Акки. Окончательно и бесповоротно.
Полицейский. Горькое решение, но оно достойно уважения.
Акки (удивленно). Что это с тобой, полицейский Нево? Ты такой торжественный и кланяешься не переставая.
Полицейский. Тебя, почтеннейший, должен волновать и печалить вопрос, что будет с Курруби, когда тебя не станет. Меня это тоже волнует. Вавилонцы завидуют тебе. Они возмущены, что Курруби живет в нищете. Они пытаются отнять у тебя девушку. Тех пятерых, что напали на тебя, ты поколотил.
Акки. Шестерых. Ты забыл генерала, которого я сбросил с Инштарского моста. Он, как комета, мелькнул и скрылся в темных глубинах.
Полицейский (снова кланяется). Девушке нужен покровитель, почтеннейший. Я в жизни не встречал девушки красивее. Во всей Вавилонии только и говорят, что о ней, отовсюду, из Ура, Урука, Халдеи и Уца, стекаются люди, чтобы воздать должное ее красоте. Весь город в любовной лихорадке. Все думают о Курруби, все мечтают о ней, все влюблены в нее. Три брата знатного рода утопились из-за нее. Дома, улицы, площади, висячие сады, гондолы на Евфрате полны вздохов, полны песен, банкиры начали сочинять стихи, чиновники — писать музыку.
На лестнице справа появляется банкир Энггиби с древневавилонской гитарой в руках.
Энггиби.
Полицейский. Вот видишь!
Энггиби.
Акки (удивленно). Банкир!
Сверху на лестнице появляется Али, тоже с гитарой в руках.
Али.
Полицейский. Еще один.
Акки. Виноторговец Али!
Энггиби. Я удивлен, виноторговец Али. Ты позаимствовал мой стихотворный размер.
Али (с достоинством). Это мой размер, банкир Энггиби, прошу меня извинить, мой.
Появляются поэты.
Поэты. Мой размер! Мой размер!
Они снова исчезают.
Акки. Всегда одно и то же. Как только кто-то начинает писать стихи, его тут же обвиняют в плагиате.
Полицейский решительно достает из кармана мундира листок со стихами.
Полицейский.
Акки. Полицейский Нево! Что это взбрело тебе в голову! Ты должен искоренять стихотворцев, а не умножать их число.
Полицейский смущенно свертывает листок. Банкир и виноторговец продолжают играть на гитарах, это мешает ему говорить.
Полицейский. Прости. Внезапный порыв. Вообще-то я чужд поэзии, но когда вчера ночью над Евфратом встала большая желтая луна и я задумался о Курруби — мне вдруг захотелось посвятить ей стихотворение, раз уж все вокруг было полно поэзии.
Слева входят двое рабочих.
Первый рабочий. Это нищий Акки, он утверждает, что выторговал девушку, которую принес на землю ангел.
Второй рабочий. Чепуха все это. Ангелов выдумали священники.
Али. Ты встречал девушку красивее? Откуда же ей взяться, как не с неба?
Второй рабочий. Пусть это выясняет полиция.
Полицейский. У полиции нет оснований сомневаться в существовании ангелов. Напротив, именно к атеистам она с давних пор относится с подозрением.
Второй рабочий. Кто подаст этому нищему еще хотя бы медяк, тот капиталист. Он эксплуатирует девушку!
Первый рабочий. Каждый вечер он пригоршнями выбрасывает свои богатства в Евфрат. Золото и серебро!
Второй рабочий. И при этом содержит одних только поэтов. Как будто мы тоже не умеем сочинять стихов.
Акки (в ужасе выскакивает из саркофага). Прошу вас, не надо!
По лестнице спускается гетера Табтум.
Табтум. Скандал! Позор!
Акки. Приветствую тебя, юная госпожа.
Гетера ощупывает Курруби, словно та лошадь.
Табтум. Вот, значит, эта красотка. Разве у нее зубы лучше, чем у других? Бедра эластичнее? Фигура красивее? Таких девочек пруд пруди. И почти задаром.
Курруби. Не смей трогать меня. Я тебе ничего не сделала.
Табтум. Ничего не сделала? Послушайте только эту невинную овечку! И прикасаться не смей к этому ягненку! Уж я трону тебя, можешь не сомневаться. Отвадила от меня весь Вавилон и еще прикидывается недотрогой!
Курруби. Я никого от тебя не отваживала. Я люблю нищего из Ниневии, только его одного.
Табтум. Любишь нищего из Ниневии? Вавилонские банкиры тебе нужны — и никто больше! (Она хочет вцепиться Курруби в волосы, Курруби ищет защиты у Акки.)
Первый рабочий. Отцепись от девчонки, шлюха!
Али. И это должен слушать ребенок!
Энггиби. Эта девушка из другого круга.
Табтум. Из другого круга? Ишь какая! Мой круг всегда был хорош для банкиров и виноторговцев.
Акки. Чем ты недовольна, прекраснейшая?
Табтум. Разве есть во всем Вавилоне дом скромнее, чем мой? И грудь красивее моей?
Акки. Что-то я не пойму, какое отношение твоя грудь имеет к Курруби.
Табтум. Я стараюсь быть красивой и юной, сижу на диете, принимаю ванны, делаю массаж, и что же получается? Стоило появиться этой особе, как вся моя клиентура принялась сочинять стихи.
Энггиби (стоя на лестнице справа). Курруби нас возвышает!
Али (стоя на лестнице слева). Курруби нас вдохновляет.
Первый рабочий. Теперь мы знаем, ради чего вкалываем.
Второй рабочий. Ради сребреника в неделю.
Полицейский. Мы стали духовно богаче.
Али, Энггиби, рабочие, полицейский (вместе, торжественно).
Акки. Я не потерплю у себя в доме никаких стихов. Хватит!
Остальные (к ним присоединяются откуда-то вынырнувшие поэты).
Табтум. Значит, вы стали духовно богаче? Могу себе представить. С этим у малышки ничего не выйдет. В нашей профессии честно отрабатывают свое.
Справа входят жены обоих рабочих.
Поэты испуганно исчезают.
Жена первого рабочего. Мой старик бродит под Гильгамешским мостом? В этом злачном месте?
Первый рабочий. Но послушай, мать. Я совершенно случайно проходил мимо.
Жена второго рабочего. И мой тоже здесь!
Второй рабочий. А тебе какое дело? Может, напомнить, чем ты занимаешься с нашим подрядчиком?
Жена первого рабочего. У моего работяги пятеро детей, а он тут рискует жизнью. Всем известно, что мужчина умирает, переспав с этой чертовкой. Это научно доказал профессор из Содома.
