Переводчик: Тирамису

Когда мы выглядим слишком весёлыми, на самом деле мы несчастны.

А когда мы слишком много говорим, в реальности испытываем дискомфорт.

Когда кричим, на самом деле мы боимся.

В действительности реальность почти никогда не бывает такой, какой она кажется.

Примечание для читателя

Каждая глава этой истории открывается японской пословицей, или kotowaza*. Эти короткие изречения часто происходят из местных обычаев, буддизма или китайской философии и передаются из поколения в поколение, поддерживая культурную связь между прошлым и настоящим.

 * Японская пословица может иметь формы: короткого высказывания, идиоматической фразы, или идиомы из четырёх символов. Хотя «пословица» и «поговорка» практически синонимичны, этого нельзя сказать о «идиоматической фразе» и «четырехзначной идиоме».

Три года спустя даже катастрофа может послужить делу.

24 декабря. Утро.

Меня зовут Касуми Ходзё, мне двадцать восемь лет, и внешне я выгляжу счастливой. У меня хорошая работа, красивый дом, богатый муж. Именно так люди думают обо мне. Но правда в том, что ни одна из этих вещей не приносит мне радости. Это просто тревоги, которые со временем накопились и затвердели в единый блок, как снег на углах улиц, когда он превращается в лёд. У меня монотонная и не приносящая удовлетворения офисная работа. В моём доме всегда холодно и тихо — пустой ящик посреди мрамора. Мой брак — полная катастрофа.

Предложение Нобуо, которое я получила около четырёх лет назад, застало меня врасплох. Мы встречались всего несколько месяцев. Нобуо намного старше, много лет проработал в том же банке, куда недавно взяли и меня. Из-за испытываемого к нему уважения у меня не хватало смелости сказать «нет», но я не сумела ответить и «да». Только через несколько дней под давлением матери, которая видела в Нобуо беспроигрышную и отличную партию, я согласилась выйти за него замуж. В конце концов, в этом не было ничего необычного ни для моей семьи, ни для коллег. Моя сестра тоже вышла замуж в том же возрасте, что и я, после короткой помолвки. Я надеялась, что буду хотя бы наполовину так же счастлива, как она, имея рядом с собой надёжную опору.

В то время я была уязвима (нас недавно покинул мой отец). Зацепиться за такого человека, как Нобуо, который в чём-то напоминал мне его, казалось правильным решением.

Мой отец был добрым, спокойным человеком, он следовал философии икигай и жил в гармонии со всем, что его окружало. Он был мудрым, прочитал много книг и, казалось, на всё имел ответ. Отец часто улыбался и радовался даже самым незначительным вещам, таким как хорошая горячая еда зимой или прохладный дождливый день летом. И он оставался таким до самого конца, даже когда был слишком болен, чтобы встать с постели.

«Ты должна быть счастлива сегодня, потому что наши дни коротки, и мы не можем вернуться в прошлое», — говорил он мне прежде, чем ущипнуть за нос, словно я всё ещё ребёнок.

И я старалась его слушать.

Я вышла замуж за Нобуо, потому как в момент большой печали, подобной той, что переживала, иллюзорно решила, — он может сделать меня счастливой.

Наши дни в качестве молодожёнов длились едва ли дольше, чем медовый месяц. Чем лучше мы узнавали друг друга, тем меньше мы ладили. Возможно, мы никогда не любили друг друга по-настоящему, это было лишь мимолётное чувство, которое оба истолковали неправильно. Вскоре муж начал засматриваться на других женщин и желать их, хотя он слишком жесткий и честный, чтобы предать меня, по крайней мере, материально. Я обнаружила, что связала себя узами брака с циничным и материалистичным человеком, неспособным на привязанность, у которого не было ничего общего с моим отцом, кроме нескольких седых волос. И он понял, что женился на женщине, которая его презирает. Но Нобуо, как и я, не мог признать свою неудачу или позволить людям узнать, что он совершил ошибку. С другой стороны, в нашей среде такой внезапный развод встретил бы неодобрение, не говоря уже о горе, которое он принёс бы в наши семьи.

И вот, после очередной ссоры, чтобы не умереть от тоски и не утонуть в нетерпимости, мы заключили соглашение: каждый год, всего на один день, мы можем быть теми, кем захотим, почувствовать вкус другой жизни. Каждый год, на двадцать четыре часа (или около того), мы оставляем наши обручальные кольца в пепельнице в гостиной и уходим из дома. Ведём себя так, будто никогда и не встречались. Мы отправляемся искать компанию, кого-то, с кем можно провести ночь, как сделали бы, будь мы одиноки.

Чтобы избежать серьёзных последствий, пришлось установить дополнительные правила. Прежде всего, мы должны избегать встреч с членами семьи или знакомыми, поэтому лучше перемещаться в районы, которые мы обычно не посещаем. Мы не должны сохранять фотографии, видео или сообщения, по крайней мере, на устройствах, которыми обычно пользуемся дома и на работе. Мы не можем рассказать, как провели день, где и с кем, и не должны задавать вопросы об этом. Иначе, если начнём делиться воспоминаниями, то первое правило — о двадцати четырёх часах — будет нарушено. В момент, когда снимаем обувь на половичке у дома и переступаем порог, всё должно быть стёрто, забыто, освобождая место реальности.

Каждый год, всего на один день, я могу быть свободной.

Этот день настал сегодня.

Если рыба добра к воде, то и вода будет добра к ней.

24 декабря. Вечер.

Мы выбрали Сочельник по нескольким очень простым причинам. Во-первых, мы не отмечаем этот праздник. Для Нобуо это просто ерунда для парочек, повод поесть слишком много и подарить друг другу бесполезные вещи. В конце концов, этот праздник даже не относится к нашим традициям, день должен быть такой же, как и любой другой, но по мнению мужа, люди любят следовать зарубежной моде. В любом случае правда в том, что в Сочельник очень легко найти компанию. Никто не хочет провести Рождество в одиночестве в Японии. Это словно День святого Валентина без шоколада. Так что мне нужно лишь приглядеться к кому-то, завязать разговор, показать свою доступность, и если у него нет девушки — дело в шляпе.

В первый раз мне было немного страшно. Но вот уже третий год, и я поражаюсь тому, как легко это стало делать. Обычно я надеваю новую одежду, элегантные туфли, а ближе к вечеру иду в бар роскошного отеля. Я всегда выбираю одно и то же место, а если свободно, то один и тот же барный стул. Тот самый, на котором сижу сейчас.

Я стараюсь казаться достаточно состоятельной, чтобы ни в ком не нуждаться, и в то же время позволяю тем, кто умеет наблюдать, почувствовать мою меланхолию. Я показываю себя утончённой, но не неприступной. Отвлечённой, но не невеждой. И наконец, одинокой... но не брошенной.

Конечно, это только видимость. Реальность совсем иная. Всё похоже на рождественские огни, которые видишь на улицах в этот период: они так ярко сияют наверху в темноте, что кажутся разноцветными звёздами. Но днём, если приглядеться к ним внимательно, понимаешь, — это просто пустые лампочки. Даже самые ослепляющие, они не содержат следов неба.

Мужчины в баре смотрят на меня, это нормально, но только я выбираю, кто из них может подойти достаточно близко, чтобы заговорить со мной.

Я внимательный наблюдатель. Ищу того, кто не носит обручальное кольцо, потому что не хочу вовлекать в эту абсурдную игру больше людей, чем необходимо. Я убеждаюсь, что он будет уверенным в себе парнем, чтобы не испытывал слишком сильного разочарования, когда на следующий день я исчезну, а главное, — он должен быть занятым человеком, слишком занятым, чтобы искать меня. Я многое могу понять по маленьким жестам.