Гундалину высвободил руку.

— Не говори на сандхи! Я больше не хочу его слышать. — Он неловко поправил свою грубую рубаху на груди. — Я не могу теперь его слышать. Перекати-поле... вот что я такое! Пена морская, пыль на ветру, грязь под ногами моего народа...

— Прекрати! — сердито крикнула она, страдая той же болью, какая терзала и его — с ним вместе. — Прекрати, прекрати! Я не дам тебе поверить в это! Это ложь! Ты самый лучший, самый нежный, самый добрый человек изо всех, кого я когда-либо знала. Я не позволю тебе… поверить... — она все еще что-то говорила, когда он повернулся к ней, жадно гладя ей в лицо своими темными глазами, и страстно обнял ее...

Потом медленно наклонился к ней, почти не веря тому, что она целует его первой, а Мун закрыла глаза и целовала его с неутолимой жаждой, чувствуя, как его удивленные руки начинают ласкать ее. Своим поцелуем она как бы ответила на его так и не заданный вопрос...

— Как я попал сюда?.. — шептал он. — Неужели это не сон? Как ты можешь?..

— Не знаю. Я ничего не знаю, не спрашивай меня. — Потому что ответа нет. Потому что я не имею права любить тебя, я никогда не собиралась любить тебя... — БиЗед... может быть, это все, что нам с тобой отведено в жизни, и завтра все кончится... — Потому что это ты даешь мне силы продолжать поиски.

— Я знаю. — Его поцелуи стали смелее. — Это неважно. Я не прошу тебя стать моей навсегда... только позволь мне любить тебя сейчас.