Она попыталась скормить деду фрукты, но он не захотел, и Шаэ съела их сама.

– Война была самым простым временем, – внезапно пробормотал Коул Сен. – Шотарцы были жестоки, но мы могли им противостоять. А что сейчас? Эспенцы скупают все – наш нефрит и наших внуков. Зеленые Кости дерутся друг с другом, как уличные псы! – Его лицо исказило страдание. – Я не хочу больше жить в этом мире.

Шаэ схватила деда за руку. Пусть он и старый тиран, но ей больно было слышать эти слова. Она дернула себя за правое ухо, вспомнив, как Джеральд всегда высмеивал суеверную кеконскую традицию.

– Не говори так, дедушка.

Шаэ снова посмотрела в окно и поднялась так быстро, что сбила поднос с фруктами. Ворота открылись. На парковку во двор въезжали машины.

Шаэ позвала Кьянлу и поспешила вниз по лестнице. В дверь вошли оба ее брата. Шаэ окатила волна облегчения, так, что задрожали колени, она схватилась за перила, чтобы не упасть. Лан слегка улыбнулся.

– Не смотри так. Я же говорил тебе, что мы вернемся.

– Ты пропустила все веселье, Шаэ, – сказал Хило. Он гордо положил руку на плечо Лану и позвал своего Первого Кулака:

– Кен, займись ребятами. Мне предстоит семейный разговор. И не впускай никого.

Они вернулись в кабинет Лана и закрыли дверь.

– Как насчет дедушки? – спросила Шаэ. – И Дору?

– Они подождут, – отозвался Лан.

Это ошеломило Шаэ – насколько она помнила, Лан всегда включал Коула Сена и Дору в обсуждения решений клана. Исключение патриарха и Шелеста было неслыханным. И четким знаком, что ветер в клане резко переменился.

И еще более тревожный знак – она здесь. Братья включили ее в разговор, хотя она и не носит нефрит. Люди могут подумать, что она замещает Дору. Этого Шаэ совсем не хотела, но и уйти нельзя. И пусть она твердила себе, что не должна здесь находиться, она села в кожаное кресло. Лан осторожно опустился в кресло напротив, и Шаэ поняла, что он ранен. Крови не было, но выглядел он бледным и измотанным, даже хрупким – она и не предполагала, что старший брат может так выглядеть.

– Лан, – сказала она, – тебе нужно к врачу.

– Позже, – ответил он.

Шаэ заметила, что он перекатывает в левой ладони нефритовые бусины – новые, поняла Шаэ. Нефрит, который он завоевал.

– Что произошло? – спросила она.

– Отправили двух Горных в могилу, – отозвался Хило. Он так и не сел. Он был по-прежнему вооружен до зубов и не расслабился. – Лан разделался с их лучшим Кулаком в поединке на чистых клинках, а другого мы казнили. Трущоба наша.

– Ты не улыбаешься, – заметила Шаэ.

Войдя в дверь во главе своих бойцов, Хило триумфально ухмылялся. Наедине с Ланом и Шаэ он хмурился.

– Это лишь первый ход, – объяснил Лан. – Они попробуют еще раз.

Хило прошелся перед аккуратными книжными полками Лана.

– Вчера вечером Айт послала людей, чтобы напали на меня из засады. Сегодня Гонт отправил своего Кулака на бой с Ланом. Горные дают понять, что могут ударить по самой нашей верхушке, даже не показывая лиц. Сейчас кажется, будто мы побеждаем, но они слишком близко. Они нанесли нам удар. Люди начнут болтать, а для нас это плохо.

– Ты убил четверых из них, – возразила Шаэ.

– Десять Кулаков – ничто по сравнению с Колоссом.

Лан перевел взгляд на Шаэ. Он явно старался двигаться как можно меньше.

– Расскажи о том, что ты обнаружила. В Казначействе.

Шаэ непроизвольно огляделась, как будто ожидая увидеть затаившегося в уголке Дору.

– Я уже говорила тебе о новом оборудовании, за которое расписался Гонт. Ну так вот, его уже используют. Добыча на рудниках в этом году выросла на пятнадцать процентов, самый высокий прирост за десять лет. И я подумала – а куда девается дополнительный нефрит? Я изучила финансовые отчеты КНА и не обнаружила там увеличения добычи. Продажи на экспорт не увеличились, ты сам сказал, что предложение об увеличении квот не прошло. Распределение по школам боевых искусств, храмам и лицензированным покупателям выросло только на шесть процентов. А значит, куча нефрита добыта, но не продана.

– Тогда она хранится в Казначействе, – сказал Хило.

– А вот и нет, – ответила Шаэ. – Я пошла в Кеконское Казначейство и проверила записи за последние три года. Там нет такого увеличения запасов, которое бы соответствовало увеличению добычи. Где-то между рудниками и хранилищем нефрит исчезает.

– Как такое возможно? – удивился Лан. – Аудит из офиса Шелеста… – он запнулся и сомкнул зубы, на челюсти заиграли желваки.

– Дору, – выплюнул имя Шелеста Хило и мотнул головой в сторону закрытой двери. – Он замешан. Горные производят лишний нефрит и продают его перед нашим носом, дурачат другие кланы в КНА и Королевский совет. А старый хорек без яиц покрывает Айт и держит нас в неведении.

На лицо Лана легла тень.

– Дору всегда был верен семье. Он с детства нам как дядя. Я не верю, что он продал нас Горным.

– Не исключено, что он не знает о разнице в данных, – предположила Шаэ. – Кто-то из его подчиненных подменяет отчеты.

– И ты в это веришь? – спросил Хило.

Шаэ помедлила с ответом. Как бы ни был ей отвратителен Дору, она соглашалась с Ланом в том, что невозможно представить старого Шелеста предателем. В делах войны или бизнеса дед доверял ему многие десятилетия. Как Факел Кекона мог так в нем ошибиться?

– Не знаю, – сказала Шаэ. – Но он должен уйти. Если он не предатель, то беспечный Шелест.

Лан переглянулся с Хило.

– Мы с этим разберемся. – Он снова повернулся к Шаэ. – Ты уверена, что у тебя есть доказательства всему сказанному?

– Да.

– Задокументируй все это и завтра же передай три экземпляра Вуну Папидонве. И только Вуну. – Лан помедлил. – Спасибо, Шаэ. Я ценю все, что ты сделала, обнаружив это. Надеюсь, я не слишком тебя обременил. Прости, если так.

Ну вот. Ее выпроваживают так же быстро, как и пригласили.

– Мне не в тягость, – выдавила она.

Недели в пути, корпение до самой темноты над папками в комнате записей Казначейства, изучение счетных книг и отчетов до рези в глазах. Она не могла почувствовать тяжелый взгляд Хило, которым он проводил ее до двери.

– Шаэ, – окликнул ее Лан. Она остановилась у порога, и тогда он мягко сказал: – Приходи иногда к нам обедать. Когда захочешь. Нет нужды предупреждать заранее.

Шаэ кивнула, не поворачиваясь, и вышла. Тяжелая дверь щелкнула за ее спиной. Она прислонилась к ней и на мгновение закрыла глаза, борясь с той же оглушающей смесью эмоций, как этим утром в такси. Почему она так расстроена тем, что ее выгнали, если еще несколько минут назад не хотела находиться в этой комнате? Она как будто с силой ударила себя по обеим щекам. Невозможно иметь и то, и другое!

И хорошо, что Лан ее отпустил. Шаэ со стыдом признала, что дедушка все-таки прав: она больше не знает, кем стала.

Как только за Шаэ закрылась дверь, Лан сказал Хило:

– Найди доверенного человека, чтобы следил за Дору. Пусть у него будет поменьше нефрита, так он останется незамеченным. У тебя есть информатор в офисе Шелеста? – После кивка Хило Лан продолжил: – Я хочу знать, поддерживает ли он контакты с Горными. Предатель ли он.

– Мы могли бы позвать его сюда и быстро это узнать прямо сейчас.

Лан покачал головой.

– А если мы ошибаемся? Да и даже если правы? Дору для дедушки как брат. Он единственное, что осталось у деда от дней славы. Ты не видишь их вдвоем каждое утро, а я вижу. Они до сих пор пьют чай и играют в круговые шахматы под сливой во дворе, как старые супруги. Если Дору обвинят в измене, это убьет старика. – Лан на мгновение закрыл глаза, а потом снова открыл. – Нет. Мы должны знать наверняка, и если это правда, действовать по-тихому, чтобы дедушка не узнал.

– Дору заподозрит, что мы за ним следим, – возразил Хило, – а все остальные начнут задавать вопросы. Как ты собираешься объяснить, что сейчас мы не включили его в разговор?