Диана заливалась горючими слезами, ее сердце сжималось от стыда и обиды. Боже, как она опозорилась вчера на этом идиотском ток-шоу!

Утро заглядывало в окна не по-осеннему теплыми солнечными лучами, словно и не было вчера этого бесконечного холодного потока воды, которую с трудом принимала в себя земля. Кое-где оставались лужицы, как маленькие зеркальца, отражающие светлое высокое небо. Диана вдруг вспомнила о том, как много было в ее детстве таких вот чистых, радостных дней, полных живительного тепла и будто сотканных из света и любви. Когда была жива мама.

Однажды они гуляли вместе с ней в парке и собирали ромашки, чтобы потом сделать из них отвар для волос… Ну почему, почему нельзя вернуться в тот день и остаться в нем навсегда?! Диана не могла никак иначе представить себе рай: летняя поляна в парке, и они с мамочкой вдвоем, сидят в тени дерева и словно купаются в этом плавно колышущемся ромашковом море… и пусть так пройдет вечность. «Мне, после всего, что я натворила, после того, как стала убийцей, рая не видать»,— подумала Диана, со стоном уткнувшись лицом в подушку, чтобы ее никто не слышал, и отчаянно закричала от боли, что скопилась у нее в душе. Мама бы точно не гордилась ею, если бы дожила до этого дня и увидела, во что превратилась ее обожаемая дочка.

В дверь кто-то робко постучал.

— Диана, — послышался голосок Камиллы,— можно мне войти?

— Да, конечно, — сдавленным голосом поспешно ответила девушка, быстро принимая сидячее положение и наспех вытирая слезы.

Камилла вошла, всячески стараясь не встречаться взглядом с Дианой, потому что чувствовала неловкость от того, что произошло вчера вечером на глазах у всех.

— Ты слышала последние новости? В СИЗО был пожар, почти все заключенные сбежали, и папа с Кириллом были в их числе.

— Что? — у Дианы аж дыхание перехватило от слов сестры.

— Папа только что позвонил нам, он сейчас едет в полицию с адвокатом, — взволнованно продолжала Камилла, — ну… с тем, которого ему удалось найти этой ночью, потому что тот, предыдущий, отказался еще вчера вечером от этого дела… ну, да это неважно… Диана, Кирилл ранен. Папа сказал, что ему пришлось высадить его где-то на той трассе, по которой мы ездим к бабушке, понимаешь? Он, конечно, думает, что Кирилла мог кто-то подобрать и сейчас он уже в какой-нибудь больнице, но… — Камилла не выдержала и расплакалась. — Мне страшно! А вдруг он умер?!

— Нет, не говори так, не смей так говорить! — сердце у Дианы забилось, как сумасшедшее. Она закрыло лицо ладонями и зарыдала от страха.

Голова гудела и раскалывалась, и Тимур, застонав, нехотя разлепил глаза. В зрачки тут же ударил яркий свет, причиняя почти физическую боль. Все предметы вокруг медленно, очень медленно начали приобретать четкость. Он был дома, в своей комнате, в своей постели, в окне красовалось солнышко, словно этот холодный темный лес, голые совокупляющиеся люди из подземелья, прославляющие обезьян, были просто страшным безумным сном. Стоп! Тимур рывком поднялся и сел в кровати. Как такое могло случиться? Это точно был не сон! Он пока еще мог отличить сновидения от реальности… В памяти отчетливо, до мелочей сохранились все детали слежки за приемным отцом, эти странные окна в земле, преследование, ядовитый страх, расползавшийся по венам, чей-то удар по голове сзади и провал в бездонные глубины…

— Сынок, как ты? — в комнату вошла Анна с бодрой улыбкой на лице. — Уже проснулся?

— Мама, как я здесь оказался? — Тимур опять почувствовал головокружение — последствия того, что его оглушили. — Вчера со мной кое-что произошло…

— Да, кое-что произошло! — недовольно уперев руки в пышные бока, нависла над ним Анна. — И я хочу очень серьезно с тобой поговорить. Вчера, а лучше сказать — сегодня рано утром, тебя принесли под руки какие-то пьяные мужики! Ты был абсолютно невменяем! Как я не допытывалась у них, почему ты так напился, это было бесполезно — они сами еле языком ворочали — сказали, будто ты назвал им адрес, куда тебя везти. Это просто ужасно! Сегодня, конечно, воскресенье, я все понимаю, тебе никуда не нужно идти, но ты никогда раньше так не делал…

— Мама, я был не пьян, я был без сознания! — горячо воскликнул Тимур. — Ты хорошо рассмотрела этих людей? Вчера я следил за отцом и узнал, что он состоит в каком-то обществе оккультистов, или как там они называются… Мама, это просто сборище убийц, меня там чуть не прикончили!

Мать посмотрела на него как на умалишенного.

— Господи, Тимур, ты уверен, что все это было? Звучит, как пьяный бред! — всплеснула руками Анна.

— Я могу это доказать, — обиженно бросил Тимур. — Я прекрасно помню дорогу к тому месту и могу позвать полицию…

— Сынок, — Анна присела на краешек постели и ласково взяла его руки в свои. — Милый, конечно, возможно, ты что-то увидел… Но тебе не кажется, что лучше не бросать вызов этим кровожадным убийцам, если они и правда существуют?

Тимур странно посмотрел на нее — его осенила страшная догадка.

— Ты с ними заодно? Да?.. В этом дело? Черт! — он вырвал свою руку из ладоней Анны. — О, черт! Черт!.. — Тимур спрыгнул с постели и метнулся было к двери, но женщина оказалась проворнее и преградила ему путь.

— Что с тобой такое? — испуганно воскликнула она. — Я никуда не пущу тебя в таком состоянии! Что за ерунду ты выдумываешь? Я бы никогда не сделала тебе плохо!

— Скажи мне вот что, — набирая побольше воздуха в легкие, почти шепотом произнес Тимур. — Ты считаешь, что обезьяны мудрее людей?

Анна так и застыла, открыв рот.

— Отвечай мне правду! — не помня себя, закричал Тимур. — Я знаю, что ты не сможешь отречься от этой своей «религии» даже для того, чтобы притвориться передо мной… Отец что-то говорил насчет того, что ты тянула его за собой… Теперь я все понял! Поэтому он хочет свалить куда подальше отсюда со своей бабенкой!

— Тимур…

— Отвечай!

Увидев распростертое тело Кирилла на земле, Диана взвыла, словно раненое животное. Ей показалось, что он не дышит. Слишком поздно!

— Я опоздала! Нет! Только не это! Кирилл! — выкрикивая эти слова, Диана в отчаяньи упала на его грудь и разразилась слезами.

Кирилл ойкнул от боли.

— О Боже! Скажи что-нибудь! — дрожащими пальцами Диана убрала со лба его влажные, испачканные землей пряди волос. К ее неописуемой радости, Кирилл открыл свои самые красивые на свете прозрачно-зеленые глаза, подернутые дымкой боли.

— Кирилл, я принесла аптечку! — вытирая слезы, бормотала Диана. — Все будет хорошо, вот увидишь! Мы доберемся до бабушки с дедушкой, а оттуда позвоним в больницу…

— И в полицию, — неожиданно твердым голосом произнес Кирилл. Он поймал ее руку и нежно обвил пальцами похолодевшую от волнения тоненькую девичью ладонь. — Потому что я не беглец.

— Да-да, разумеется, — у Дианы опять глаза начали заполняться жгучей соленой водой. По правде говоря, ей было все равно, сбежал он или нет, самое главное, что он жив, он здесь, до него можно дотронуться, почувствовать его тепло, его запах… — Покажи мне свою рану.

— Как ты нашла меня? — спросил Кирилл, послушно поворачиваясь на живот и приподнимая рубашку.

— Я сразу догадалась, что ты можешь быть здесь, — честно призналась Диана, осторожно касаясь пальцами темнеющей дырки в его спине. — Просто почувствовала это, и все!

Кирилл стиснул зубы и глухо прорычал, когда она начала обрабатывать крайне болезненное пулевое отверстие между лопатками.

— Потерпи, пожалуйста, — Диана уже достала бинты и вату из аптечки; голос ее дрожал и срывался.

— Да ладно, не плачь, — с трудом выдавил из себя ободряющий смешок Кирилл. — Я живой, все нормально.

— Кирилл, все обязательно наладится, — прошептала девушка, завязывая бинтовую повязку на последний узел. — Ты поправишься, вас с папой оправдают.

Кирилл дернулся при упоминании об Альберте. Он резко перевернулся, морщась от боли и спросил: