Пелида. Ты думаешь? А я-то всегда считала, что цивилизация — это название новой прически, которую носят в Греции.

Кробила. Мой муж тоже не так плох, но страшно консервативен. Побои — через день, а каждое третье число — два раза в день: так написано в древнем календаре. Это чтобы у крестьян хорошо росла скотина, а нам нужен по крайней мере еще один осел. Но недавно Антракс стал совсем другим. С понедельника — никаких побоев. И к тому же нашего осла нет больше в доме. Антракс теперь за добродетель. Ведь у него процесс с зубным врачом Струтионом.

Пелида. И вот я, модистка Пелида, слушаю с удивлением дикую историю с ослом и его тенью. Не понимаю. Слишком сложно для меня. Но когда Кробилу вдруг перестают бить, значит, в этом есть что-то нравственное. Теперь она, конечно, хочет, чтобы я поговорила с Мастаксом — из-за его брата. Мне кажется, я все-таки выйду за оружейника, Кробила права. Особенно сейчас, когда он, может быть, получит заказ. И я жду до воскресенья. А вот и оно, воскресенье. Такое же, как все воскресенья в нашем городе. Утром идут в Абдеру слушать проповедь. Богачи — в храм Ясона, к Агатирсу, бедняки — больше к Стробилу, в храм Латоны. Стробил рассказывает куда более интересные истории о богах и лягушках, иногда он даже мечет громы и молнии против богачей. Очень хорошо становится на душе. Потом едят жаркое. А после полудня, часа в два, по лестнице ко мне поднимается Мастакс.

Мастакс. Эй, Пелида, открой, это я, Мастакс, оружейник, как всегда, точно в два часа в воскресенье.

Пелида. Входи, Мастакс.

Мастакс. Ну что, пойдешь за меня замуж? Я получил заказ. Две тысячи шлемов для варварского племени по ту сторону Дуная. Они зовутся готами. Спереди на шлеме должен быть изображен орел, слева — богиня с колосом, справа — бог с молотом, сзади — гора, на которую лезет вверх серна, а вверху два настоящих коровьих рога, и все как в натуре. Будет гораздо дороже, чем стилизованные греческие шлемы. И размер головы на три номера больше: такой готский шлем весит двадцать четыре фунта. Очень выгодный заказ, я еще стану богачом или по меньшей мере человеком со средним состоянием. Готы хотят рекомендовать меня еще другим, целому народу, побольше греческого или фракийского.

Пелида. А ты не будешь бить меня?

Мастакс. Я? Бить тебя? Я даже маленькому жучку не могу причинить страданий, я-то, с моим мирным ремеслом! Нет, Пелида, никогда! А если я когда-нибудь, ненароком, и ударю тебя, ну когда разозлюсь, ты увидишь: мои побои вообще не побои.

Пелида. Сейчас уже не бьют. Теперь все по-современному. Даже погонщик ослов Антракс не бьет свою жену.

Мастакс. Он? Антракс, погонщик? Он бьет ее каждый день — по всей Ясоновой улице слышно.

Пелида. Он больше не бьет ее, с понедельника, когда у него произошла история с тенью осла и зубным врачом…

Мастакс. И Пелида начинает рассказ. Дурацкая история с этим Антраксом, должен вам сказать. Такой простофиля, надо немедленно идти прямо к старшему жрецу, не то он наверняка проиграет свою тяжбу. Зубного врача нужно наконец взять за горло. Он потребовал с меня прошлый раз полдрахмы за зуб, который шатался. Что она говорит сейчас, Пелида, эта вострушка? Она выйдет за меня замуж, если я поговорю со своим братом, капитаном? Ну конечно, конечно! Антраксу помогут, а Пелида выйдет за меня замуж. А теперь живо в гавань. Я слыхал, что брат мой, Тифид, снова объявился здесь, со своей старой посудиной. Разумеется, он опять сидит в трактире пьяный в стельку, я уже слышу, как он горланит песню.

Тифид (поет).

Мастакс. Эй, братец, капитан!

Тифид (совсем пьяный). Что ты мешаешь мне петь псалом? Заткнись, сухопутный братец, я пою большой хорал морских удальцов:

Мастакс. Перестань петь, братец Тифид! У меня есть кое-что для Ириды.

Тифид. Ириды? Кто это? Первый раз слышу!

Мастакс. Твоя невеста.

Тифид. Чепуха! Моя невеста, Клодия, — в Амфиполисе. Я же знаю свою невесту.

Мастакс. Как бы не так! У тебя три месяца назад, когда ты был здесь в последний раз, состоялась помолвка с Иридой — ну, знаешь, толстая блондинка!

Тифид. A-а, припоминаю. Но Ирида же была чернявенькая и тощая.

Мастакс. Блондинка, Тифид, и толстая. Клянусь!

Тифид. Так. Блондинка и толстая. Странно. Видимо, я спутал ее с Фебой, которая с Родоса. Та, наверно, чернявая и тощая. Чего же она хочет, невеста?

Мастакс. Разве ты не зайдешь к ней?

Тифид. Конечно, зайцу. Это само собой разумеется.

Мастакс. Тогда расскажи ей историю о погонщике ослов Антраксе и зубном враче Струтионе. Ты же знаешь, Ирида служит у танцовщицы Телезии…

Тифид. И вот, пропустив три стаканчика крепкого грога, мой братец Мастакс рассказывает историю о погонщике ослов. Я слушаю. Гляжу на него. Плюю. Сморкаюсь. Молчу. Он говорит: «Не можешь ли ты попросить Ириду рассказать все это своей танцовщице?» Я киваю головой. Потом опять сморкаюсь. Провожу рукой под носом. Брат уходит. Прощай навсегда, братец Мастакс! Ты мне больше не нравишься. Даже не выпил как следует. Абдера не годится для капитанов. Ничто мне не нравится в этом городе, а история с ослом — глупейшая история. Только на суше может такое случиться. Какое мне дело до зубных врачей? Никакого. А до Ириды? Тоже никакого: блондинка, говорят, и толстая. Не в моем вкусе. Но моя невеста. Возможно. Иногда теряешь ориентацию. (Поет.)

Ну, хозяин, сколько стоит бутылка водки? Три, говоришь, было? Тоже хорошо. На, вот тебе испанская золотая монета, купи себе карту Черного моря! Прощай, Абдера… Немножко пошатывает, когда поднимаюсь на борт. Неважно. На капитанский мостик попаду, хотя бы на четвереньках. Стою на нем, как флаг на ветру. Вперед, в синеву моря, в брызги волн, в пурпур кораллов, в пустоту звездного неба! Даль поглощает меня, как жадная пасть! А-хой! Паруса подняты — в путь, к другим берегам, к другом невестам!

Ирида. Тифид! Капитан Тифид!

Тифид. Сорок бочек арестантов! Кто это лезет там на капитанский мостик? Как раз в ту минуту, когда я хочу плыть в Адриатическое море! Баба, блондинка, толстая! Где-то я ее уже видел. Что-то мне мерещится. Надеюсь, это только горячка. Но это не горячка, это невеста. Да пронзит меня Нептун своим трезубцем! Это, видимо, Ирида, жаль, что я не успел смыться. Мужайся, капитан Тифид, мужайся, ты справлялся и с более толстыми, там, в Абиссинии.