Подошли мальчики.

— Папа, — сказал Дэви, — можно нам тоже сегодня подежурить? — раньше Дэви никогда бы не обратился к отцу столь почтительным тоном. Их отношения всегда были дружескими, а настоящий «мужской» разговор отца с сыном всегда происходил на равных.

Джон взглянул на мальчишек. Дэви — порывистый, непоседа, неуклюжий долговязый Тихоня, упитанный коротышка Стив. «Господи, — подумал Джон, — какие же они еще дети!».

— Благодарю за предложение, но мы справимся, — сказал Джон.

— Но мы уже все продумали! Конечно, стрелять мы толком не умеем, но ведь это неважно. Если кто-нибудь появится, мы такой шум поднимем! Мы сумеем, вот увидишь!

— Лучше всего, если вы не будете болтать после ужина, а сразу ляжете спать и как можно скорее заснете. Утром придется пораньше встать.

Джон говорил довольно беспечно, и в прежние времена Дэви непременно стал бы препираться. Но теперь он лишь беспомощно взглянул на друзей, и все трое побрели к реке.

Вернулся Пирри, ничего подозрительного он не заметил. После ужина Джон распределил часовые дежурства.

— А Джейн ты не считаешь? — спросил Роджер.

Джон засмеялся, приняв его слова за шутку. Но потом с удивлением понял, что Роджер вовсе не шутит.

— Нет. Не сегодня, — ответил Джон.

Девочка сидела рядом с Оливией, они вообще целый день не отходили друг от друга ни на шаг. Джон слышал, как они шептались о чем-то, и Джейн даже один раз засмеялась. Она вопросительно посмотрела на Джона и Роджера.

— Ты ведь не собираешься прикончить нас спящими, правда, Джейн? — спросил Роджер.

Она покачала головой.

— Но все-таки лучше не давать тебе такую возможность, да? — добавил Джон.

Она отвернулась, но Джон успел заметить, что на свеженькой милой мордашке с пухлыми щечками написано скорее смущение, чем ненависть.

— Первая — Анна, — сказал он. — Остальным — постараться уснуть. Мальчикам задание — погасить огонь. Как следует затопчите все угольки.

Разбудил его Роджер. Джон встал, потирая затекшие ноги. Луна уже взошла и отражалась в реке серебристыми бликами.

— Слава Богу, хоть тепло, — сказал Роджер.

— Видел что-нибудь?

— Что здесь может быть, кроме призраков?

— Ну, призраки так призраки. Видел?

— Да, самого осязаемого из всех. — Джон взглянул на Роджера с удивлением. — Поезд-призрак. Я готов присягнуть, что слышал гудок, а минут через десять — далекий шум поезда.

— Поезд, говоришь? Может, военный. Хотя вряд ли.

— Я предпочитаю думать, что это все-таки был поезд-призрак. Доверху нагруженный фантомами жителей долин, призрачным углем или иллюзорными железными болванками. Как, по-твоему, долго еще протянут железные дороги? Двадцать лет? Тридцать? А потом? Мы будем рассказывать правнукам сказки о том, что, мол, когда-то, во времена оно жили-были такие металлические монстры, которые пожирали уголь и выдыхали дым.

— Иди спать, — сказал Джон. — У тебя еще будет время подумать о своих правнуках.

Следить надо было за обеими сторонами железной дороги, особенно — за северной. Там находилось шоссе. Сев на насыпь, Джон закурил, прикрывая рукой огонек сигареты. Может, такая предосторожность была излишней, но в памяти волей-неволей всплывали старые армейские привычки.

Джон задумчиво смотрел на тоненький белый цилиндрик сигареты. Та же привычка всегда подгоняла его, но теперь можно было не торопиться и покурить спокойно. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем расторопные американские изыскатели высадятся в этих Богом забытых гаванях и пойдут по стране, раздавая консервированную ветчину, сигареты, и разбрасывая на своем пути семена устойчивой к вирусу травы? В любом местечке, сродни Слепому Джиллу, где еще сохранились горстки уцелевших британцев, это было бы просто мечтой, рождественской сказкой. Даже легендой, которая, быть может, в конце концов заставит новоиспеченных варваров пересечь океан в поисках Земли Обетованной.

Он больше не верил, что роду людскому даровано временное облегчение. Сначала — Китай, потом — и вся Азия. Теперь — Европа. До остальных тоже очередь дойдет, верят они в это или нет. Сама Природа стирала одну за другой надписи на грифельной доске истории человечества. Те немногие, кто выживет на этом грешном шарике, впишут в пустые места какую-нибудь патетическую чушь.

По ту сторону полотна послышался легкий шорох. Джон встал и тихонько пошел туда. Дойдя до края насыпи, он увидел чью-то тонкую фигуру. Миллисент. Она протянула руку, и Джон помог ей взобраться.

— Какого черта вы тут делаете? — спросил Джон.

— Т-с-с! Всех перебудите.

Она коротко оглянулась на спящий лагерь, и, как ни в чем не бывало, пошла вперед. Джон — за ней. Он нисколько не сомневался, что означает этот визит. Столь откровенное бесстыдство взбесило его.

— Следующая очередь дежурить не ваша. Возвращайтесь и ложитесь спать. Впереди тяжелый день.

— Сигаретки не найдется? — спросила она. — Джон вытащил из пачки сигарету и протянул ей. — Может, и прикурить дадите?

— Опустите сигарету и закрывайте ладонями, когда затягиваетесь.

— Вы такой предусмотрительный, такой умный.

Миллисент наклонилась, прикуривая от огонька зажигалки. Черные волосы переливались в лунном свете. Джон понял, что недооценил ситуацию. Нужно было тут же отослать ее. Миллисент выпрямилась.

— Я могу обходиться без сна, — сказала она. — Помню, однажды мы поехали за город на уик-энд, так я не поспала и трех часов с пятницы до понедельника. И была свежа, как маргаритка.

— Не стоит хвастаться. Даром это не проходит.

— Разве? — Она помолчала. — А что все-таки случилось с Анной?

— Вы знаете то же, что и я, — холодно отрезал он. — Мне кажется, вас не должно волновать ни то, что с ней случилось, ни то, что она сделала потом.

— По-моему, это вовсе не повод сходить с ума. История, конечно, паршивая…

Джон затушил сигарету.

— Я не хочу говорить об Анне. И не хочу никакой любовной интрижки с вами. Вам ясно? Сейчас не время для подобных занятий, не говоря уже о сути.

— Если хочешь чего-нибудь, всегда можно найти время.

— Вы ошиблись. Я — не хочу.

Миллисент засмеялась низким хрипловатым смехом.

— Давайте поговорим, как взрослые люди, — сказала она. — Я, конечно, могу в чем-то ошибаться, но только не в таких делах.

— Вы знаете меня лучше, чем я сам?

— Не пытайтесь поймать меня. Конечно, знаю. Да вот, пожалуйста: будь на моем месте Оливия, вы отправили бы ее обратно в два счета, без всяких пререканий. А кстати, почему вы шепчете? Или разбудить кого боитесь?

Джон и не заметил, как перешел на шепот. Смутившись, он чуть повысил голос:

— Вам пора идти, Миллисент.

Она снова засмеялась.

— Вы правы — зачем будить людей. Вряд ли они так же хорошо, как я, могут обходиться без сна. А вот вы — другое дело.

— Ну ладно. Я не собираюсь с вами спорить. Идите, ложитесь спать и забудьте обо всем, что мы тут наговорили.

— Договорились, — кротко пролепетала Миллисент, затушив наполовину выкуренную сигарету. — Вот только испробую один тест. Всего одна крохотная искорка. Если вы не загоритесь, я сразу ухожу, как послушная девочка.

Она подошла совсем близко.

— Миллисент, не дурачьтесь, — сказал Джон.

— Только один дружеский поцелуй. Пожелайте мне спокойной ночи, а то я не усну. — Она прижалась к нему всем своим гибким, податливым телом. Джону пришлось обнять ее — они стояли на самом краю насыпи.

— Кажется, тест на искорку положительный, — сказала Миллисент.

Донесся шелест падающих камешков. Они обернулись. На рельсах, невозмутимо глядя на них, стоял Пирри. Винтовку он, как обычно, держал подмышкой.

— Вы не очень-то бдительны, Кастэнс, — укоризненно сказал Пирри. — Непростительно для часового. Я едва не застал вас врасплох.

Миллисент высвободилась из рук Джона.

— Что это ты шляешься среди ночи? — спросила она.

— Ты позволишь мне задать тебе тот же вопрос, дорогая, — ответил Пирри.