Звезда сказала, что они идут на север. Мышь с замирающим сердцем подумала, что там страна, в которой еще больше светловолосых, что они приближаются к их родине — Ализону. Она надеялась, что туда еще неблизко, потребуется много дней. Все, что угодно, лишь бы затянуть время, пока она не узнает, зачем она и ее сестры нужны незнакомцам и что с ними намерены сделать.

Приблизившись к основаниям гор, преграждавших путь, отряд еще больше замедлил скорость продвижения. Красновато-коричневая почва сменилась красно-рыжей, цвета засохшей крови. В почву как будто столетиями закапывали гнилую растительность или что-то еще похуже, хотя ни один сельскохозяйственный инструмент этой почвы не касался. Растительность снова стала серо-зеленой, хотя выглядела болезненной и совсем не походила на ту, что окружает город Эс.

Нечистая, думала Мышь. Вся эта земля какая-то нечистая, больная. Мне здесь не нравится.

Кто-то далеко завыл, и тощие белые собаки подняли морды и завыли в ответ. Солдаты торопливо посадили их на поводки, а собаки прыгали, натягивали поводки, старались убежать и преследовать зверя, звавшего их.

В воздухе запахло влагой, хотя Мышь инстинктивно почувствовала, что это запах не моря, а чего-то гораздо более страшного. Пахло так же, как выглядела местность, — скверно и нечисто. Несколько дней подряд по утрам они ехали в тумане, который потом неохотно рассеивался, как будто обладал собственным разумом и не приветствовал пришельцев. Туман окутывал края холмов и катился по земле, как беззвучные серые волны. Он клубился у ног лошадей, и путники продвигались еще медленней. Лошади словно шли по стоячей воде, ощупью находя путь в этой безрадостной местности. Постепенно туман поднялся до колен лошадей, потом до боков, пока не закрыл всю лошадь толстым серым одеялом.

И хотя дорога выглядела здесь гораздо лучше — казалось, ею пользуются чаще, чем в лигах отсюда, — ализонцы пустили лошадей шагом. Несколько Псов спешились и пошли впереди, разглядывая землю. Они как будто что-то искали. В полдень путники остановились, чтобы отдохнуть и быстро и невесело перекусить.

— Где мы сейчас, Звезда? — спросила Птица. Она дрожала: день холодный, а кусок черствого хлеба с твердым сыром не давал тепла.

Звезда погрызла свой хлеб и половину завернула в плащ. Этому они все научились: тепло тела иногда размягчает черствую корку, и тогда ее легче есть.

— Я думаю, мы возле болот Top, — сказала она, продолжая жевать. Стерла плесень и откусила сыра.

— О, — отозвалась Шепелявая негромким безжизненным голосом. — Это плохое мешто.

— Скорее опасное, — ответила Звезда. — Когда я ездила с родителями в фургоне, мы его всегда избегали.

Предпочитали иметь дело с фермерами в предгорьях, когда забирались так далеко на север.

Мышь проглотила кусочек хлеба с сыром. Вкус как у пепла. С болью вспомнила она мамин сыр. Какой у него вкус! Она может никогда больше не увидеть маму, никогда не есть хорошей пищи… Нет. Нельзя так думать. Хотя еда невкусная, голод она смягчает, так что надо есть. Нужно оставаться сильной, если она хочет выжить. Ее кусок хлеба не такой черствый, как у остальных, и она решительно приказала себе есть, не думать о вкусе, пока все не съела. И в своей поглощенности едой даже не заметила, что к ним направляется Эсгир. Увидела, только когда он в сопровождении нескольких своих солдат оказался буквально среди девочек.

— Мне нужна помощь ведьмы, — резко сказал он. — Вот эта. Возьмите ее.

Сверчок отшатнулась от указующего пальца Эсгира и от солдата, который направился к ней, выполняя приказ начальника. Недоеденный хлеб с сыром упал на землю, девочку схватили за руки и потащили за Эсгиром, который пошел назад, туда, откуда пришел.

— Что они ш ней жделают? — со страхом спросила Шепелявая. Глаза ее на маленьком осунувшемся лице казались неестественно огромными и блестели непролитыми слезами.

— Ничего, — ответила Пламя. Она подобрала с земли хлеб и сыр, брошенные Сверчком, и стерла с них грязь. — Мы ничего не можем сделать, — пояснила она.

Шепелявая начала всхлипывать.

— О, перестань! — раздраженно сказала Птица. — Если бы они хотели ее убить, сделали бы это давно. И нас всех тоже.

Звезда кивнула.

— Она права. В любом случае нужно оставаться спокойными.

Подошли ализонцы и заставили девочек встать.

— Мы выступаем, — сказал один из них.

Дети торопливо спрятали остатки еды в карманы плащей, давно научившись сразу выполнять приказы.

Пламя спрятала еду Сверчка в другой карман: отдаст ей потом. Как обычно, за каждой девочкой во время движения присматривал солдат, и им приказывали никуда не отходить.

Мышь никак не могла забыть о еде в кармане плаща Пламени. Я ничего не запасла, думала она. Ее плащ кажется потрепанным. Мой тоже. Когда кончится эта пытка?

Впереди, в тумане, послышался детский крик. Девочки, как одна, остановились, сердце билось у них в горле.

Но солдаты подтолкнули их. Пошли дальше сквозь густой туман, видя только спину идущего впереди.

— Поверни немного налево, — сказал стражник Птице Они вели девочек вслед за теми солдатами, которые окружали Эсгира и Сверчка. — Смотри внимательно и ступай только на следы того, кто перед тобой. — Солдат оглянулся и улыбнулся в тумане. — Надейся, что ведьменыш отыщет все эти колдовские ловушки. Барон Эсгир сказал, что, если останется доволен, вам сегодня вечером дадут супа. Если же у нее не получится… — он картинно провел пальцем по горлу, и Мышь вздрогнула, — он вас всех прикончит.

Дрожа так сильно, что едва могла идти, Мышь старалась ставить ногу точно в след солдата, идущего перед ней. Напрасно пыталась она развести туман. Все равно что раздвигаешь перья в воздухе. Туман тут же заполнял расчищенное место. Девочка боялась посмотреть по сторонам, боялась увидеть, что ждет ее там.

Она чувствовала, как на краю зрения колеблются и движутся темные тени. Или это потому, что она сама движется?

Снова крик, похожий на вопль обреченного на страдания призрака, послышался спереди, из тумана, его сразу заглушил лихорадочный лай. Собаки прыгали и рвались с поводков. Маленькая девочка во главе колонны снова закричала.

Какие ужасы испытывает Сверчок, действуя живым щитом для них всех? Мышь была очень испугана, ни понимала, что ее испытания — ничто по сравнению с тем, что испытывает Сверчок. Упрямо, не зная, как это делается, Мышь попыталась поддержать Сверчка своей силой. Она надеялась, что остальные девочки делают то же самое.

Сосредоточившись на необходимости ступать в следы идущего впереди, Мышь заметила, что тропа странно петляет. И каждый раз поворот становился резче. Девочке казалось, что они идут рядом с болотом. Холодный влажный ветер заставил ее вздрогнуть и плотнее завернуться в плащ. Ветер ничуть не разгонял туман.

Неожиданный окрик спереди заставил ее поднять голову, но она ничего не увидела.

— Сюда! — сердито крикнул человек. Судя по голосу, Эсгир.

Снова закричала Сверчок, но на этот раз не в страхе и боли, а в гневе.

— Нет! — Ее высокий голос разрезал туман. — Отпусти меня! Мы должны повернуть направо!

— Там скала. Дорога ведет сюда.

— Она ведет в болото. Поворачивай, говорю тебе, или наткнешься на жителей Тора.

Стало тихо. Мышь подумала, что ализонец взвешивает слова Сверчка. Голос девочки звучал твердо, и Мышь надеялась, что это она помогла ей своей силой.

Хоть бы Эсгир не обидел Сверчка! У него такой сердитый голос.

— Хорошо, — сказал, наконец, Эсгир. — Повернем направо. Все! Смотреть внимательней! Этот ведьменыш уводит нас с дороги, так что глядите, куда ступаете!

С бесконечной осторожностью цепочка мужчин, детей и лошадей снова двинулась. Мышь улыбнулась про себя, услышав впереди приглушенные восклицания. При их приближении «скала» растворилась, и вскоре послышался топот ног и копыт по твердой дороге. Мышь поняла, что они незаметно в тумане сбились с нее. Но когда вернулись на дорогу, туман постепенно начал расходиться, и вскоре девочка уже различала впереди очертания людей, потом увидела Эсгира и Сверчка в начале колонны.