— А как же… сестра?

— Ваша сестра станет членом той большой семьи, которая живет у меня на Антекирте, — ответил доктор. — Отныне ваша жизнь будет в моих руках, и я создам для вас такие условия, что вы уже не будете тужить о прошлом, — вот только отца вам никогда не забыть!

Луиджи схватил руки доктора, пожимал и целовал их, а Мария могла выразить свою признательность только слезами.

— Завтра я жду вас на борту! — сказал доктор.

И не в силах сдерживать овладевшее им волнение, он поспешно вышел, сделав Петеру знак, чтобы тот следовал за ним.

— Какое счастье, сын мой, когда есть кого вознаградить! — сказал он юноше.

— Да, это приятнее, чем наказывать, — ответил Петер.

— Но наказать все-таки надо!

На другой день на борту своей яхты доктор поджидал детей Андреа Феррато.

Капитан Кестрик уже принял меры к исправлению поврежденных частей машины. Работа эта была поручена фирме «Семюэль Греч и К^о», мореходной конторе на улице Леванте, и проходила весьма успешно. Тем не менее для ремонта яхты потребовалось пять-шесть дней, ибо необходимо было разобрать воздушный насос и конденсатор, некоторые трубы которого работали неудовлетворительно. Задержка очень огорчала доктора Антекирта, ибо ему не терпелось поскорее попасть на Сицилию. Поэтому он даже подумывал о том, не вызвать ли на Мальту яхту «Саварену», однако вскоре он отказался от этой мысли. И в самом деле, лучше было подождать еще несколько дней и отправиться в Сицилию на более быстроходном и лучше вооруженном судне.

Однако из предосторожности, ввиду возможных осложнений, по подводному кабелю, соединявшему Мальту с Антекиртой, была отправлена депеша с приказом «Электро-2» немедленно направиться к сицилийскому побережью, в район мыса Портио ди Пало.

Часов в девять утра на яхту прибыли в лодке Мария и Луиджи Феррато. Доктор принял: их чрезвычайно радушно.

Он представил Луиджи капитану, офицерам и экипажу как помощника капитана, а моряк, до сих пор исполнявший эти обязанности, должен был перейти на «Электро-2», как только это судно прибудет к южному берегу Сицилии.

Достаточно было взглянуть на Луиджи, чтобы сказать: это прирожденный моряк. Вдобавок все знали, какую отвагу он проявил позапрошлой ночью в бухте Мелльеха. Его шумно приветствовали. Затем его друг Петер и капитан Кестрик показали ему судно, с которым он хотел основательно познакомиться.

Тем временем доктор беседовал с Марией и так хвалил ее брата, что она была глубоко растрогана.

— Да, он — вылитый отец! — говорила она.

Доктор предложил ей на выбор: либо остаться на «Феррато» до конца намеченной экспедиции, либо отправиться на Антекирту, куда он брался ее доставить; Мария предпочла ехать вместе с доктором в Сицилию. Поэтому было решено, что она воспользуется задержкой «Феррато» в Ла-Валлетте и приведет свои дела в порядок, распродаст те вещи, с которыми у нее не связано воспоминаний, уложится и накануне отплытия устроится в предназначенной ей каюте.

Доктор поделился с Марией своими замыслами, которые он собирался привести в исполнение. Кое-чего он уже добился, поскольку ему удалось обеспечить детей Андреа Феррато. Оставалось, во-первых, разыскать Силаса Торонталя и Саркани, во-вторых, захватить Карпену. И доктор не сомневался, что это будет сделано! Он надеялся, что в Сицилии ему удастся напасть на следы банкира и его пособника. Карпену же еще предстояло разыскать.

Выслушав доктора, Мария выразила желание переговорить с ним с глазу на глаз.

— Я хочу сказать вам нечто такое, что считала необходимым скрыть от брата, — сказала она. — Он бы не сдержался, и тогда бы нам несдобровать.

— Луиджи сейчас проверяет вахту, — ответил доктор. — Спустимся в кают-компанию, Мария, там можно поговорить, не опасаясь, что кто-нибудь нас услышит.

Когда дверь кают-компании затворилась, они сели на диван и Мария сказала:

— Карпена здесь, господин доктор!

— На Мальте?

— Да, уже несколько дней.

— В Ла-Валлетте?

— Больше того — он в Мандераджо, неподалеку от нас.

Доктор был и удивлен и весьма обрадован этим сообщением. Немного помолчав, он спросил:

— А вы не ошибаетесь, Мария?

— Нет, не ошибаюсь. Я хорошо запомнила его лицо. Я бы и через сто лет узнала его. Он здесь!

— Луиджи об этом не знает?

— Не знает, господин доктор, и вы, конечно, догадываетесь, почему я не сказала ему о своем открытии. Он бы пошел к Карпене, вызвал бы его на ссору…

— Вы поступили правильно, Мария. Я сам расправлюсь с этим негодяем. Но как вы думаете: узнал он вас или нет?

— Не знаю, — ответила Мария. — Я раза два-три встречала его в переулочках Мандераджо; однажды он обернулся и как-то недоверчиво и пристально посмотрел на меня. Если он меня выследил, он мог справиться обо мне и узнать, кто я такая.

— Он ни разу не заговаривал с вами?

— Ни разу.

— А известно ли вам, Мария, зачем он приехал в Ла-Валлетту и что он здесь делает?

— Одно могу сказать, что живет он в самой отвратительной среде, какая только есть в Мандераджо. Он просиживает дни и ночи в самых подозрительных кабачках и якшается с самыми отчаянными головорезами. Деньги у него водятся, и он, видимо, подбирает шайку, чтобы совершить какое-то преступление.

— Здесь?

— Это узнать мне не удалось, господин доктор.

— Ну так я узнаю!

Тут в кают-компанию вошли Петер и Луиджи, и разговор оборвался.

— Ну как, Луиджи, вы остались довольны осмотром? — спросил доктор Антекирт.

— Что за чудесное судно «Феррато»! — воскликнул Луиджи.

— Я рад, что оно вам нравится, Луиджи, — продолжал доктор, — ведь вы будете на нем помощником капитана, а со временем и сами станете капитаном.

— Что вы, сударь!…

— Знай, дорогой Луиджи, что для доктора Антекирта нет невозможного! — заметил Петер.

— Да, он все может, Петер, но только с помощью божьей!

Мария и Луиджи попрощались с доктором и Петером и отправились домой. Было решено, что Луиджи приступит к исполнению своих обязанностей лишь после того, как сестра его переберется на яхту. Марию не следовало оставлять одну в Мандераджо, поскольку можно было опасаться, что Карпена узнал дочь Андреа Феррато. Когда брат с сестрой удалились, доктор вызвал к себе Пескада; он хотел с ним переговорить в присутствии Петера Батори.

Пескад немедленно явился и был, как всегда, готов выслушать приказ и в точности выполнить его.

— Пескад, ты мне нужен, — сказал доктор.

— Я и Матифу?

— Пока что — только ты.

— Что прикажете?

— Немедленно сойди на берег, отправься в Мандераджо, — это один из подземных кварталов Ла-Валлетты, — сними там какое-нибудь помещение, какую-нибудь комнатку или конуру, хотя бы в самом грязном притоне.

— Слушаю-с.

— Там тебе придется следить за человеком, которого нам никак нельзя терять из виду. Но надо действовать так, чтобы никто не мог заподозрить, что мы с тобой знакомы. В случае надобности — переоденься.

— Это-то мне нипочем!

— Человек этот, говорят, набирает шайку, вербует самых гнусных, отъявленных негодяев, какие только имеются в Мандераджо. На чей счет он это делает и с какой целью, пока еще неизвестно, и вот об этом-то тебе и надо разузнать как можно скорее.

— Я узнаю.

— Когда ты все выяснишь — не возвращайся на яхту, за тобою могут следить. Отправь мне из Ла-Валлетты письмо по почте и назначь мне свидание где-нибудь в пригороде Сенглеа. Я туда приду.

— Будет исполнено, господин доктор! — ответил Пескад. — Но по каким приметам можно опознать его?

— Ну, это не трудно. Ты, друг мой, умен, и я рассчитываю на твою сообразительность.

— Но не скажете ли вы мне по крайней мере имя этого джентльмена?

— Его зовут Карпена.

Услыхав это имя, Петер воскликнул:

— Как? Испанец здесь?

— Да, — ответил доктор Антекирт, — и околачивается в том самом квартале, где жили дети Андреа Феррато.

Доктор передал все, о чем только что поведала ему Мария, и Пескад понял, как важно разузнать, что затевает испанец в трущобах Ла-Валлетты.