Он негромко рассмеялся. Блин, и смех у него такой классный. В груди аж все свело от досады. И почему я ему не нравлюсь?

— Просто если я могу в чём-то помочь человеку, почему бы этого не сделать? — весело ответил он.

— Слушай, а ты правда существуешь? — с напускной серьезностью поинтересовалась я. — Или я допилась уже до белочки, и на самом деле ты просто галлюцинация?

— Существую.

Впервые за все время он вдруг улыбнулся мне с самым настоящим теплом во взгляде. Или принятый алкоголь уже успел ударить мне в голову? Во всяком случае, дальнейшая беседа у нас потекла в совершенно ином, каком-то добром и дружеском русле.

Миша признался, что дико голоден. С самого утра некогда было поесть, и он не отказался бы от чего-то более существенного, чем просто кофе. К счастью, я как раз вчера сделала себе лазанью, которую безумно любила, и, так же как и кофе — умела готовить. Так что, разогрела её и блеснула ещё и своим кулинарным мастерством.

— Спасибо, это было очень вкусно, — признался он, когда поданная ему порция еды была полностью уничтожена. — И кофе, кстати, тоже был очень хорош.

— На здоровье, — улыбнулась ему, и почувствовала, что плыву — выпитое за это время количество «Джека» хорошо долбануло в голову.

— Кажется, тебе уже хватит, — заявил вдруг мой гость, указав взглядом на мою чашку с остатками алкоголя. Блин, мысли он читает, что ли? — Ты бы лучше тоже поела.

— Да ладно тебе, не надо включать заботливого папочку!

Я небрежно махнула рукой, и, о ужас, неловко задела чашку, которая тут же полетела на пол, разбилась в дребезги и забрызгала остатками виски наверняка дорогущие брюки моего гостя! В панике схватила кухонное полотенце и бросилась вытирать их.

— Камила, ничего страшного, успокойся…

Он буквально силой заставил меня оставить его брюки в покое, подняться, и тут наши взгляды встретились. Он был так близко, пах так вкусно, и эти глаза… Два огромных, невероятно синих сапфира буквально загипнотизировали меня. Сама не поняла, как потянулась к его губам. Словно это и не я была, а какая-то непреодолимая сила, с которой бороться было бессмысленно, да и совсем не хотелось. Поцеловала раз, другой, третий, а он стоял, как истукан, и ничего не делал. Даже пьяная я вдруг испытала такую дикую неловкость, что захотелось поскорее убежать, спрятаться от него куда-нибудь, забраться с головой под одеяло, и больше никогда оттуда не вылезать! Отступила на шаг, опустив взгляд в пол; щеки полыхали, сердце выбивало бешеную дробь. Уже хотела извиниться, но не успела. Он вдруг шагнул ко мне на встречу, схватил, прижал к себе, и впился в мои губы яростным поцелуем.

Боже…

Это было каким-то безумием, мы целовались так, как еще никогда и ни с кем прежде. Я подставляла его жадным губам лицо, шею, грудь, его руки исследовали мое тело, хватали за волосы, забирались под блузку. А когда он расстегнул бюстгальтер и накрыл ладонью обнаженную грудь, осторожно сжав её до отказа, я не смогла сдержать громкий стон.

Он открыл глаза, посмотрел на меня затуманенным взглядом, и вдруг отпустил. Сразу стало как-то невыносимо холодно, и я тут же потянулась к нему. Вернуть, вернуть на себя его руки, скорее вернуть его губы… Но он был непреклонен. Вцепился в мои плечи, удерживая на расстоянии, и строго посмотрел в глаза.

— Мне пора ехать.

— Нет! — буквально простонала я. — Прошу, не уходи! Не оставляй меня одну!

— Мне, правда, пора…

Сознание накрывает безумным отчаянием, и мне плевать в этот момент, как я выгляжу, что он может обо мне подумать. Плевать, что мое положение довольно унизительно.

— Неужели я тебе совсем не нравлюсь?!

— Нравишься, даже слишком, — слегка охрипшим голосом признаётся он.

— Тогда в чем дело?! — я уже ничего не понимаю.

— Дело в том, что я женат.

С минуту я беспомощно смотрю на него, испытывая сильнейший шок. Дышу, моргаю.

Он что, действительно сейчас сказал, что женат?!

— Что? — медленно переспрашиваю. — Пожалуйста, скажи, что я ослышалась!

— Нет, ты не ослышалась, Камила.

За доли секунды я прихожу в бешенство, со злостью отталкиваю его от себя, и, как безумная, ору:

— Что ты тогда здесь делаешь?! Вали отсюда! Вали к своей жене!

Он тут же скручивает меня по рукам, снова прижимает к себе.

— Успокойся…

— Отпусти! — рычу и бьюсь в его руках, как птица в клетке. — Убери свои руки! Не трогай меня!

И тут он встряхивает меня, не очень сильно, но достаточно, чтобы я притихла и испуганно уставилась на него.

— Прекрати истерику. Тебе надо завязывать с алкоголем.

Еще несколько секунд я растерянно смотрю на него, после чего он, наконец, отпускает, разворачивается и идет к выходу. Я же так и продолжаю стоять на месте, не в силах заставить себя пошевелиться.

У порога он оборачивается, и спокойно говорит, так, будто только что ничего необычного между нами не происходило:

— С работой я могу помочь. Протрезвеешь — позвони.

Спустя еще минуту я слышу, как из прихожей доносится звук захлопнувшейся двери, даю волю слезам и медленно оседаю на пол.

На следующее утро меня разбудила настойчивая телефонная трель. И кому что понадобилось в такую рань? Голова трещала, глаза не открывались, но я все же нашла в себе силы встать и отыскать ненавистную трубку. Вдруг это на счёт работы звонят?

Звонила всего лишь Ольга. Какого черта ей от меня нужно с утра пораньше? Не стала отвечать. Выключила звук на телефоне, и забралась обратно под одеяло.

Однако усилившаяся головная боль не позволила снова уснуть. Пришлось вставать и перерывать аптечку в поисках спазмалгона.

Вот же гадство, найти удалось только пустую пачку. Теперь придётся тащиться в аптеку или мучиться полдня, пока голова сама не пройдёт.

Решилась все же на первый вариант, приняла прохладный душ, чтобы хоть немного взбодриться, наспех натянула на себя джинсы с футболкой, сверху накинула тонкий вязаный кардиган и вышла на улицу.

Вдохнула полной грудью свежесть летнего утра, наполненную сладким запахом цветущих на клумбах цветов. Впервые за долгое время на небе, наконец, сияло солнышко, заливая ярким слепящим светом пышную зелень вокруг, разросшуюся от обильно поливающих в этом году дождей. Даже головная боль не могла остановить стремительно поднимающееся настроение.

Все произошедшее вчера уже не казалось настолько ужасным. Миша не сделал мне ничего плохого. Я ведь сама вынудила его приехать, и сама домой к себе привела. Сама целоваться полезла. Он не обманывал меня, да и заявлять с порога, что женат, тоже ведь не был обязан.

Он помочь мне хотел. Блин.

Работать к нему я, конечно же, не пойду. Особенно после того, что случилось вчерашним вечером. Он слишком сильно нравится мне. Буду потом ходить там, слюни по нему пускать. Нафиг надо.

В одном он прав — с алкоголем мне, правда, пора завязывать. Даже от самой себя противно. Вешалась на женатого мужика, как последняя…

Нет, лучше вообще не вспоминать об этом. Слишком стыдно.

Все, Камила, с сегодняшнего дня ты берёшься за ум. Никаких больше пьянок, тусовок, и прочего. Усиленно ищешь работу, начинаешь заниматься спортом и правильно питаться.

А то превратила себя неизвестно во что. В голове вата вместо мозгов. Ну как я могла не догадаться?

Так, все, я же решила не думать об этом. Нужно усвоить урок и двигаться дальше.

На обратном пути из аптеки возле подъезда меня поджидал не самый приятный сюрприз. Я уже подходила к крыльцу, когда сзади подъехала и просигналила незнакомая спортивная тачка. Сначала подумала, что мешаю проехать, даже в сторону отошла, но когда открылась дверца и оттуда появился не кто иной, как Никита Харламов собственной персоной, невольно скривилась.

Господи, что он забыл в моем дворе?

— Милашка, привет! — невинно улыбнулся он, будто вчера ни разу не оскорбил меня и не вынудил совершить полнейшую глупость.