Джон снова взглянул на Роджера, сдерживая его.

— В таком случае, скажите, как нам быть? И что можно взять с собой — одеяла?

— Да, пожалуй, одеял у нас достаточно.

— А карту?

Подошел один из шайки «твидового».

— Взяли все стоящее, мистер Спрюс, — доложил он. — Продукты, барахло. И оружие. Вилли сливает бензин.

— Ну, если так, — сказал мистер Спрюс. — Можете брать все, что хотите, без всяких церемоний. На вашем месте, я бы не стал слишком нагружаться — тяжело все-таки. А вот там, — он махнул рукой направо, — самый лучший обходной путь.

— Спасибо, — сказал Роджер. — Вы нам так помогли!

Мистер Спрюс добродушно взглянул на него:

— Вам еще повезло. Вот когда начнется настоящая заварушка, у нас уже не будет времени судачить с каждым о том — о сем.

— Вы слишком самонадеянны, — сказал Джон. — Не рассчитывайте, что все пройдет так легко.

— Поживем — увидим. Удачи, мистер!

Джон посмотрел на разграбленные машины. Вилли, совсем молодой долговязый парнишка, еще возился с бензобаком.

— Вам я желаю того же, — тихо сказал Джон.

— В первую очередь, надо убраться отсюда, — сказал Джон. — А потом уж решать, что делать дальше. Из вещей предлагаю взять три маленьких чемодана с самым необходимым. Рюкзаки, конечно, удобнее, но их у нас нет. С одеялами, по-моему, возиться не стоит. Слава Богу, сейчас лето. Если вдруг похолодает, прижмемся друг к другу и согреемся.

— Свое одеяло я заберу, — сказал Пирри.

— Не советую, — бросил Джон.

Пирри улыбнулся и ничего не ответил.

Лениво перебирая добычу, мэшемцы безразлично поглядывали на них.

Наконец, отобрав все необходимое из оставшихся вещей, пустились в путь. Оглянувшись, Джон увидел, как мэшемцы толкают машины к заграждению. «Интересно, — подумал он, — если здесь и впрямь скопится много машин, их что — в реку начнут сбрасывать?».

В гору поднимались с трудом. Внизу еще виднелись крыши домов. Ничто не нарушало мирную тишину летней ночи.

— Отдохнем здесь немного, — сказал Джон. — Пора решать, что нам делать дальше.

Пирри бросил на землю скатанное в рулон одеяло.

— В таком случае, я пока избавлюсь от этого, — сказал он.

— Наконец-то вы поняли, что несете бесполезный груз, — не удержался Роджер.

Не отвечая на колкость, Пирри принялся развязывать аккуратненькие узелки на веревке, стягивающей рулон.

— Те парни внизу… — сказал он, — потрудились на славу. Только вот одну маленькую деталь они все-таки упустили. У малого, что рылся в моей машине, наверно, не было ножа. Иначе его оплошность совершенно непростительна.

— Что у вас там? — удивленно спросил Роджер.

Пирри поднял глаза. Лицо его осветилось тусклым светом звездного неба.

— Когда-то давно, в молодости… я путешествовал по Ближнему Востоку — Трансиордания, Ирак, Саудовская Аравия… Минералы искал. Правда, без особого успеха. Там я выучился одному фокусу — как прятать ружье в рулон из одеял. Дело в том, что арабы воровали все без исключения, но ружья любили больше всего.

Наконец он развязал последний узелок и, раскатав рулон, извлек оттуда свою спортивную винтовку.

— Чтоб я пропал! — Роджер расхохотался. — Наши дела не так уж плохи! Ай да Пирри!

— К сожалению, патронов только две дюжины, — сказал Пирри, доставая из того же тайника маленькую коробочку. — Но ведь это лучше, чем ничего?

— Еще бы! С ружьем не пропадем. Только бы подвернулась хорошая ферма с машиной и добрым запасом бензина.

— Нет. Больше никаких машин, — резко произнес Джон.

Наступила неловкая пауза. Первым не выдержал Роджер:

— Тебя что, Джонни, угрызения совести замучили? Тогда возьми это ружье и застрелись. Самый лучший выход! Думаешь, мне понравилось, как те ублюдки с нами обошлись? Только, по-моему, сама по себе идея верна. Сейчас все решает сила. Тот, кто не усвоит этого, рискует очутиться на месте кролика в клетке с крысами.

«Вот странно, — подумал Джон, — еще утром слово „совесть“ не было для меня пустым звуком. А уж приказывать, считать свое мнение единственно правильным — сама мысль об этом казалась отвратительной. Но теперь…».

— Машины сейчас слишком опасная роскошь, — сказал он. — Нам еще повезло. Те парни могли сначала продырявить нас пулями, а только потом обчистить. Ну ничего, еще наверстают. А мы, если поедем на машине, рискуем нарваться на другой такой Мэшем. Автомобиль в любую минуту может стать ловушкой.

— Резонно… — пробормотал Пирри. — Очень резонно.

— Восемьдесят миль, — сказал Роджер.

— Пешком? А лошадей поискать не хочешь?

Похоже, они находились на бывшем пастбище.

— Нет. Пойдем пешком. Скорее всего, дорога займет дня три вместо нескольких часов, зато больше надежды выжить.

— А я все-таки за то, чтобы найти машину. Может, вообще не будет никаких помех на пути. Думаешь, много таких городов, как Мэшем, где все схвачено? Да и вряд ли кто еще до этого додумается! По-моему, если мы пойдем пешком, да еще с детьми, риска будет намного больше.

— Тем не менее, мы пойдем пешком, — сказал Джон.

— А что думаете вы, Пирри? — спросил Роджер.

— Неважно, что он думает! — отрезал Джон. — Я, по-моему, ясно выразился, — мы пойдем пешком.

— Но ведь он сохранил ружье, — Роджер кивнул на Пирри.

— Если хочет, пусть поменяется со мной местами. А пока решения здесь принимаю я. — Джон взглянул на Пирри. — Ну?

— Превосходно, — ответил тот, — Вы позволите мне взять ружье? Не хочу показаться нескромным, но, право же, я неплохо им владею. А что касается лидерства… У меня нет ни малейших претензий на эту роль и, уверяю вас, не будет впредь.

— Разумеется, ружье можете взять, — сказал Джон.

— Ура! Торжество демократии, — усмехнулся Роджер. — Так все-таки куда мы направляем свои стопы отсюда?

— До утра — никуда, — ответил Джон. — Нам необходимо выспаться. К тому же неразумно блуждать впотьмах по незнакомой местности. На всякий случай будем дежурить. Каждый по часу. Я — первый, потом ты, Роджер, Пирри, Миллисент, Оливия… — он запнулся, — и Анна. Как раз шесть часов отдыха мы можем себе позволить. Утром тронемся в путь и поищем какой-нибудь завтрак.

— Слава Богу, хоть не зима, — сказал Роджер. — Эй, гвардия! — крикнул он мальчишкам. — Давайте-ка сюда! Ложитесь рядом.

…Сидя поодаль, на пригорке, Джон задумчиво смотрел на бескрайнее поле вереска. Из-за горизонта уже пробивались первые робкие лунные лучики. Нежный летний ветерок едва покачивал теплый воздух ночи.

«Только бы погода не испортилась! — подумал Джон. — Помолиться, что ли, торфяным богам? А может, им жертва нужна, чтобы сменили гнев на милость? — Джон взглянул на спящих детей. — Неужели они когда-нибудь дойдут до такого? Или их дети?».

Он вдруг почувствовал себя совершенно разбитым. Будто душа — одряхлевшая, измученная — предъявила счет за весь свой долгий век. А что дальше? Ведь уже теперь жизнь человеческая ничего не стоит. Почти четыре тысячелетия нравственные законы были, казалось, незыблемыми, и вот — всего за один день — превратились в ничто. А если кто-то еще не забыл язык любви в этом Вавилонском столпотворении, они и дети их должны умереть, как умерли когда-то их далекие предки на римских аренах. «Было бы счастьем, наверное, умереть за такую веру, — вдруг подумал Джон. — Но…». Он посмотрел на горстку спящих людей, доверившихся ему, и понял — быть может, только теперь понял, что их жизни зависят от него.

Джон встал и подошел к Анне. Она лежала с открытыми глазами, бережно обняв спящую дочь.

— Анна, — тихо позвал Джон.

Она не ответила, словно вовсе не слышала. Чуть подождав, Джон отошел.

Во время своей вахты Миллисент видела, как небо на юге несколько раз озарилось далекими сполохами. Следом донесся долгий гром. Что это было? Ядерные взрывы? Неуместный вопрос! Вряд ли они когда-нибудь узнают, что там произошло. Судьбы людей, живущих в этой стране, больше не волновали их.