– Ну, Харитон, что вы решили? – поторопил меня он.

– Я останусь, пожалуй – помолчав, ответил ему я – Знаете, я очень ценю ваше предложение, но все-таки ночью, с практически незнакомым мужчиной… Мама не поймет.

– Юмор – это прекрасно – если Ерема и был разочарован, то он это никак не показал – Но сейчас он не очень к месту. Если вы даже переживете эту ночь, то завтра будет следующая. Вас ведь заберут только послезавтра?

Нет, они все-таки очень хорошо информированная структура. Интересно, откуда дровишки?

– Так ведь стационар – я снова сунул руку под подушку и достал сигареты с зажигалкой – Рекомендации врача и все такое. Да, вот что – ваш долг передо мной лично закрыт и погашен, честно. Я очень ценю подобное отношение к моей персоне.

– Это отрадно слышать – Ерема участливо посмотрел на меня – Харитон, еще раз взываю к вашему благоразумию.

– Все – я щелкнул зажигалкой – Решение принято. Дело даже не в недоверии к вам, дело в том, что те, кому я служу, могут меня просто неверно понять. Как там у классика: «Здесь меня примут плохо, а там посмотрят на это косо». Не уверен, что процитировал верно, и не все обстоит именно так, но в целом… Вы ведь поняли, что я хотел сказать?

– Понял – кивнул Ерема – И все-таки. Подойдите сюда.

Я, охнув, встал с койки и, сунув ноги в шлепанцы, подошел к нему.

– Вон, видите – Ерема показал мне на светло-серый внедорожник, стоящий на аллее, ведущей к выезду с территории больницы – Я все-таки подожду вас пару часов – вдруг вы измените решение? Вы умный человек, Харитон, я это понял еще в нашу первую встречу. Не мудрый, нет, – но далеко не глупый. Вы то, что в народе называют «сметливый» или «себе на уме». Так вот – посидите, подумайте еще.

– Хорошо – согласился с ним я, прикинув то, что через пару часов здесь будет гвардия Азова. Ночь, дороги пустые. Какая пара часов? Раньше – И еще раз – спасибо за заботу.

Ерема потрепал меня по плечу и больше не сказав ни слова, вышел прочь.

– Вот же – пробормотал я, глянув в окно – Приехал, напугал, сон перебил. Нет, что за жизнь, а?

Кстати – насчет сна я как в воду глядел, его как не бывало. Плюс во мне потихоньку росло сомнение – а точно часы сработали? Какой у них интересно радиус действия? А если – небольшой, и сигнал просто не прошел туда, куда должен был? Тогда никто сюда не едет.

Я пару раз попробовал включить телефон – бесполезно, он сел полностью.

Через двадцать минут, практически убедив себя в том, что никто меня спасать не собирается, а значит нечего сидеть и ждать у моря погоды, я снова сунул ноги в тапочки, положил в карман халата пистолет и вышел из палаты.

Вариантов у меня было три. Таки найти кого-то из охранников – у них-то с телефонами, надеюсь, все в порядке? Еще можно было попробовать уломать ночную сестру дать мне позвонить, но этот вариант был из раздела безнадежных, знаю я младший медперсонал. Нет, будь при мне мой бумажник – вопрос решился бы легко, а так…

Ну, и оставался Олег, как последний шанс. Ночь, все спят, пролезу к нему в палату.

Все это было здорово, и, возможно, что какой-то из этих вариантов и оказался бы верным, если бы я, как только вышел из палаты, не увидел в дальнем конце коридора крайне неприятную картину – там крепкий мужчина в черном затаскивал в какую-то каморку, из числа тех, в который хранят ведра, тряпки и швабры чье-то тело. Причем я сразу четко понял – тот, кого сейчас утрамбовывают в небольшое пространство подсобки, это один из тех двух, кого я собирался найти, а именно – мой охранник. Уже – бывший, надо полагать.

Человек в черном был не один, рядом с ним стояла невысокая девушка со светлыми волосами, тоже одетая во все черное, вроде как полувоенную форму. Она увидела меня и, несмотря на темноту коридора и расстояние, я мог поклясться, что она улыбнулась. А после сделала приглашающий жест рукой, вроде: «Иди сюда».

– Щас – пробормотал я, и, плюнув на швы и боль, рванувшую бок, скакнул в сторону, а именно – к открытой двери, которую я сразу приметил, только выйдя из палаты, и несомненно ведущую к лестнице черного хода.

Скорость у меня была, увы, невысока, и на то было несколько причин. Первая – я все-таки еще был хвор. То есть – присутствовала некоторая слабость, страх того, что швы разойдутся и все такое. Вторая – бег в шлепанцах и халате – вещь крайне сомнительная, одно норовит соскользнуть с ноги, второе мешает движению.

Тем не менее, я успел промахнуть два пролета, прежде чем мой слух уловил скрип двери, которую я, выбежав, предусмотрительно толкнул от себя, чтобы она закрылась.

– Стой – в лестничный пролет крикнул какой-то даже веселый голос – Мы тебя убивать не собираемся, просто – поговорим.

Ага, знаем мы таких собеседников. В свое время один мой приятель голову таким образом в одной очень далекой мусульманской стране сложил, в буквальном смысле. Пошел поговорить с бородатыми ребятами в чалмах, засевших в пресс-центре, те тоже звали журналиста на разговор, мол – пообщаемся и отпустим. Не знаю, в какой момент и почему беседа зашла в тупик, но уже после того, когда все закончилось, Сашкино тело, изрезанное до невозможности, нашли в одном из помещений, а голову его выбросили на мостовую, что собственно, и спровоцировало штурм.

С тех пор я не любитель общения в подобных ситуациях. Хотя и тогда я ему не советовал нести слово в массы, особенно если они настроены реакционно.

– Стой! – снова донеслось до меня – По-хорошему просим.

Ай, как плохо, догонят они меня, буквально в затылок дышат.

И я на ходу пару раз выстрелил в лестничный пролет, благо пистолет уже был у меня в руках. Может, и не самый умный поступок, но другого ничего мне в голову не пришло. Да и потом – сомневаюсь я, что это мне повредит.

Черт, я запасную обойму не взял, она так и осталась под подушкой. И не лишней она была бы, и улика, если что. Хотя – у меня все в палате осталось, кроме часов и пистолета.

Выстрелы и вправду были не слишком громкими – но для улицы. В полутемном и тихом здании больницы, да еще и в ограниченном пространстве черного хода они громыхнули ого-го как!

– О как! – донеслось до меня сверху – Вооружен и очень опасен!

– Осторожно, опасный кролик – поддержал его девичий голос.

Я тем временем достиг первого этажа и молился только об одном – чтобы местная техничка была ленивой и нерадивой, а стало быть оставила выход с лестницы открытым.

И она оказалась именно такой. Вот в чем преимущество удаленности от федерального центра – тут раздолбайства больше. В столице с ее обилием спецслужб и постоянном страхом терактов такое невозможно, а здесь – пожалуйста. Живут же люди, а? И другим жить дают.

Я вылетел в двери, они хлопнули за моей спиной, закрываясь. Припереть их было нечем, но я на ходу толкнул банкетку, стоявшую рядом с выходом, и она замечательнейшим образом перегородила проход. Ну да, не препятствие, но секунд двадцать я отыграл.

Выстрелы услышали, до меня откуда-то донеслось несколько голосов, видимо вопрошающих «Это что было?».

Судя по ним, я как раз попал в главный холл, темный по этому времени суток, или в какое-то ответвление от него, и вот здесь за меня начала играть архитектура этого здания.

Можно ругать или хвалить проектировщиков советского времени, но их непростая логика, любовь к дешевому портвейну и тяга к поворотам, переходам и лестницам сыграла мне на руку. Чуть дальше того места, где я выскочил с лестницы черного хода, был поворот, ведущий невесть куда, за ним еще один, потом короткий переход, а дальше я уже и сам бы не нашел обратную дорогу.

Влетая в первый поворот, я услышал грохот банкетки – мои новые друзья сидели у меня на хвосте, следовало ускориться.

Правда потом я ничего не услышал – видно, они рванули к главному выходу.

– Больной, почему не в палате? – я лоб в лоб столкнулся с немолодой женщиной в халате, несущей куда-то металлическую кастрюлю медицинского назначения – Что за беготня ночью?