— Мирта, тут мужики такие наглые, в окна заглядывают в двери вламываются в туалет страшно сходить, — шепчет Олга, а глаза у неё от страха огромные, — нас сюда силком привезли, запихали в челнок, хорошо, что наши родители собрали вещи, а то и без сменного белья приехали.

— Так война, девушки, нужно привыкать и учиться отбиваться от наглых мужиков, — Мирта начинает собирать тряпки и снимать постельное белье, — Нужно матрасы набить свежей травой, белье постирать и сколотить себе настилы, негоже на земляном полу спать так и заболеть недолго, — не стойте, помогайте мне. Алансэ, нужно найти баню, затопить, ну сама знаешь, мыло я захватила.

Только я разворачиваюсь, чтобы выйти из сарайчика, как дверь распахивается и появляется лохматая голова бойца, он хитро оглядывает нас и ухмыляется.

— Пошел вон! — командует Мирта, голова исчезает, дверь захлопывается, понятно, чего травницы боятся, запоров-то никаких, — если хочешь что-то сказать, говори через дверь, — Мирта говорит на маражском и подходит к двери.

— Вас начальник госпиталя хочет видеть, — блеет за дверью боец.

— Он мужчина?

— Мужчина.

— Пусть выходит, разговаривать с ним буду на улице и в присутствии одной из травниц, некогда мне по гостям ходить.

Боец, видимо, выходит, я же достаю пистолет и убираю его за пояс, чтобы была видна рукоятка, может кто и поостережется подходить.

— Мирта, ты бы видела, какие у них женщины, все толстые с голыми ногами и плечами ходят, с мужиками целуются прямо на улице среди бела дня, — тихо говорит Клира, собирая вещи.

А дальше я выхожу из сарайчика и направляюсь искать баню. Впрочем, искать её не пришлось, чуть в стороне стоит, и ручей довольно глубокий рядом, хорошо, намоемся, постираем, а пока я баню топлю, все остальные обеспечат нас спальными местами.

Пока я таскала воду никому было не интересно, а вот когда я найдя в пустом доме топор начала колоть дрова на растопку, несколько бойцов остановились неподалеку и внимательно за мной наблюдали, ну пусть посмотрят для чего-то им глаза даны.

— Может помочь? — Рикай подошел ко мне.

— Все уже опоздали с помощью, дров на растопку хватит, — вы лучше своим бойцам скажите, чтобы к травницам не врывались, женщины незамужние.

— И что, у нас в госпитале тоже все женщины незамужние. — Он действительно не понимает или прикидывается?

— Вы прибыли на чужую планету и даже не удосужились хотя бы справиться о правилах. Ваши женщины могут делать все, что хотят, а у нас женщина может дотрагиваться только до своего отца или мужа. Даже старший брат в этот круг не входит, и после пяти лет ни один мужчина, в том числе и родственники, не могут заходить в комнату к девочке, ваши же беспардонные бойцы вламываются в дом, где живут женщины даже не удосужившись постучать перед этим.

— Война, — зло говорит он.

— А после войны что будет? Всех женщин, что спасали ваших бойцов, камнями забьют. И будут делать это те, кого они вытащили с того света потому, что женщины нарушили правила. Нет, я понимаю, вам наплевать, вы улетите с планеты и забудете обо всем, а нам на этой планете ещё жить.

— Что?! — Он делает шаг ко мне.

— Стоять, а то ногу прострелю, — достаю пистолет.

— И ружье захватила?

— Да, мне с ним охотиться привычнее.

— А наша кухня вас не устраивает?

— Не пробовала пока, но судя по запаху, готовите вы из концентратов.

Рикай развернулся и пошел к шатрам, как я поняла из разговора травниц, сейчас на фронте затишье, и в госпиталь раненые не поступают, есть только выздоравливающие. Но так не может продолжаться долго, наступление или того хуже отступление обязательно начнется, и у нас будет много работы. Пока же нужно обеспечить себе комфортное проживание, нормальную еду и наварить впрок настоек.

Ранее утро следующего дня. Алансэ.

На рассвете хороший клев, я уже набрала корзину рыбы, нужно бы идти к сараю, рыбу ещё обрабатывать, засолить и завялить, а завтра на охоту. После разговора с начальником госпиталя Мирта сказала, нам, что примерно дня три будет затишье, и нам нужно подготовиться. Концентраты, что готовят на госпитальной кухне, конечно, есть можно, только зачем, когда в ближайшем лесу много дичи, а в реке рыбы. Мне бы поспать немного, до полуночи мы устраивались, мылись, я первая, потом все остальные я же для их спокойствия сидела у бани с пистолетом. Потом мы укладывали новые тюфяки на настилы, вешали на окна плотные занавески и, перекусив только чаем с сухарями, наконец-то улеглись. А встала я перед рассветом, чтобы наловить рыбы. Снимаю с крючка последнюю рыбину, укладываю в корзину и, подхватив её, направляюсь к дому, кто-то уже встал пусть занимаются рыбой, а я спать.

У нашего сарая стоит Рикай, лицо от сна помятое, зевающий рот прикрывает ладошкой.

— Алансэ, ты могла бы посмотреть двух бойцов, вчера привезли разведчиков, у них язвы на руках, наши врачи не могут понять, что это за болячки.

— Хорошо, — ставлю корзину с рыбой и захожу в сарай, быстро переодеваю юбку, надеваю фартук, кладу в карман перчатки и беру сумку с травами и настойками, теми, что часто пригождаются.

Боец лежит за перегородкой, рядом с ним ещё один, их переодели в больничную пижаму, умыли, обработали раны, он не спит, улыбается мне. Надеваю перчатки и беру его руку.

— Я что заразный? — шепчет он.

— Кир, им нельзя дотрагиваться до мужчин руками, — тихо говорит Рикай, — так что у него?

— Это ядовитая трава, растет только на болоте, вы долго в нем сидели?

— В болоте сутки провели, но противник нас не заметил. А это лечится?

— Лечиться, только мазь нужно специальную готовить, — начинаю доставать склянки и мешочки с травами.

— Прямо здесь собираешься готовить? — Удивляется Рикай.

— Мне нужны бинты, и чтобы не мешали, — Рикай фыркает и уходит.

— Он всегда за меня переживал, — тихо говорит Кир, — я, когда в разведку пошел, так ругался.

— Брат?

— Старший, больше родственников у нас нет.

— Сочувствую, — а дальше я отключаюсь, начиная готовить мазь, отмечаю только, что положили передо мной бинты.

Когда два бойца обмазаны мазью, обмотаны бинтами, я собираю все свои склянки в сумку и выхожу из госпиталя. Мирта ждет меня на улице, видимо, она специально там стояла, чтобы больше никто не зашел, спасибо ей. Трудно, конечно, в такой обстановки соблюдать устои и традиции, но хоть видимость сделать.

— Иди поспи, рыбу мы обработали, засолили, уху сварили, тебе перекусить нужно.

— Ухой и перекушу, спасибо.

— Чем могу, Алансэ, — мне-то, что я уйду в храм, и никто обо мне не вспомнит, а тебе домой возвращаться.

— Домой нужно обязательно, меня ждут, вот только не знаю сколько человек.

Уху ем с полузакрытыми глазами, умываюсь водой из бочки и ложусь на свой тюфяк и все, дальше тишина и темнота.

За час до полуночи. Алансэ.

Мирта разбудила меня, когда за окном было темно, все остальные травницы уже встали и суетились у плиток.

— Что?

— Бои начались, нужно подготовиться к прилету раненых.

— А я на охоту так и не сходила, — встаю и начинаю одеваться.

— И не сходишь в ближайшем будущем, хотя уверена, нам будет совсем не до еды и сна, ещё один госпиталь сооружают, слышала, что много наемников с нашей планеты вернулись домой, чтобы участвовать в сражениях.

— Мне следовало бы подумать о ближайшем наступлении, я же разведчиков лечила.

— Ты не военный стратег, а травница, твое дело лечить, готовься, Аленсэ, на тебя ляжет основная работа, эти клуши боятся подходить к мужчинам, так что будут только готовить лекарства, ну а мы с тобой будем пытаться вырывать бойцов из рук смерти.

А потом мы услышали шум приближающегося челнока, я успела только выпить бодрящего отвара, и завертелось.

Три недели спустя. Алансэ.

От страданий и боли выворачивает душу, погребальные костры горят каждый день, но многих мы смогли спасти. Спали по два-три часа в день, забывали поесть и попить, за эти недели отстроили ещё один госпиталь, и сейчас их уже три. Спустя три недели боев противник начал отступать и раненых убавилось, последние прибывшие уверены в скорой победе, противник уже дозрел до эвакуации войск с планеты. Я легла на свой тюфяк и закрыла глаза, поспать бы хотя бы часов пять, о большем и не мечтаю.