В числе лиц, которые благодаря Бланту и Берджесу начали сотрудничать с советскими спецслужбами, исследователи называют десятки имен, утверждая, что все они были завербованы советской разведкой. Это, пожалуй, не совсем так. «У страха глаза велики», — говорит русская пословица. На самом деле значительная часть этих лиц не была прямыми советскими агентами, но использовались Блантом в его работе; от них он получал необходимую информацию, часто эти люди и не догадывались, что работают на советскую разведку. Примером этого было сотрудничество Бланта и Берджеса с Виктором Ротшильдом (он скончался в 1990 г.). С ним у Бланта, как и у Берджеса, были самые тесные отношения. Ротшильд впоследствии отмечал, что «апостолы», прежде всего Блант, часто обсуждали с ним проблемы коммунизма¹⁷.

Блант был желанным гостем в имении Ротшильда, в его доме на Пикадили. Он был тем посетителем, который по-настоящему мог оценить коллекцию превосходных картин Виктора. Благодаря щедрости Ротшильда Блант смог приобрести одну из картин любимого им Пуссена «Элизер и Ребекка». Ему не хватало денег на покупку картины, и Ротшильд одолжил ему недостающие 300 долларов¹⁸.

Поскольку мы коснулись финансовых дел, то следует добавить, что, как утверждают английские источники, Блант иногда выступал в отношении тех своих подопечных, от которых он получал информацию, в роли или кредитора, или спонсора. Как считают некоторые его друзья, в этих операциях иногда прямо или косвенно участвовал и Виктор Ротшильд. Невольно получалось так, что в роли спонсора некоторых мероприятий КГБ участвовали Ротшильды, конечно, не догадываясь об этом.

Так ли это на самом деле? С полной уверенностью утверждать нельзя, но я не исключаю справедливости этой версии.

Блант также часто навещал квартиру Берджеса в Белгравии, одном из самых престижных районов Лондона. Там он встречался со многими интересными людьми, которые, несомненно, делились с ним ценной информацией.

Один из таких посетителей квартиры в Белгравии впоследствии высоко отзывался о Бланте. «Я никогда не забуду его доброту и понимание», — писал он. Этим гостем был барон Вольфгант фон унд цу Путлиц, карьерный (профессиональный) дипломат, служивший в германском посольстве в Лондоне. Он был противником нацистского режима и признавался, что начиная с 1937 года передавал важную информацию англичанам, возможно (прямо или косвенно), и Бланту. Недаром существовало подозрение, что Путлиц служил не только Лондону, но и Москве.

Служба внешней разведки России, изучив донесения Бланта, так охарактеризовала его деятельность в первый период работы разведчиком: «Учитывая наличие у Бланта широкого круга знакомств среди профессуры и студенчества Кембриджского университета, он на первом этапе работы с нами использовался для изучения этих кругов». К этой оценке Центр разведки, наверное, мог бы добавить и еще одну фразу: «и для вербовки новых разведчиков для нашей страны».

И еще несколько слов относительно деятельности Бланта в те предвоенные годы. Один из наиболее солидных исследователей деятельности «кембриджской группы» Джон Кастелло в своей книге «Маска предательства» (с которой я знакомился при написании этой работы) выдвинул предположение, что Берджес поставлял Бланту секретную информацию, в частности об Обществе англо-германской дружбы, а тот передавал ее в Москву. Это еще раз подтверждает, что Блант играл далеко не рядовую роль в «кембриджской пятерке».

Советская разведка, вербуя молодых людей из числа английской элиты, делала это с дальним прицелом. Сегодня — студенты, завтра они займут важные посты в государстве и будут пользоваться полным доверием правительства.

Вскоре после начала работы в советской разведке Блант получил из Москвы задание перейти на военную службу и в дальнейшем проникнуть в английскую военную разведку.

Как я отмечал, в разведку еще до начала войны был приглашен и Берджес. Руководителем отдела, в котором работал Гай, был генерал-майор Лоуренс Дуглас Гранд. Он назвал свое подразделение «отделом Д», отделом для разрушений (по-английски разрушение — Destruction). Само существование отдела носило загадочный характер, и о нем стало известно (и то очень узкому кругу лиц) только после начала войны.

Накануне войны, в первые месяцы 1939 года, Берджес выезжал во Францию, где встречался с Кимом Филби, приезжавшим в Париж из Испании. Вероятнее всего, эти встречи предпринимались по указанию Москвы. В августе 1939 года Берджес и Блант, на этот раз вместе, вновь выезжают во Францию. Они совершают автомобильное турне, чтобы лучше ознакомиться с положением в Европе. Узнав о подписании 23 августа 1939 г. советско-германского пакта о ненападении, они прерывают поездку и немедленно возвращаются в Лондон.

Для Компартии Британии и других западных стран договор оказался трагедией. Многие коммунисты, видевшие в СССР единственного настоящего борца против фашизма, вышли из компартии. Трудно было выдержать этот неожиданный удар и советским разведчикам в Англии. Их, разумеется, никто не предупреждал о возможном изменении в советско-германских отношениях. Но они знали, что, ведя переговоры с СССР,

Англия и Франция готовят соглашение с Германией, и информировали об этом Москву.

Западная пресса, напротив, рассматривала советско-германский договор, заключенный в момент, когда между Англией, Францией и СССР в Москве велись переговоры о союзе, как предательство и сговор с фашизмом. Принцесса Маргарет в беседе со мной даже уверяла, что Советский Союз в 1939–1941 годах вместе с Германией воевал против Англии. Впоследствии У. Черчилль заявил, что в поражении Франции виноват и Советский Союз.

Английский журналист так оценивал сложившееся в то время в Англии отношение к Советскому Союзу и коммунистам: «Рядовые британцы рассматривали всех коммунистов как предателей. И не стоит удивляться тому, что Филби, Берджес и Маклин не имели другого выхода, как лгать», то есть отрицать, что они были коммунистами или сочувствовали им. Некоторые члены Компартии Британии и лейбористы, сочувствовавшие раньше СССР, теперь осуждали его. Друг Бланта и Берджеса Горонви Рис, о котором я писал, немедленно порвал все связи с Коминтерном, квалифицируя советско-германский пакт как вероломство Советского Союза. По словам одного друга Берджеса, тот, узнав о договоре, был возбужден и даже напуган. Вероятно, близким к этому было и состояние Бланта, но он держался так, будто ничего не случилось. Хорошо зная истинную политику правительства Чемберлена, ненавидевшего Советский Союз и не желавшего союза с СССР против Германии, члены «большой пятерки» довольно быстро смогли разобраться в происшедших событиях. Когда Роберт Сесил, дипломат и журналист, знакомый Бланта, впоследствии спросил его, не был ли тот поражен заключением советско-германского пакта, Блант ответил: «Гай и я считали, что Даладье и Чемберлен старались втянуть русских в войну с Германией и пакт был единственным выходом для Сталина. Мы считали, что это было тактической необходимостью для русских, чтобы выиграть время». Блант сказал даже: «Это дало русским время перевооружиться и стать более сильными для сопротивления Германии».

Блант впоследствии вспоминал: «Когда мы услышали новость о пакте, я сразу развернул машину и поехал назад. Мы вернулись в Лондон, потому что знали — вот-вот разразится война». Они спешили домой также для того, чтобы удержать своих коллег по разведке, своих друзей от опрометчивых шагов.

В Лондоне они среди других встретились с Рисом. Последний не поддавался доводам Бланта и сказал: «Я больше никогда в жизни не хочу иметь ничего общего ни с Коминтерном, ни с вами, если вы действуете как его агенты».

Роберт Сесил рассказывал, что после возвращения Бланта у них состоялся разговор, который его поразил. Блант попросил его пройти в ванную, открыл кран и под шум воды сказал Сесилу: «Я хочу тебе сказать, что Рис один из нас, и сейчас он нас покинул». Наверное, говоря, что «Рис один из нас», он имел в виду антифашистские, прокоммунистические настроения Риса и хотел предупредить Сесила, что Рису больше нельзя доверять.