Многие палестинцы Назарета пробуют поселиться в Верхнем Назарете, на землях, конфискованных у их родичей. Это вызывает острую реакцию в Верхнем Назарете, где была создана расистская организация МЕНА, борющаяся с “палестинскими пришельцами”. МЕНА составляет и обнародует “черные списки” “изменников своего народа” – евреев, которые сдают или продают квартиры арабам. При поддержке кахановцев, члены МЕНА терроризируют арабов, поселившихся в городе, и полиция не способна защитить их.
Верхний Назарет – не исключение, но скорее яркий пример расизма по-израильски. Вам не удастся встретить израильтянина, готового признать себя расистом. “Еврейские террористы”, убийцы, ворвавшиеся во двор хевронского медресе с автоматами в руках и устроившие там бойню без разбора, отмежевываются от “расиста Кахане”. Кахане тоже отмежевывается от этого звания: он ничего плохого об арабах не думает, кроме того, что они пьют еврейскую кровь, насилуют и убивают еврейских детей, что им не место здесь и что за сожительство с еврейкой араба надо сажать лет на пять в тюрьму – он не расист. Рафуль из “Техии” отмежевывается от Кахане и террористов. Он предлагает с простотой солдата рвать арабам яйца за беспорядки, прищучить их так, чтоб забегали, “как жуки в бутылке” – но и он не расист. Лейбористы заведомо не расисты – хотя именно они создали порядок, при котором не-еврей не может занимать поста в МИДе или в Верховном Суде, избранные арабами депутаты-коммунисты не могут входить в правительство, и все обязаны постоянно носить с собой документ, где указано черным по белому, носитель еврей или не-еврей. Один из премьеров-лейбористов – Голда Меир, эта милая бабушка – сравнила смешанные браки между евреями и не-евреями с Освенцимом: оба уменьшают число евреев (так ересиарх у Борхеса сравнивал зеркала и копуляцию – оба увеличивают число людей).
Израильтяне никогда не считают себя расистами, что бы ни происходило. На предвыборных собраниях мне доводилось много раз слышать, что Кахане – не расист, потому что “арабы – это не раса”. Кахане – это, конечно, крайний случай, но он пользуется поддержкой в народе. Когда я срываю со стенок иерусалимских автобусов их листовки с надписью: “Араб! Не смей помышлять о еврейке!” – всегда кто-нибудь осуждает меня за непонимание ситуации.
Израильские левые сионисты выступают в защиту прав арабов в Израиле, что достойно похвалы хотя бы потому, что не вызвано электоральными соображениями; скорее наоборот, многие простые израильтяне ненавидят “левых” за это. А защищать приходится постоянно.
Мелкая дискриминация не преследуется по закону: домохозяева, отказывающиеся сдавать дома палестинцам, еще ни разу не были наказаны. Все же в Израиле есть более острые проблемы, чем мелкая дискриминация – не забудем, что домохозяева Верхнего Назарета могут заниматься мелкой дискриминацией потому, что правительство провело акт крупной дискриминации и конфисковало земли Назарета.
Почти вся дискриминация в Израиле носит религиозный или полурелигиозный характер, и уходит корнями в попытку «вернувшихся» эмигрантов воссоздать религию древнего Израиля в замкнутой, герметической форме. Тогда и возникло напряжение между двумя сущностями иудаизма – универсальной верой и национально-племенной религией. С одной стороны иудаизм провозгласил, что Бог – один, то есть один для всех, но с другой стороны, это Бог Израиля, и делиться им не хочется. Две тысячи лет назад в Средиземноморье и тринадцать веков назад в Хиджазе сложились колонии монотеистов – неевреев, тянувшихся к иудаизму, но не находивших себе места в системе иудаизма. Монотеисты хотели религию с храмами, священниками, обрядностью; все это было у иудеев, но не для передачи.
Иудеи, хоть и была традиция распространения “света – народам”, не хотели распространять Слово Божие и вести прочие народы. У монотеистов возникало раздражение по отношению к иудеям, не делившимся истинной верой: “Разве Авраам был иудеем или христианином? Он был ханеф (стихийный монотеист)” – восклицает Мухаммед во второй суре Корана. Перед иудеями стоял тяжелый выбор, как перед выбирающим сосуд с водой. Если путник берет с собой в пустыню плохо закупоренный сосуд, то вода выльется или испарится, если же он возьмет с собой, слишком хорошо закупоренный сосуд, то его не удастся открыть. Иудеи оказались похожими на запечатанный сосуд: они сохранили монотеизм, но не смогли поделиться им. Можно описать положение дел и проще: реконструированный иудаизм был настолько герметичным, настолько самодовлеющим, что открыть его миру без революции было невозможно.
Революция в иудаизме началась именно здесь, в Назарете, где стоят два важных храма. Один, православный храм Благовещения на Источнике, находится там, где ангел явился Деве. Само здание довольно новое, но крипта сохраняет память о древности. С полукруглым сводом, армянскими изразцами времен крестоносцев, крипта ведет туда, где журчит вода источника, бьющего в белой пещере, в 10-12 метрах от его выхода. Старинная икона показывает деву с Младенцем во чреве. Над входом в грот – слова ангела на пяти языках, в том числе и по-славянски. Кроме главного входа в грот, за решеткой виден и более старый спуск к источнику-колодцу. Его ступени обновлены, но по ним могла спускаться Дева с кувшином, как сегодня ходят по-воду девушки Назарета..
Туристы и паломники обычно посещают католический храм Благовещения.. Он стоит на месте дома Девы. На фасаде храма – изображения ангела и Девы, древние пророчества, осуществившиеся на этом месте, знаки четырех евангелистов. На главных дверях – сцены земной жизни Иисуса, на дверях слева и справа – сцены из Ветхого завета. Хотя теология видит в Новом завете – развитие Ветхого завета, речь идет о развитии диалектическом, через отрицание, или переосмысление прошлого через призму будущего. Поэтому изображение Адама и Евы, потопа, ковчега, царя Давида непосредственно связаны с евангельским рассказом.
На нижнем уровне огромного храма находятся остатки древних церквей, и самого дома Девы. Судя по отчету археологов, поработавших здесь в 60-х годах, когда строилась новая церковь, не прошло и нескольких десятков лет после Распятия и Воскресения, как сюда пришли первые паломники, и нацарапали «Аве, Мария». Семья Иисуса жила здесь многие годы, сохранился их водосборник, где они, как и нынешние жители Назарета, собирали дождевую воду, сохранились своды пещеры, куда они загоняли овец или складывали орудия ремесла, а то и сами отдыхали жарким днем.
Хегесипп рассказывает, что, через полвека после Распятия, император Домициан, встревоженный вестями о распространении христианства, велел доставить к нему в Рим семью Иисуса. Их привезли, они подтвердили сиятельное родство, показали свои мозолистые руки и сказали: «Смилуйся, император, мы простые крестьяне, у нас всего 25 акров земли, и мы сами их обрабатываем». Император посмотрел на них, пощупал мозоли, дал каждому по сто долларов и отпустил восвояси.
На втором этаже церкви – изображения Богородицы с младенцем, присланные из разных стран. Художники сделали их своими земляками. Японская мадонна с принцем-Иисусом в торжественном кимоно на фоне цветов, французская мадонна, напоминающая французские изображения 8-го века, мадонна – «царица Китая», камерунская мадонна, – все они подчеркивают вселенскую сущность Христа и его матери. Русско-еврейский писатель Фридрих Горенштейн писал об «Иване Христе из Рязани», подразумевая, что Иисус был еврейским пареньком из соседнего местечка Назарета. Собор Назарета отвечает на его бахвальство – «Да, именно из Рязани». У каждого народа – своя Рязань и свой Христос.
Само название «Назарет» вызывало недоверие ученых 19-го века (тем паче ученых-евреев 20-го). Почему такой упор сделан в Евангелиях на назаретское происхождение Иисуса? Надпись на распятии гласит «INRI» где N – «Назареянин», и местные христиане по сей день называют себя – «назаретяне» (насара). С легкой руки Булгакова все знают предполагаемое еврейское чтение этого титула – «га-Ноцри», что грамматически не соответствует нормальному образованию слов как в иврите, так и в арамейском. Иосиф Флавий, наш главный вне-евангельский источник знаний о днях Христа, не упоминает Назарет. А он должен был знать – ведь в дни войны между иудеями и римлянами Флавий был командующим северным галилейским военным округом иудейской армии. В своем труде он упоминает множество названий мест в Галилее – но не Назарет.
