Зато мы сумели… вновь сбиться в одну группу, дабы отражать атаку с воздуха как и раньше, в формате полноценного и уже успевшего чуток притереться друг к другу звена. Вновь завеса из плазмы, опять хоть частично, но эшелонированная оборона, опять разбивка по секторам обстрела. Живучесть колоссов опять же, совмещённая с силовыми щитами, которые у нас реально мощные, а на истребителях и штурмовиках откровенно хлипкие. Энергия, всё дело в выдаваемой реакторами энергии, которой на щиты нужно охренеть как много. На хорошие щиты, разумеется, ведь абы какие и большой мощности урона сдержать не способны.

Налетели, в очередной раз попытались забросать нас ракетами и удрали. По ходу, сработала прошлая экзекуция, в результате которой от двух эскадрилий одни ошмётки остались! Урок воистину пошёл впрок! То-то на сей раз и ракеты были выпущены с далёкой дистанции, и маневры проводились из разряда нацеленных больше на защиту, нанесение же урона во что бы то ни стало однозначно не было целью.

— Сдулись! — радостно оскалился Свирский, когда очередной налёт закончился. Будете знать, как…

— Не хорохорься раньше времени, — остудила пыл Виктора Бельская. — Они могут усыплять бдительность. Или не они, а те, кто их послал. Эти да, пуганые, научившиеся относиться к нам с опаской и уважением. Но в решающую схватку могут бросить не просто новые эскадрильи, а фанатиков. На планете такие есть. Только успеют ли сюда, я не знаю. И не на типовых моделях, а на Л-37-б и Р65-а. Там и ракеты современнее и лазеры помощнее. Скорости с маневренностью тоже в лучшую сторону отличаются. Хорошо, что броня и щит те же, их улучшать оказалось чересчур затратно.

— Слушай свою новую мамочку, — хихикнула Саманта. — Но да, она права. Все может быть. У кого есть яйца, покрываем их титановым сплавом. У кого нет… покрываем что-нибудь другое тем же материалом. И дадим им всем звонко просраться!

Грубо, но действенно получилось у Меерштайн подбодрить присутствующих. Хотя я уверен, что кое-кто потом ещё припомнит нашей похабнице все эти словесные конструкции. Но потом, после того, как закончится наша авантюра. А она закончится, немного уже осталось. Если в ближайшее время нас не попробуют перехватить — делать это близ Глинца. Как уже упоминалось, слишком опасно прежде всего для самого Директората.

Быстрее, ещё быстрее… А вот и комитет по торжественной и очень злобной встрече. Как и ожидалось, нет бронетехники в солидных количествах — ну не шмогла она на колёсах то, не шмогла! — присутствует лишь оснащённая антигравами. Роятся малые группы на гравициклах, наверняка понимая, что толком и сделать ничего металлическим махинам не в состоянии. Слабенький лазер и пара лёгких ракет — это просто смешно, а про ручное оружие и вовсе говорить не стоит. Но массовка, однако, вот и отдали приказ, чтоб хоть внимание наше на себя отвлечь на несколько мгновений. Директорат вообще большой любитель заваливать поля боя трупами солдат, уступая в этом разве что Гегемонии.

Главное тут — колоссы. И их не два, а целых три, что не есть радостно. Два средних и лёгкий, а именно «Ирбис», «Уравнитель» и «Шквал». Лидер тут однозначно «Ирбис», это сразу видно, на него два остальные подвязаны. Все три пилота явно не новички, но иначе и быть не может. Общее построение организовано так, чтобы первым делом перекрыть путь к Глинцу, закрыть напрямую или оттеснить — это уж как пойдёт. Хм… Судя по всему, хотят навязать затяжной бой, притормозить, может даже выбить кого-то из строя. Цель? Погоня, понятное дело. Я прекрасно помню про девять вполне себе пригодных к бою колоссов, которые остались после нашего ухода. Могли тем или иным образом уговорить кадетов, пообещав им не то луну с неба, не то собственную жопу. Хотя последнее всё ж вряд ли, это я лишку прихватил. Да и нет среди тех самых кадетов любителей «зады повторять», извращения, к счастью, тут дело редкое и весьма гнобимое.

— Прорыв?

— Могут «откусить хвост», Сэм. Ликвидация. Отсчёт до нуля пошёл. Пять…

Вызов на переговоры от тех самых колоссов, неважно даже, от кого именно. Отсекаю саму возможность стучаться на используемый нами спектр. Нефиг разговаривать с теми, слова для которых есть лишь средство запудрить наш мозг. Обломитесь, выблядки Директората. Сейчас мы просто будем вас убивать. Всех… за исключением тех, кто побежит в направлении «чтоб не догнали».

— Четыре. Три.

Сейчас уже никакой экономии боеприпасов, в ход пойдёт всё, без каких-либо исключений. Хорошо, что сэкономили при отражении атак с воздуха, да ещё и ухитрились при этом избежать действительно серьёзных повреждений.

— Два. Один…

Разгон всех систем, выход на предельные показатели. Сам организм тоже предельно сконцентрирован, исходящая псионическая энергия становится неразрывно связана с колоссом, соединяя нас ещё сильнее, чем это случалось раньше.

— Ноль!

А вот теперь пришло время настоящего «выпускного испытания». Только выпуск не из Железной Академии, а из Директората. Окончательный выпуск, с концами, потому как если мы когда сюда и вернёмся, то исключительно с целью прибить побольше тех, кто стоит у руля этой системы. Сие же событие, если вообще состоится, то явно не через годы и даже не через десяток лет. Пока мы нет никто, пока в наших силах воткнуть Директорам лишь иглу в задницу, а не осиновый кол в сгнившие сердца.

Атака. «Ландскнехт» и «Сокрушитель» в качестве «танков» прорыва, попутно от всех щедрот потчующие из основного оружия вражеских колоссов, а из относительно вспомогательного уничтожающие бронетехнику и патрульных на гравициклах. Я и Свирский, врубившие антигравы, задействовавшие реактивные движки и «танцующие» в воздухе, уклоняясь от вражеского огня и прицельно ведя огонь по замеченным уязвимым местам. Ну а О’Мэлли на её полураздолбанном «Стоике» отведена роль последнего резерва и поддержания по возможности чистого неба. Эскадрильи то снова приближаются. Этот козырь командующий вражеской группировки не мог не задействовать.

Эпизоды, отдельные кадры — вот что остаётся в памяти после действительно сложного, насыщенного и кровопролитного боя. Лишь потом все они складываются в цельную «киноленту» внутри твоей памяти. Собственно, у меня было нечто похожее. Благодаря собственному пси и опыту ещё той, прежней жизни это было на порядок проще, но сама основа оставалась. Вследствие сохранённой трезвой, холодной головы я мог сказать одно — это было опасно. Не знаю уж, какая-такая сволочь сидела в «Ирбисе», но она была опытной, наверняка прошедшей множество схваток. А ещё умела управлять боем, виртуозно дирижировать даже той наскоро собранной солянкой, что была вместо полноценной группировки, заточенной под уничтожение полноценного звена колоссов.

Видя, что мы не собираемся особо маневрировать и предпочли использовать самую логичную при данном раскладе тактику — атаковать, причём с выдвижением в первую линию тяжей, вражеский командир бросил имеющуюся бронетехнику и даже гравициклы аккурат в мясорубку. Приказ тут мог быть только один — сдохнуть, но первым делом обезножить, если не «Ландскнехта», то хоть «Сокрушителя», благо у него и защита слабее. А чтобы сия атака смертников не оказалась пустышкой, «Шквал» разом выплюнул весь запас ракет, «Уравнитель» с «Ирбисом» тоже поддержали всем, чем могли. Всё за ради снятия силового щита, всё для возможности предоставить «пчелиному рою» шанс на успех их банзай-атаки.

Интересный расчёт… был бы. Беда противника оказалась в том, что он не знал, никак не мог предположить, что среди противостоящих ему пилотов есть тот, кто уже был в немалом количестве сражений, на собственной шкуре ощутил плюсы и минусы схожих тактических ходов, пускай и в иных декорациях. Плюс он явно не был псионом. Этот командир не мог на практике — теорию тут в расчёт не берём — понять чувство своеобразного единения пилотов, работающих в связке. Тех из них, которые уже успели пробудить пси и начали активно им пользоваться для усиления собственных возможностей.