Пол говорил это совершенно искренне. Только новая любовь способна была избавить Глэдис от боли, которую он ей причинил.

— Спасибо. Я тоже надеюсь, но…

— Ты сразу узнаешь его, как только увидишь, — сказал Пол. — Только ты должна ждать его… Если ты спрячешься под кровать, зажмуришь глаза или накроешься с головой одеялом, ты его просто не заметишь.

— Нет, — сказала Глэдис упрямо. — Я знаю, он сам меня найдет, где бы я ни была.

— На твоем месте я бы на это не рассчитывал. Ты тоже должна что-то делать, а не ждать, пока счастье само свалится с неба. Выйди хотя бы на берег и помаши ему платком — ведь пробиваться сквозь штормы и ураганы ой как непросто. И если ты действительно хочешь встретить его — маши как сумасшедшая!

Глэдис улыбнулась его словам.

— Хорошо, — сказала она. — Я попробую. Было уже далеко за полночь, когда Пол наконец поднялся и принялся убирать обратно в буфет остатки еды. Он чувствовал себя смертельно усталым и в то же время был рад, что они с Глэдис поговорили откровенно.

— Слава богу, с Сэмом ничего серьезного, — сказал Пол, сметая со стола крошки в подставленную ладонь. Потом он вдруг усмехнулся:

— Кстати, когда увидишь на горизонте парня, который плывет к тебе сквозь бурю, спрячь куда-нибудь своих детей, иначе он развернется и двинется обратно со всей возможной скоростью. Женщина с четырьмя детьми способна напугать кого угодно, как бы красива она ни была!

Но Глэдис не поверила ему. Возможно, ее дети действительно испугали Пола, но это вовсе не означало, что точно так же будут вести себя и другие мужчины на его месте.

— У меня отличные дети, Пол! — сказала она, собирая со стола миски и кожуру от грейпфрутов. — И нормального человека они не испугают. Мужчина, который полюбит меня, должен полюбить и моих детей, иначе он мне просто не нужен.

Она посмотрела на него, и Пол отвел глаза. Когда он прогнал ее, Глэдис чувствовала себя чем-то вроде подержанной вещи, которой пренебрегли. Возможно, Пол не хотел оскорбить ее сознательно, однако вышло так, словно она была недостаточно хороша для него. У нее было слишком много детей, к тому же его идеалом была Селина, превзойти которую было невозможно. На самом-то деле судить, кто из них хуже, а кто лучше, мог человек либо очень самонадеянный, либо ослепленный каким-либо сильным чувством.

Например, горем.

Но Пол ничего ей не ответил. В молчании он убрал в буфет последнюю пачку печенья и пошел проводить Глэдис до палатки. У полога Пол остановился и долго смотрел на нее. Они провели вместе длинный, трудный, но очень хороший день, который стал для них чем-то вроде последнего поворота в долгом пути. Они навсегда попрощались с тем, что оставалось в прошлом.

— До завтра, Глэдис. Постарайся выспаться как следует… — сказал Пол негромко и добавил со смущенной улыбкой:

— Я рад, что ты приехала сюда и мы встретились…

Глэдис кивнула. За время, что они провели в лагере, они многое узнали друг о друге, сумели победить все плохое, что между ними было, и положили начало новой дружбе, которая, как надеялась Глэдис, будет более долговечной, чем их короткая любовь.

— Я тоже, — шепнула она и, махнув ему на прощание рукой, скрылась в палатке.

Пол еще немного постоял у входа, потом повернулся и медленно пошел прочь.

Оставшиеся две недели пролетели совершенно незаметно. Глэдис по-прежнему много фотографировала, помогала медсестрам убирать в госпитале, летала с Полом в Бужумбуру и Могадишо, совершала дальние путешествия в джипе с Тони и Рэнди. Она сделала множество замечательных кадров, взяла десятки интервью, и была уверена, что репортаж получится первоклассным.

Несколько вечеров она провела с Полом. Примирившись с прошлым, они больше не чувствовали себя напряженно и прекрасно проводили время. Глэдис эти вечерние беседы очень напоминали то старое доброе время, когда они общались только по телефону: Пол был все так же остроумен, все так же весело шутил, и Глэдис неожиданно обнаружила, что они все еще очень дороги друг другу.

Последний вечер они тоже провели вместе. Впервые за все время Пол поделился с Глэдис своими планами. В июне он собирался перебраться в Кению, чтобы возить туда поступающее по линии ООН продовольствие. По поводу «возвращения к цивилизации» Пол по-прежнему не мог сказать ничего определенного. Единственное, о чем он упомянул, — это о том, что постарается выкроить недельку или две, чтобы провести их на своей любимой «Морской звезде».

— Если вдруг будешь в Нью-Йорке, позвони мне, — попросила Глэдис. Как всегда в июле, она собиралась ехать с детьми на мыс Код. Там она планировала пробыть до первой декады августа, после чего ее должны были сменить Дуг и Таня.

— Значит, в августе ты будешь свободна, — подвел итог Пол. — Что ты собираешься делать?

— Пока не знаю. Хорошо бы, Рауль нашел для меня что-нибудь интересное.

Своей поездкой в Руанду Глэдис была очень довольна. Репортаж несомненно удался. Кроме того, она встретила здесь Пола. Она поняла, что продолжает любить его, однако совершенно неожиданно обнаружила в себе достаточно сил, чтобы перестать цепляться за это чувство и отпустить Пола на все четыре стороны.

На следующий день Пол сам отвез ее на самолете в Кигали, откуда ей предстояло лететь до Кампалы. Пока они ожидали самолета местной авиакомпании, Пол попросил Глэдис передать привет Сэму и остальным, и она с улыбкой сказала:

— Если только они не в тюрьме… Глэдис шутила, с удовольствием чувствуя, что теперь, когда она ничего от него не ждет и между ними не стоят больше его прежние страхи, они могут говорить совершенно свободно. И хотя то, что они оба потеряли, было ей бесконечно дорого, здесь, в Африке, Глэдис неожиданно обрела достойную замену всему, что она так долго оплакивала.

Вскоре объявили посадку, и Глэдис, с нежностью посмотрев на Пола, крепко обняла его за плечи.

— Будь осторожен. Пол. Береги себя и… не будь к себе слишком суров. Ты этого не заслуживаешь.

— И ты тоже береги себя. — Он улыбнулся печально. — А я, если встречу парня в штормовке, сразу пошлю его к тебе.

— Не трудись. Он сам должен найти меня! — Она знала, что, хотя между ними не было ничего, кроме дружбы, ей будет очень его не хватать.

— Если мне случится вернуться в цивилизованный мир, я непременно тебе позвоню, — пообещал Пол, но Глэдис поняла, что это вряд ли произойдет.

— Я буду очень рада, — все же сказала она, подхватывая на плечо драгоценный кофр, в котором лежали отснятые пленки.

И вдруг он обнял ее и на несколько секунд крепко прижал к себе. Полу хотелось сказать ей еще очень многое, но он не знал как. Он хотел поблагодарить ее, но не знал — за что. Быть может, за то, что она хорошо знала его и принимала его таким, как есть. И сам Пол тоже принимал ее безоговорочно и полностью, и это, наверное, было самым ценным в их новых отношениях.

Когда Глэдис поднималась по трапу на борт небольшого двухвинтового самолетика, в глазах ее дрожали слезы. Пол смотрел на нее и махал рукой, и Глэдис тоже помахала в ответ. Потом самолет взлетел и, сделав круг над аэродромом, взял курс на северо-запад. Пол долго провожал его взглядом, потом вернулся к своей машине и вскарабкался в пилотскую кабину.

Летя обратно в Сингугу, он снова вспомнил о Глэдис и почувствовал, как в его душе воцаряется мир. Он больше не боялся ее и не чувствовал себя виноватым перед ней, потому что Глэдис простила его. Теперь Пол любил ее как друга, как сестру, как мать и знал, что ему будет очень не хватать ее смеха, ее озорных глаз и задорных ямочек на щеках, которые появлялись каждый раз, когда она улыбалась. Раньше он почему-то не замечал их, но теперь они были ему особенно дороги. Ему уже не хватало ее, не хватало даже разочарования и досады, которые появлялись в ее взгляде каждый раз, когда ему доводилось ляпнуть какую-нибудь глупость.

Вечером того же дня Пол случайно оказался возле палатки Глэдис и испытал почти физическую боль при мысли о том, что не увидит ее ни сегодня, ни завтра. И, несмотря на то, что Пол совершенно искренне считал себя независимым и самостоятельным человеком, ему вдруг стало бесконечно одиноко.