– Я скажу мадам Леблан, что вы сегодня же уедете отсюда вместе со мной. Все дальнейшее мы с вами обсудим позже, когда доберемся до Парижа.

Укладывая в саквояж свои скромные платья, Диана с легкой грустью подумала, что ей вряд ли доведется их надеть: гувернантка выглядела бы в детской одежде просто нелепо. Ничего, успокоила себя она, можно все перекроить и перешить.

Из ящика своего маленького письменного стола она достала Библию на английском языке – одну из немногих вещей, оставшихся у нее от периода ее жизни до интерната, погладила переплет ладонью и, просунув руку в ящик поглубже, нащупала там узелок из носового платка.

Она развязывала его редко и всегда волновалась, когда делала это. Вот и теперь ее сердце затрепетало, лишь только она разложила содержимое узелка на столешнице: золотое колечко и клочок бумаги – единственную записку от Дьявола во плоти. Когда-то давно, в ранней юности, она надевала колечко на палец каждый вечер перед тем, как лечь спать. Но постепенно воспоминания о детстве поблекли, и она прекратила исполнять этот бессмысленный ритуал.

Содержание записки Диана помнила: в ней Дэниел Сент-Джон сообщал, что он посылает ей на память кольцо, принадлежащее ее отцу, – единственную ценную вещь, оставшуюся от него. С того Рождества, когда в интернат доставили письмо, прошло немало лет, и опекун, вероятно, давно забыл о нем. Но Диана хранила заветный узелок, лелея надежду узнать, откуда у опекуна это колечко и почему он вообще стал заботиться о ней.

Дверь спальни распахнулась, и вошла директриса.

– Не суетись, милочка, пусть он подождет, – многозначительно промолвила она, выглянув в окно.

– А вдруг он уедет без меня? – с тревогой спросила Диана.

– Не уедет, уверяю тебя, я хорошо разбираюсь в мужчинах. – Мадам Леблан обернулась и властно добавила, указав рукой на кровать: – Сядь! Я должна тебе кое-что сказать.

Диана послушно села.

Расхаживая перед ней по комнате взад и вперед, мадам Леблан с придыханием проговорила:

– Такое происходит здесь уже не в первый раз, милочка. Время от времени одна из моих воспитанниц уезжает отсюда, чтобы стать гувернанткой либо приживалкой у своего родственника. Но я-то знаю, что за этим кроется нечто большее! И да простит мне мое прегрешение Пречистая Дева Мария, но я не могу не дать тебе, моя деточка, напутствия, ибо это мой долг!

– В этом нет никакой необходимости, мадам! Вы и так многому меня научили! – воскликнула Диана.

– Но только не этому! – Директриса сложила руки на своем пышном бюсте и промолвила, прищурив глаза: – Требуй от него в уплату за свои услуги драгоценности и недвижимое имущество, разумеется, с официально оформленными документами на право владения. У тебя должна быть бумажка, заверенная нотариусом, на каждый подарок, чтобы не возникло никаких недоразумений.

– По-моему, у него нет особых причин быть настолько щедрым, – заметила Диана.

– Причина в скором времени появится. Он сообразил, что ты вполне созрела, и решил, что тебя легко соблазнить. Но теперь уже поздно что-либо предпринимать. Видит Бог, я расстроена.

– Вы напрасно расстраиваетесь, мадам! Он всего лишь согласился помочь мне устроиться на хорошее место, – поспешила успокоить ее Диана.

– Наивное создание! – всплеснув руками, воскликнула мадам Леблан. – Он печется о своей выгоде, хочет сделать тебя своей любовницей. Ну что ты вытаращилась? Не понимаешь, о чем я говорю? Все дело в этой книге, Диана, в этих гадких картинках! Именно так мужчины поступают со своими любовницами, но никогда на них не женятся!

Живо представив себе пикантные гравюры, Диана густо покраснела и пролепетала:

– Нет, этого не может быть, мадам. Вы заблуждаетесь.

– Я живу на этом свете шестой десяток и давно поняла, что от нас, женщин, нужно мужчинам, – с улыбкой промолвила директриса. – Не верь их бесстрастным лицам, подумай о своем будущем. Копи имущество и бриллианты, пока еще молода и хороша собой, пусть он заплатит сполна за каждую вольность, которую ты позволишь ему совершить с тобой.

Диане вдруг стало так душно, что она заерзала на кровати, пытаясь отделаться от навязчивых видений. Почему мадам всегда сгущает краски, когда говорит о мужчинах? Чем они ей так насолили? Нет, определенно все не так уж страшно, решила Диана и сказала:

– Я полагаю, что вы заблуждаетесь на его счет, мадам.

– Он богат! Он соблазнит тебя роскошью, а потом... – Мадам Леблан в ужасе закатила к потолку глаза.

Диана встала и твердо сказала:

– Благодарю вас за искреннюю заботу обо мне, но мое общение с месье Сент-Джоном будет непродолжительным.

– Что ж, деточка, не забывай молиться каждый вечер, быть может, Господь и вразумит тебя в минуту сомнений...

Диана взяла с кровати саквояж и еще раз промолвила:

– Благодарю вас за все, что вы для меня сделали, мадам.

Дородная матрона порывисто заключила ее в объятия, чего никогда прежде не делала. Этот искренний жест настолько растрогал Диану, что на глаза навернулись слезы. Она готова была простить директрисе все ее вспышки гнева, поведать ей все свои девичьи тайны, как родной матери. Охваченная внезапным порывом нежности, Диана шепнула ей на ухо:

– А книжку я стащила из комнаты мадам Уазо. Она показывала ее своим воспитанницам.

Мадам Леблан отшатнулась, побледнев как мел, и замерла в остолбенении. Диана рассыпчато рассмеялась и выпорхнула за дверь, чувствуя себя птичкой, наконец-то обретшей свободу.

Но радость ее была преждевременной, внизу, в вестибюле школы, ее поджидала мадам Уазо. Она обняла Диану за талию и увлекла в уголок, с заговорщическим видом шепча:

– Не торопись, милочка, нам надо кое о чем поговорить...

Диана собралась уже было с размаху огреть ее саквояжем и вырваться, но воспитательница вдруг улыбнулась ей, совсем как своей старой подружке, и проворковала:

– Я тебя недооценивала! Ну кто бы мог подумать, что под маской наивной простушки скрывается дальновидная и практичная соблазнительница. Я искренне за тебя рада, Диана!

– По-моему, вы меня переоцениваете! – возразила ее опешившая ученица.

– Не скромничай, тебе больше не надо притворяться. Мне как-то не верится, что ты не понимаешь, какая тебе привалила удача. Впрочем, без доброго дружеского совета тебе не обойтись, опыта у тебя пока маловато... Непременно пиши мне почаще, я помогу тебе сказочно разбогатеть. Мы должны помогать друг другу, не так ли?

– Извините, мадам Уазо, но я в вашей помощи не нуждаюсь! – отстраняясь, холодно ответила Диана.

– Ах, какие мы гордые! Не слишком ли много ты о себе возомнила, сирота безродная! Как бы тебе не опалить крылышки! Смотри, пожалеешь, что отказалась от моей дружбы, да будет уже поздно. Не ты первая попадаешь в сети сластолюбивых богачей, советую не задирать нос раньше времени.

Диана молча проскользнула мимо нее к дверям и вышла на крыльцо. Порывистый холодный ветер хлестнул ее по лицу, едва не сорвав с нее головной убор. Мадам Уазо, следовавшая за ней, с жаром прошептала, поглядывая на Дэниела, который с мрачным видом стоял возле кареты:

– Ах, какой мужчина! Учти, он очень опасен! Под его безупречным обликом вальяжного джентльмена кроется дикарская страстность и неуемная жажда богатства и наслаждений. Чутье подсказывает мне, что свое состояние он получил не по наследству, а в результате каких-то махинаций. И, тем не менее, его с радостью принимают в лучших домах Франции! И женщины от него просто без ума. Советую тебе быть с ним начеку!

– Ваша рекомендация несколько запоздала, мадам Уазо! Мне так или иначе придется сесть в его экипаж и остаться с ним наедине, – парировала Диана.

Мадам Уазо звонко расхохоталась, что привлекло к ним внимание Дэниела. Он сделал кучеру знак забрать у Дианы саквояж и брезгливо посмотрел на мадам Уазо. Та отступила к дверям школы, повторив напоследок:

– Помни, что я тебе говорила. И непременно пиши мне!