От облегчения у Лавинии закружилась голова. Похоже, ей не придется препятствовать этой юношеской любви. Она успокоилась и улыбнулась Энтони.

— Так о чем же вы хотели бы поговорить со мной, мистер Синклер?

— О Тобиасе.

Оказывается, чувство облегчения было несколько преждевременным.

— А в чем дело? — насторожилась Лавиния.

— Я знаю, что он сегодня поссорился с вами.

Она непринужденно махнула рукой:

— Тобиас вспылил. Ну и что из того? Это далеко не первый случай.

Энтони расстроенно кивнул:

— Тобиас всегда был склонен к резкости и, конечно, не выносит глупцов.

— Я не считаю себя глупой, мистер Синклер.

Энтони с ужасом посмотрел на Лавинию:

— Я и не предполагал подобного, миссис Лейк.

— Благодарю.

— Видите ли, характер общения Тобиаса с вами таков, что это как-то необычно сказывается на его настроении.

— Если вы пришли попросить меня больше не раздражать Тобиаса, то боюсь, вы напрасно теряете время. Однако что-то в нашем общении действительно раздражает его.

— Да. — Энтони стал нервно расхаживать по комнате. — Не судите его слишком строго, миссис Лейк.

— Прошу прощения?

— Клянусь, несмотря на кажущуюся резкость, Тобиас замечательный человек. Никто не знает его лучше меня.

— Я прекрасно знаю, что вы любите Тобиаса.

— Я не всегда любил его. Признаюсь, поначалу, когда моя сестра вышла за него замуж, я, кажется, даже ненавидел Тобиаса.

— Почему же?

— Потому что Энн была вынуждена выйти за него.

— Неужели? — Лавинии совсем не хотелось слышать о том, что Тобиасу пришлось жениться, поскольку сестра Энтони забеременела от него.

— Видите ли, Энн вышла за него замуж ради меня и ради себя. Меня злило то, что она пожертвовала собой. И какое-то время я обвинял во всем Тобиаса.

— Боюсь, что не понимаю вас.

— После того как умерли наши родители, нас с сестрой взяли к себе дядя и тетя. Тетя Элизабет вовсе не была рада нам. А дядя Дэлтон был гнусный тип, который не пропускал ни одной служанки и гувернантки, да и вообще любой беззащитной женщины, имевшей несчастье появиться на его пути.

— Вот оно что.

— Мерзавец пытался соблазнить Энн. Она отвергла его притязания, но он был очень настойчив. Сестра избегала его, прячась по ночам в моей комнате. Мы запирали дверь на засов в течение четырех месяцев. Думаю, тетя Элизабет знала, что происходит, поскольку внезапно решила немедленно выдать Энн замуж. Однажды Тобиас пришел к моему дяде по делу.

— Мистер Марч был знаком с вашим дядей?

— В те дни Тобиас занимался бизнесом. Одним из его клиентов был дядя Дэлтон. Тетя Элизабет, использовав визит Тобиаса как предлог, пригласила соседей пообедать и поиграть в карты. Она настояла на том, чтобы они остались на ночь у нас. Энн решила, что при таком многолюдье будет в безопасности, поэтому спала у себя в комнате.

— Что же произошло?

— Тетя Элизабет подстроила все так, чтобы мою сестру застали с Тобиасом в пикантной ситуации.

— Боже милостивый! Как же ей это удалось?

Энтони устремил взгляд в сад.

— Тетя Элизабет поместила Тобиаса в комнату по соседству с Энн. Там была смежная дверь, конечно, закрытая на замок. Но рано утром следующего дня тетя вошла в комнату и открыла дверь. Потом устроила дикую сцену, объявив всем домашним и гостям, что Тобиас явно побывал ночью в комнате Элизабет и соблазнил ее.

Лавиния возмутилась:

— Но это же полный вздор!

Энтони горько улыбнулся:

— Конечно. Но все понимали, что репутация Энн погублена. Тетя Элизабет потребовала, чтобы Тобиас женился. Я был уверен, что Тобиас откажется. Тогда, мальчишкой, я уже понимал, что он не тот человек, который позволит принудить себя к тому, чего не желает. Однако, к моему удивлению, Тобиас велел Энн упаковать вещи.

— Вы совершенно правы, мистер Синклер, Тобиас не подчинился бы требованиям вашей тети, если бы не захотел.

— Однако то, что он увез Энн, было еще не самым поразительным. Тобиас сказал, чтобы собрался и я. Он спас нас обоих в тот день, хотя я понял это гораздо позже.

Лавиния представила себе, каково было маленькому мальчику уезжать с незнакомым мужчиной.

— Вам, наверное, было страшно.

— Я боялся не за себя, потому что для меня не было ничего хуже жизни у наших родственников. Но я очень тревожился о том, что Тобиас сделает с Энн, когда она окажется в его власти.

— Энн боялась Тобиаса?

— Нет, никогда. — Энтони улыбнулся каким-то своим воспоминаниям. — Он был ее рыцарем с самого начала. Думаю, она влюбилась в него, едва мы отъехали от дома.

Лавиния оперлась подбородком на руку.

— Возможно, именно поэтому вы не сразу полюбили Тобиаса. До того дня вы всегда были для сестры главным.

— Возможно, вы правы, но тогда я не задумывался об этом.

— Мистер Марч сразу женился на вашей сестре?

— Да, не прошло и месяца. Он, наверное, влюбился в нее с первого взгляда. Да и как могло быть иначе? Энн была прекрасна — и лицом, и душой, сама нежность. Добрая, любящая, милая. Скорее ангел, чем женщина из плоти и крови. И безусловно, она была слишком хороша для нашего бренного мира.

«Короче, полная противоположность мне», — подумала Лавиния.

— Но Тобиас боялся, что ее чувства к нему — только благодарность и скоро погаснут, — продолжил Энтони.

— Вот как?

— Тобиас сказал Энн, что она не обязана выходить за него замуж или стать его любовницей. Однако какое решение ни приняла бы Энн, Тобиас дал понять, что все равно позаботится о нас.

— Но она любила его.

— Да. — Энтони грустно улыбнулся. — Они прожили меньше пяти лет: сестра и младенец умерли от лихорадки. А Тобиас остался с тринадцатилетним шурином.

— Вы, должно быть, очень страдали, потеряв сестру.

— Тобиас был терпелив со мной. К концу первого года их брака я уже молился на него. — Энтони сжал рукой спинку стула. — Но когда Энн умерла, я чуть с ума не сошел, потому что винил Тобиаса в ее смерти.

— Понимаю.

— По сей день удивляюсь, почему он не отправил меня к тете и дяде в те первые месяцы после похорон или хотя бы в пансион. Но Тобиас говорит, что ему и в голову не приходило избавиться от меня. По его словам, он привык к тому, что я рядом.