Девочки охали и ахали, слушая рассказ Птицы.

— Это удивительно, Птица! А ты можешь увидеть, что шейчаш ш моими мамой и папой? Ешли я тебе помогу? Я пущу тебя в швою голову, ты пошлушаешь и увидишь.

— Может быть. Но мне не во что смотреть.

— Это подойдет? — Пламя налила в чашку немного воды и протянула Птице.

— Не знаю, — с сомнением ответила Птица. — Попробую.

Она посмотрела в чашку, наклонив ее так, чтобы вода отражала свет. Мышь внимательно наблюдала. Ей хотелось, чтобы Птица увидела ее маму. Выражение лица Птицы изменилось, и Мышь поняла, что она ушла в «глубину».

— Я что-то вижу!

— воскликнула Птица. — Твоя мама ходит в брюках, как мужчина, и носит меч?

— Конечно, нет!

— Это моя мама! — воскликнула Мышь. Забыв о больной голове, она перебралась по соломе к Птице и заглянула в чашку. — Я знаю! Я просто знаю! Покажи мне, как это делать, Птица! Пожалуйста!

— Все пропало! — сказала Птица. Она сердито посмотрела на Мышь. — Ты испортила.

— Но я знаю, что это была моя мама. Я слышала ее, а теперь ты ее увидела! Она здесь, в Ализоне. Я просто знаю это.

— Ты с ума сошла.

— Нет.

— Да, сошла.

— Перестаньте, вы, обе! — сказала Звезда. — Мышь, ты все время говоришь о своей маме. С тех пор, как услышала этот второй голос. Она не может здесь быть. Это невозможно;

— Но я слышала второй голос. Он похож на мамин, хотя немного и на голос хранительницы. Я знаю: мама близко, она пришла за мной. И даже если я ошибаюсь, если я сумасшедшая, как говорит Птица, никто из нас не знал бы, что могут остальные, если бы я не рассказала о том, что услышала маму. Может, то, что мы умеем делать, нам поможет. А как далеко ты можешь толкнуть, Звезда?

Звезда посмотрела на нее, чуть нахмурившись. Потом выражение ее лица изменилось, и Мышь, не слушая, не прикасаясь мыслью, знала, что Звезда поняла, к чему она ведет.

— Не очень далеко. Ты хочешь сказать, что я могу толкнуть, помочь следующей, которая пойдет в комнату колдеров?

— Мне кажется, это для нас единственная возможность выдержать.

— Что ж, стоит попробовать, — сказала Звезда. — Но не знаю, смогу ли это сделать одна. А что, если следующей буду я? — И тут же ответила на собственный вопрос. — Конечно. Я научу всех вас, как ты только что научила нас слушать. Мы все должны обучить друг друга.

Мышь облегченно закрыла глаза. Идея, наконец, вырвалась, хотя и не она сама ее выразила. Но чего-то все равно не хватало. Мышь не могла думать. Голова сильно болела.

Птица рассмеялась.

— Что полезного в умении делать котенка из соломы? Только помогает провести время.

— Не знаю, — упрямо ответила Мышь. — Но Сверчок может заставить подумать, что она — это кто-то другой, и Шепелявая — что вообще никого нет.

Птица оглянулась на Шепелявую, и Мышь отчетливо, словно та произнесла вслух, услышала: «Много же она нам даст».

— Нет, кое-что даст, — сказала Звезда, и Мышь поняла, что она тоже услышала. — Шепелявая может научить всех нас, как научила слышать Мышь< — Ну, допустим, мы все превратимся в тени и выйдем, когда к нам в следующий раз зайдут Псы, — сказала Сверчок. — А как же Мышь и Пламя? Как мы с ними справимся? Они не могут идти.

— Я могу, — сказала Пламя.

Звезда не обратила внимание на ее слова.

— Подождем, пока им станет лучше.

— К тому времени заболеет кто-нибудь еще, — сказала Сверчок. — Им будет еще хуже, если колдеры сделают то, о чем рассказала Мышь.

— О!

Неожиданно то, что все время тревожило Мышь, стало ей ясно, и она смогла сказать остальным.

— Я слышала голоса, когда со мной работали колдеры, и именно я умела слушать мысли. Может, это что-то значит.

— Может быть. А как же Пламя?

Глаза Звезды сузились.

— Может, эта машина колдеров усиливает наши способности. В таком случае на способность Пламени просто нельзя опереться, вот и все.

— Значит, поделившись друг с другом, мы не помогли, только ухудшили свое положение! — в ужасе воскликнула Птица.

Все посмотрели на Птицу: какие ужасы увидит она, когда ее присоединят к машине колдеров?

— Нет, я так не думаю, — медленно сказала Звезда. — Я думаю, сейчас мы сильней, чем раньше.

— Моя мама придет за нами, — сказала Мышь. — Она нас спасет.

— О, помолчи, — ответила Звезда. Голос ее звучал не раздраженно, а устало. — Не нужно цепляться за надежду, когда ее нет. Сейчас нам лучше всего потренироваться в своих новых способностях и попытаться действовать вместе, так, чтобы лучше держаться, когда будем в машине колдеров, — Она вздрогнула, и Мышь уловила мысль Звезды: Звезда увидела себя беспомощно лежащей на столе в лаборатории колдеров и кричащей, а колдеры безжалостно всаживают в нее провода.

Мышь знала, что Звезда права. Даже если они сумеют бежать, они никого не могут оставить, а, несмотря на свои бодрые слова, Пламя едва ли в лучшем состоянии, чем Мышь.

— Да, Звезда, — согласилась девочка. — Мы должны сосредоточиться на слышании и толкании, передаче силы. Это потребуется больше всего до тех пор, пока колдеры нас не оставят.

Девочки содрогнулись: все понимали, что колдеры оставят их только, если они им подчинятся или погибнут.

Ярет и Велдин шли по коридорам, держа наготове соколов. Эйран никогда раньше не видела Ярета таким, даже когда он охотился в Барьерных горах. Там звери уступали ему. Но здесь он оказался в своей стихии, он делал то, для чего был рожден. Уверенный бесстрашный воин, готовый к бою, шел рядом с другим сокольничим, как его ровня. Его вид мог испугать целый отряд Псов и внушить уверенность в тех, кто сражается с ним рядом.

Эйран шла за сокольничими, время от времени оглядываясь, каждое мгновение ожидая появления сотни преследующих Псов. Даже храбрость сокольничьих не поможет при таком превосходстве сил. Но пока им продолжало везти.

По коридору, через дверь, вверх по лестничному пролету, следуя указаниям Пламени и Дженис. Теперь они находились в другой части дворцового комплекса на верхнем этаже большого каменного здания, стоящего у самой стены замка. Эйран вспомнила, как, проходя по двору, услышала призыв своей дочери. Очень странно.

Эйран была вполне уверена, что слышала именно Дженис, но ведь это невозможно. Она должна подумать об этом, но потом, когда будет время.

Сокольничьи дошли до поворота и остановились.

Эйран едва не столкнулась с Велдином; тот через плечо оглянулся на нее, явно недовольный ее неуклюжестью.

— Вот она, — негромко сказал Ярет. — Вон та серая дверь.

— Женщина останется здесь. Она нам только помешает.

— Нет, не останусь.

— Ты держишь меч, как палку.

— Я ударю им колдера, который мучил мою дочь.

— Тише, — сказал Ярет. — Она пойдет с нами. Нам не вечно будет везти. Может подойти много Псов, и у нее не будет никаких шансов, если она останется снаружи и ей придется одной иметь с ними дело.

Велдин нахмурился, потом неохотно кивнул.

— Хорошо. Но пусть не попадается мне на пути, иначе я не отвечаю за то, что с нею случится.

— Справедливо, — ответила Эйнар. — Ну что, войдем?

Вместо ответа Ярет скользнул вперед, стараясь не выдать своего присутствия стуком подошв или звоном кольчуги. Эйран и Велдин так же осторожно последовали за ним. Приближаясь, Эйран ощутила своеобразную мертвенность в воздухе, что-то похожее на отсутствие звуков, как будто все звуки поглощаются. Нет отголосков или эха, как в нормальном окружении. Обычно эти отголоски даже не замечаются.

Сокольничьи, должно быть, испытали то же самое: они переглянулись, подняв брови.

— Должно быть, колдеровский металл. Покрытие двери, — сказал Велдин.

Ярет посмотрел на серую поверхность.

— Или действие машины. А может, и то, и другое.

Эйран неохотно коснулась пальцем двери: материал — не дерево и не знакомый ей металл — слегка подавался под нажимом. Но он холодный и безжизненный, как окружающий его ореол, и еще какой-то голодный, как будто готов черпать жизненную силу из нее, если она долго будет прикасаться. Она отдернула руку, словно обожженная.