат и Его Высочество Илберт, они первым делом выслушали подробный доклад служителей, а потом созвали Совет, на который пригласили троих друзей. Было много споров, сомнений, но одно решение приняли единогласно.