На рассвете пустились в путь. Чистое небо сияло лазурью, и, несмотря на утреннюю свежесть, день обещал быть жарким. По замыслу Джона, им предстояло сначала добраться в Ковердейл через Мэшемские вересковые пустоши, потом — Карлтонские, дальше — на север, к Уэнслидейлу, и, наконец — в Уэстморленд. По пути, недалеко от ночной стоянки, попалась ферма. Роджер предложил взять ее штурмом, чтобы добыть какую-нибудь пищу, но Джон запретил, сославшись на то, что Мэшем еще слишком близко.

Около половины седьмого пересекли главную дорогу к северу от Мэшема. Воздух уже прогрелся. Мальчики едва удерживались от веселой беготни. Вообще, как ни странно, в этом походе было что-то от пикника, если бы не Анна. Она по-прежнему молчала, держась от всех в стороне.

На каменистой тропке Джона догнала Миллисент.

— Зря Анна все принимает так близко к сердцу, Джонни, — сказала она. — Обычное дело.

Джон взглянул на нее. Чистенькая и аккуратненькая, Миллисент выглядела так, словно находилась на обычной загородной прогулке. Пирри шагал ярдах в пятидесяти впереди.

— По-моему, Анну больше мучит не то, что случилось, а ее собственный поступок.

— Так я о том же, — удивилась Миллисент. — Обычное дело! Знаете, мне понравилось, с какой твердостью вы все уладили ночью. Спокойно, без всяких там глупостей. Я люблю мужчин, которые знают, чего хотят, и умеют этого добиваться.

Джон вдруг понял, что ошибся, определяя ее возраст, — она была еще моложе. Он невольно залюбовался стройной фигуркой девушки.

— Кто-то ведь должен принимать решения, — коротко сказал Джон, отводя глаза. В ее улыбке читалось настолько прозрачное и откровенное предложение, что Джон обомлел.

— Поначалу я думала, вы — так себе, тихоня. Но сегодня ночью поняла, что ошибалась.

Не похотливость как таковая покоробила его. Наверняка Пирри уже стал рогоносцем. Но одно дело в Лондоне, этом кроличьем садке, кишащим миллионами представителей рода человеческого. Что для него какая-то развратная бабенка? Одной больше, одной меньше. А здесь, где их зависимость друг от друга так очевидна, как пограничные линии на вересковых пустошах, здесь скорее могла бы зародиться некая новая нравственность — предводитель выбирает любую женщину по своему желанию. Но устаревшие трюки с подмигиваниями, гнусными намеками и легкими тычками локтем теперь невоскресимо канули в Лету, как деловые конференции и вечера в уютной театральной ложе.

— Вам давно пора сменить Оливию, — резко произнес Джон.

Миллисент чуть изогнула брови:

— Как прикажете, шеф! Сделаю все, что вы пожелаете.

На краю Уиттонских вересковых пустошей они неожиданно наткнулись на маленький, одиноко стоявший на пригорке, среди картофельных полей, фермерский домик. Над трубой вился дымок. Джон во время сообразил — в таком глухом месте надо, наверно, даже летом жечь уголь, чтобы приготовить еду.

Он рассказал Пирри о своей задумке. Тот молча кивнул и потер переносицу тремя пальцами правой руки. Джон вспомнил — перед тем, как расправиться с бандой, похитившей Анну и Мэри, он сделал точно такой же жест.

К дому пошли Роджер и Джон. Они и не пытались прятаться, небрежно прогуливаясь, — эдакие праздные зеваки! В окне дернулась занавеска. Возле дома нежился на солнышке старый пес.

Дверной молоточек в форме бараньей головы тяжело звякнул о металлическую дверь. Вскоре послышались шаги. Роджер и Джон чуть отступили вправо. Дверь распахнулась. На пороге стоял крупный мужчина с обветренным красным лицом. В руках он держал дробовик.

— Ну, чего надо? — спросил он. Маленькие колючие глазки смотрели недобро. — Для продажи у нас ничего нет, если вы за продуктами.

За порог он не выходил.

— Спасибо, — ответил Джон. — Нам не нужны продукты. Мы хотим вам кое-что предложить.

— Проваливайте! — отрезал мужчина.

— В таком случае…

Джон резко отскочил от стены — фермер тут же шагнул за порог, держа палец на спусковом крючке.

— Если хочешь получить пулю в лоб… — начал он.

Прогремел выстрел, грузное тело дернулось назад, будто кто-то невидимый рванул его на себя, и тяжело опустилось на ступеньки. Палец все еще нажимал на курок. Старый пес поднялся и тихонько заскулил. В доме закричала женщина. Потом все стихло.

Джон выдернул дробовик из-под мертвого тела. Кивнув Роджеру, он перешагнул через труп, и вошел в дом. В тускло освещенной просторной гостиной он в первую секунду увидел лишь несколько закрытых дверей и лестницу, ведущую на второй этаж. А потом… В тени лестницы стояла женщина. Высокая худощавая, она смотрела на них в упор, сжимая в руках ружье.

— Джонни, берегись! — крикнул Роджер.

Хлопок выстрела Джона прозвучал раньше, чем женщина успела даже шевельнуть рукой. Несколько мгновений она еще стояла, потом, вцепившись в перила, медленно опустилась на пол, крича высоким, словно задушенным голосом.

— Боже мой! — вырвалось у Роджера.

— Не стой столбом! — буркнул Джон. — Возьми у нее ружье. Надо обыскать дом. Что-то пока нам слишком везет.

Роджер с трудом заставил себя подойти к женщине и взять ружье.

— Господи, ее лицо… — ужаснулся Роджер.

— Ты посмотришь здесь, — оборвал его Джон. — Я — наверху.

Он пробежал по второму этажу, распахивая двери пинками. Наконец — последняя. Тут только Джон сообразил, что все это время был практически безоружным — в ружье оставался всего один патрон. Чуть поколебавшись, он распахнул дверь.

В маленькой спаленке на кровати сидела девочка лет пятнадцати-шестнадцати.

— Никуда не выходи отсюда. Поняла? — сказал Джон. — Тогда цела останешься.

— Выстрелы… — девочка смотрела на него расширенными от ужаса глазами. — Мама… папа… Они не…

— Не выходи из комнаты, — холодно оборвал Джон.

В замке торчал ключ. Выйдя из комнаты, Джон запер дверь. Женщина внизу еще кричала, но уже тише. Роджер стоял рядом с ней.

— Ну? — спросил Джон.

Медленно, словно нехотя, Роджер перевел на него взгляд.

— Порядок. Никого нет. — Он снова посмотрел на раненую. — А на плите завтрак готовится…

Тихо вошел Пирри.

— Дело сделано? — сказал он, опуская винтовку. — Так у нее тоже было ружье? А еще есть в доме?

— Ружья или люди? — спросил Джон. — Оружия я не нашел. А ты, Родж?

— Нет, — отозвался Роджер.

— Наверху девчонка, — сказал Джон. — Дочь. Я ее запер.

— А эта? — Пирри носком ботинка ткнул в сторону женщины — она больше не кричала, только тихо постанывала.

— Она ранена… в лицо, — выговорил Роджер.

— В таком случае, — Пирри взглянул на Джона и вскинул винтовку. — Вы не возражаете?

— Лучше бы револьвер, конечно, — сказал Пирри, подойдя к раненой. Прогремел выстрел. Стоны стихли. — Не люблю тратить патроны попусту. Тем более, что они нам еще пригодятся.

— Не такой уж плохой обмен — два дробовика на два патрона, — заметил Джон.

Пирри улыбнулся.

— Эти два патрона я ценю выше полдюжины дробовиков, уж простите мне мою слабость. Но, в общем, вы правы — обмен недурной. Теперь можно позвать остальных?

— Да, — ответил Джон, — думаю, можно.

— Все-таки надо, наверно, сначала убрать куда-нибудь трупы, — сказал Роджер. — Пока дети не пришли.

Джон кивнул.

— Пожалуй, — и перешагнул через мертвое тело. — Там, под лестницей есть чуланчик. Стойте-ка, тут заряды для дробовиков. Сейчас я их достану. — Он вгляделся в темный уголок. — Все равно больше некуда. Давайте ее сюда.

Труп фермера смогли перетащить только втроем. Втиснули его туда же, под лестницу. Потом Джон вышел из дома и помахал рукой. Старый пес сидел на прежнем месте. Теперь Джон заметил, что он слеп. «Кому нужен сторожевой пес, — подумал Джон, — когда нечего охранять?». Но стрелять не стал — зачем переводить патроны?

Наконец, все собрались. Дух пикника исчез — даже мальчишки притихли. Дэви подошел к отцу.

— Папа, кто стрелял? — спросил он чуть слышно.

— Видишь ли, сын, — сказал Джон, глядя мальчику прямо в глаза. — Сейчас такое время… Нам приходится бороться, чтобы выжить, бороться за все. Ты должен понять.