— Она привыкла к тебе. И к твоим питомцам тоже.

— Да… Кстати говоря. Найда! Найда, ко мне!

Собаки скопом бросились на зов хозяина. Кир безошибочно выбрал, вытащил из кучи беспокойных лап, ушей и хвостов молодого кобеля, достал из кармана заранее приготовленный ошейник с поводком.

— Держи, — протянул он мне ремешок. — Только имя ему смени. Не годится кабелю с такой кличкой жить.

— Кир… Ты знаешь, у меня дома обитает несколько десятков кошек. Их Хельга с Коленом держат. Они нас двоих на коврик перед дверью выселят!

— Ничего. Все в жизни надо попробовать, даже жизнь на коврике перед дверью.

— Спасибо… А остальных пристроил?

— Одну моя знакомая из соседнего дома возьмет, — потрепал он за холку ласковую рыжую суку с детской мордочкой. — Она одинокая, давно хотела питомца себе завести. Саму Найду тетушка себе оставит. Я соврал ей, что госпожа Хэлгерда отправляет меня куда-то подлечиться. А остальные… Если не раздам их, возьму с собой, наверное. Не выгонять же на улицу.

— И как ты думаешь, что будет с ними там?

Он выпрямился и блестящими, уже чужими глазами посмотрел на меня.

— А что там будет со мной, Рик?

— Прости. Я… Я просто не хочу терять тебя.

Он грустно улыбнулся.

— Не думай об этом. В какой-то книге я читал, что настоящих друзей нельзя потерять. Как бы далеко вы ни были, сколько бы времени ни прошло, друг остается в твоем сердце. В конечном итоге становится не важно, рядом он или нет, он всегда с тобой… И вообще, я же не умираю. Думаю, мы еще встретимся. Преисподняя — это не такое место, откуда нет выхода.

— Мне нравится ход твоих мыслей, Кир.

Мы помолчали еще. Дорожка тянулась через весь парк, идти можно было довольно долго, хотя и не так долго, как мне хотелось бы. Питомцы Кира продолжали резвиться, но кобелек рядом со мной шел гордо, лишь изредка и с чувством превосходства поглядывая в их сторону, как будто ошейник делал его особенным.

— Кир, а тебе еще не приходило в голову написать книгу?

— О чем?

— О себе. Мне кажется, было бы здорово рассказать твою историю.

Кир пожал плечами и посмотрел вверх, на ветви, медленно плывущие над нашими головами.

— Может быть… Когда-нибудь потом. Когда у меня будет побольше того, о чем я могу рассказать, — Он улыбнулся, но вскоре снова стал серьезным. Он закинул руки за голову и посмотрел вверх. — Красивая получилась бы история.

— Вот только у истории должно быть начало. А сегодня, наоборот, что-то заканчивается, — сказал я.

Мы дошли до конца школьного парка и остановились. Он покачал головой.

— Нет, Рик. Это и есть начало. Просто это начало чего-то другого. А мы с тобой еще обязательно встретимся.

Он улыбнулся.

— Тогда до встречи, Кир.

— До встречи.

Я проводил его до дома, где мы неловко, стыдливо и трогательно расстались. К особняку на Перекрестке Наваждений я шел не один — и, кажется, только походя к нему, начинал понимать, что у меня появился питомец.

Я не планировал заводить собаку. Да, повозиться с чужими любимцами я не против, но собственный… Я, кажется, так глубоко задумался об этом, что остановился. Пес остановился тоже и снизу вверх посмотрел на меня — ну, новый хозяин, куда пойдем?

— Найда… — вслух произнес я. Пес повел ушами. Да, кличку свою он знает. Но Кир прав: это прозвище не для кобеля. Найда… Найда… Найд… Найт…

— Найт?

Пес глухо гавкнул и облизнулся. Сам того не ожидая, я улыбнулся. Что ж, питомец так питомец. Надо будет поинтересоваться заклятьями, при помощи которых можно было бы обеспечить ему спокойную жизнь в доме с количеством кошек, стремящемся к бесконечности.

История шестая. Пикник на задворках мироздания

Глава 5. Мир иной. Начало

— Я дома! — громко сказал я, переступив через порог. Проскользнув между моих ног, Найт протрусил на кухню, и скоро послышалось характерное бульканье: пес пил воду из своей миски. Из кухни мне навстречу вышла Хельга. На ней был передник, испачканный мукой.

— Привет, Рик! Обед будет через несколько минут. Как дела в штабе?

— Все в порядке! — я скинул обувь. — А ты что, что-то готовишь?

— Ну да! Чем не займешься от нечем заняться… — И она, улыбнувшись, удалилась в кухню. Уже оттуда, повышая голос, она добавила: — Еще пару месяцев, и твой питомец будет приносить тебе газету и тапочки, а я — чашечку кофе с печеньем! Тебя это не пугает?

— Нисколько! — я вошел в кухню, умылся под струей воды из кувшина, который подержала для меня Хельга, и растер лицо полотенцем. — А должно?

— Ну… Может! Вот только это, наверное, будет последний день этого мира — и все мы захотим провести его как-то по-особенному, чтобы он запомнился… Иди, передохни немного. Я сейчас накрою на стол, остальные тоже подтянутся…

Я кивнул. В последнее время у меня с Хельгой стали выстраиваться очень трогательные отношения. Такие трогательные, что это уже должно было бы меня насторожить… Но я поленился настораживаться. Не то, чтобы я сильно устал на дежурстве, просто было жарко, а жара утомляла сама по себе.

Я вышел в гостиную и вытянулся в кресле. То же движение на свою манеру на полу повторил Найт. Хельга занимается обедом? Что ж, прекрасно. Пока все не собрались, я могу немного вздремнуть в тишине. Да, пожалуй, газеты и тапочек в самом деле не хватает — чтобы в полной мере ощутить, что жизнь течет в своем привычном русле.

Никто не вспомнил. Ну и черт с ним… Я тоже, считай, уже забыл.

Я уже говорил о том, что редко вижу сны. Но в тот момент, когда я засыпаю, под моими веками часто проползают какие-то странные, несвязанные образы. Потом они обычно растворяются, и становилось темно. На этот раз мне привиделись массивные камни, в квадратный колодец из которых я медленно опускался вместе с креслом, ковром перед ним и Найтом на этом ковре. Найт при этом тоскливо поскуливал. Мы опускались вниз, мне было совсем не страшно, я даже хотел опустить руку, чтобы погладить собаку по загривку и успокоить ее. Как вдруг ножки кресла не одновременно ударились о каменный пол — и я проснулся.

Это было не смешно. Это было совсем не смешно, ибо вокруг меня действительно тянулись мощные каменные стены — с тем лишь отличием от моего сна, что находился я не в ровном колодце, а в прямоугольном. Одну пару противоположных стен я мог бы соединить вытянутыми руками, зато другую разделяло не меньше полсотни шагов. А сверху меня уже бесшумно накрыло сплошной серой плитой.

— Найт?

Пес был здесь: он опасливо принюхивался к воздуху и поглядывал на меня. Видимо, ему передавалось мое волнение. Когда я поднялся, он прижался к моим ногам — это местечко явно не пришлось ему по душе. Я потрепал его за холку.

— Спокойно. Разберемся. Пошли.

Но, откровенно говоря, я его прекрасно понимал. Помещение, которое я сначала принял за колодец, оказалось коридором. Каменный пол и потолок, стены из грубовато отесанного камня. Коридор совсем не вызывал ощущения подземелья, наоборот: мне казалось, что я нахожусь на очень большой высоте. Здесь было достаточно светло, как если бы недалеко друг от друга располагались окна, за которыми стоял серый осенний день. Я не сразу заметил, что этот приглушенный, пасмурный свет испускают сами стены коридора, точнее, их камни, скрепленные более темным раствором. Это уже было похоже на магию. Оставалось только выяснить, насколько для меня опасно положение, в которое я попал, — и как выбраться отсюда.

Я попробовал отправить зов Хельге, потом Колену и остальным. Не отозвался никто… Что ж, это не странно: если это место создано с помощью магии, то оно вполне может поглощать все сигналы. Но ведь ни один каменный лабиринт не может быть бесконечным.

Сначала мне показалось, что коридор с обеих сторон заканчивается тупиками, но я ошибся. Он под прямым углом упирался в другой точно такой же коридор. Воздух здесь не был ни более свежим, ни более затхлым, свет оставался прежним, поэтому определить, приблизился ли я к выходу или, наоборот, отдалился от него, было невозможно. Но я не спешил унывать. Уныние снижает работоспособность и мозга, и тела. Это слишком большая роскошь для кого-то вроде меня.