Постановление судебной палаты не затрагивало, однако, судьбу книги, изданной «Посредником». Эта судьба была решена постановлением Московского окружного суда от 8 декабря 1910 г. Суд постановил: уголовное преследование против редактора «Посредника» И.И. Горбунова — Посадова по 73 и 90 статьям Уголовного уложения (статья 90 говорила о привлечении к ответственности за совращение православных в секту) прекратить, а изданную им книгу уничтожить. Тот ореол, которым в первые месяцы после смерти Толстого было окружено его имя в русском обществе, давал И.И. Горбунову — Посадову надежду добиться пересмотра приговора об уничтожении книги. Им была подана апелляция. Московский окружной суд, пересмотрев дело в двух заседаниях, 8 марта и 14 октября 1911 г., утвердил прежний приговор в части, касающейся прекращения преследования против Горбунова и отменил приговор об уничтожении книги.
Постановлением суда остался недоволен товарищ прокурора, который и подал в Московскую судебную палату апелляционный протест. Московская судебная палата рассмотрела дело 10 декабря 1912 г. и нашла, что «рассматриваемое сочинение графа Толстого заключает в себе возбуждение к переходу православных в секту, то есть признаки преступления, предусмотренного 90 ст. Угол, улож., так как Толстой во вступлении к исследованию Евангелия говорит, что та вера, которую исповедует наша иерархия и которой она учит народ, есть не только ложь, но и безнравственный обман; что свободно мыслящие люди доказали ясно, что вся эта христианская вера со всеми ее разветвлениями давно отжила, что пришла пора новой веры; что теперь, когда толкование церкви о сыне Божием и Боге, о Боге в трех лицах, о деве, родившей без повреждения девства, о теле и крови Бога, съедаемом в виде хлеба и т.п. не может вместиться в здоровую голову, довод церкви о том, что нельзя допустить толкование писания для каждого, не имеет никакого смысла. Отрицая как ветхозаветную Библию как богооткровенный закон, так и новозаветные книги, Толстой говорит, что книги еврейские могут быть занятны для нас как объяснение тех форм, в которых выразилось христианство; чуждая нам вера евреев занимательна для нас, как вера, например, браминов. Церковь погрешила тем, что желая сильнее отринуть не признанное ею и придать больше веса тому, что она признала, она положила огулом на все признанное печать непогрешимости. Все свято: и чудеса, и деяния апостольские, и советы Павла о вине, и бред Апокалипсиса. Приняв все на словах, церковь должна была на деле отказаться от некоторых книг. Таковы вполне Апокалипсис и отчасти Деяния апостолов, часто не только не имеющие ничего поучительного, но прямо соблазнительное. Очевидно, что чудеса писались Лукою для утверждения в вере, но теперь нельзя найти более кощунственной книги, более подрывающей веру. Послание апостола Павла Толстой называет безобразным. Крест Толстой называет виселицей, говоря: „поразительно недоразумение об учении Христа, начавшееся при его жизни, приведшее его на виселицу и продолжающееся до сих пор“. Воскресение Христово, равно как и его чудеса, Толстой называет басней и бессмыслицей. Ложь о воскресении Христа была во времена апостолов и мучеников первых веков главным доказательством истинности учения Христа; правда, эта же басня о воскресении и была главным поводом к неверию в учение. Язычники во всех житиях первых мучеников христианских называют их людьми, верующими в то, что их распятый воскрес, и совершенно законно смеются над этим. Но христиане не видали этого, также как не видят теперь попы в Киеве, что их набитые соломой мощи суть, с одной стороны, поощрение веры, с другой — главные преграды для веры. О рождестве Иисуса Христа Толстой говорит: „Была девица Мария; девица эта забеременела неизвестно от кого. Обрученный с нею муж пожалел ее и, скрывая ее срам, принял ее. От нее-то и неизвестного отца родился мальчик. Мальчика назвали Иисус. Значение этого места то, что оправдывается позорное рождение Иисуса Христа от девы“. Изгнание Иисусом Христом из храма продавцов и менял Толстой называет двукратным исполнением Христом полицейских обязанностей насчет чистоты храма, толкуя соответствующие тексты Евангелия в том смысле, что Иисус Христос пришел в храм и выбросил все то, что нужно для молитвы, точно так же как теперь бы сделал тот, кто, придя в нашу церковь, выкидал бы все просвиры, вино, мощи, кресты, антиминсы и все те штуки, которые считаются нужными для обедни. Действия и слова Иисуса в храме выражают: „Ваше богослужение есть мерзкая ложь, вы не знаете настоящего Бога. И обман вашего богослужения вреден, и его надо уничтожить“. Отрицая таинства, Толстой именует Иоанна Крестителя „Иоанн Купало“, а относительно таинства причащения говорит: „зачем нужно пить вино и есть хлеб, называя это телом и кровию; как ни толкуй, это останется не только непонятным, но, очевидно, чем-то безобразным“. По поводу толкования слов Спасителя: „что вы свяжете на земле“ — Толстой говорит: „и вдруг оказывается, что Иисус этими словами попам велел исповедывать и собирать яйца. Это было бы смешно, если бы не было так грустно...“-...что, таким образом, изданное фирмою „Посредник“ сочинение гр. Толстого под заглавием „Соединение, перевод и исследование четырех Евангелий“, как заключающее в себе признаки преступления, предусмотренного 90 ст. Угол, улож., подлежит, согласно 36 и 38 ст. Угол. улож. уничтожению полностью, так как, кроме вышеприведенных выписок из этого сочинения, все три тома его наполнены не только толкованиями, возбуждающими к переходу православных в секту, но и в высшей степени кощунственными выражениями».
На основании этих соображений Московская судебная палата вынесла постановление: «все три тома книги Толстого „Соединение, перевод и исследование четырех Евангелий“, изданные фирмой „Посредник“, уничтожить полностью».
Некоторое количество тиража изданного «Посредником» труда Толстого все-таки удалось спасти и распределить по книжным магазинам.
В 1918г. московскими издательствами «Свобода» и «Единение», под редакцией В.Г. и А.К. Чертковых, было переиздано «Изложение Евангелия с примечаниями».
В 1923 г. «Соединение и перевод четырех Евангелий» было издано в Берлине И.П. Ладыжниковым.
Таким образом, за время с 1892 по 1923 год произведение Толстого было переиздано полностью четыре раза: один раз в Женеве, один раз в Петербурге, один раз в Москве и один раз в Берлине. Первый том, кроме того, был переиздан в Англии и в Петербурге.
В то время как Толстой определял название своего произведения, у него была мысль «назвать свою работу исследованием», но он отказался от этой мысли, равно как и от присоединения к заглавию слова «Объяснение».
К первому изданию Толстой сделал следующее предисловие:
"Друзья мои предложили мне напечатать это соединение и перевод Евангелия, составленные мною 10 лет тому назад, и я согласился на это, несмотря на то, что работа эта далеко не окончена и в ней много недостатков. Исправить и окончить ее я чувствую себя уже не в силах, так как то сосредоточенное, постоянно восторженное душевное напряжение, которое я испытывал в продолжение всей этой долгой работы, уже не может возобновиться.
Но думаю, что и такою, какая она есть, работа эта может принести пользу людям, если им сообщится хоть малая доля того просветления, которое я испытывал во время ее, и той твердой уверенности в истинности открывшегося мне пути, по которому я иду, чем дальше, тем с большей радостью.
Лев Толстой.
Ясная поляна, 29 августа 1891 г."
В предисловии к изданию «Свободного слова» Толстой писал:
"Книга эта была писана мною в период незабвенного для меня восторга сознания того, что христианское учение, выраженное в Евангелиях, не есть то странное, мучившее меня своими противоречиями, учение, которое преподается церковью, а есть ясное, глубокое и простое учение жизни, отвечающее высшим потребностями души человека.
Под влиянием этого восторга и увлечения я, к сожалению, не ограничился тем, чтобы выставить понятные места Евангелия, излагавшего это учение (пропустив то, что не вяжется с основным и главным смыслом и не подтверждает и не отрицает его), но пытался придать и темным местам значение, подтверждающее общий смысл. Эти попытки вовлекли меня в искусственные и, вероятно, неправильные филологические разъяснения, которые не только не усиливают убедительность общего смысла, но должны ослаблять ее. Увидав ошибку (кроме того, что я был поглощен весь другими работами в том же направлении), я не решился опять переделывать свою работу, отделяя излишнее от необходимого, так как знал, что работа комментарий на эту удивительную книгу четырех Евангелий никогда не может быть закончена, и потому оставил книгу так, как она есть; и теперь в том же виде предоставляю ее к печатанию.
Те, которым дорога истина, люди не предубежденные, искренно ищущие истины, сумеют сами отделить излишнее от существенного, не нарушив сущности содержания. Для людей же предубежденных и вперед решивших, что истина только в церковном толковании, никакая точность и ясность изложения не может быть убедительна.
Лев Толстой.
Кореиз, 26 марта 1902 г.
