Пробило четыре, и, внезапно решившись, она начала собираться. Критически оглядев гардероб, Лесли поняла, что ничего подходящего ей не найти. Сейчас бы пригодился костюм работника атомной станции или комбинезон для выхода в открытый космос. Хорошо бы смотрелись в данной ситуации и железные латы Орлеанской девственницы, но пришлось остановиться на строгой прямой черной юбке, белой деловой блузке. Лесли собрала волосы на затылке в аккуратный пучок и придирчиво оглядела себя в зеркале. Да, пожалуй, она выглядит, как и хотела, холодной и недоступной. Ее вид не допускал никакой двусмысленности.

— Надолго собралась? — спросил отец, с которым она встретилась, спускаясь в холл. — С кем-нибудь встречаешься?

— С тайным воздыхателем, — пошутила Лесли. — Но к ужину вернусь.

— Я не уверен, но, кажется, сегодня вечером у меня назревает важная встреча. Секретарь премьер-министра звонил мне. У МИДа возражения относительно моего назначения. Сегодня вечером я собираюсь встретиться с послом Аджмана. Шейх Махмуд Эль-Ахмади ортодоксальный мусульманин, он имеет, кстати, огромный политический вес в Аджмане…

— Эль-Ахмади? О нем писали недавно. Какая-то дикая история… Что-то связанное с его дочерью… Это она хотела учиться на Западе?

— Да, шейх тогда провозгласил, что безбожная Америка разлагающе влияет на мусульманскую девушку, и ее увезли назад. Теперь она учится в каком-то исламском университете. Вот с таким своеобразным человеком я собираюсь сегодня встретиться.

Сэр Рандолф замолчал и, ласково улыбаясь, посмотрел на Лесли.

— Папа, а этот пост действительно так важен для тебя? — нежно спросила Лесли.

— Что тебе сказать, — он задумался. — Последнее время фирма прекрасно работает и может и дальше работать без меня. Когда я создавал корпорацию, у меня была определенная цель, и вот я достиг всего, чего хотел. И теперь мой опыт, способности пропадают зря. Новая работа — это как бы новая жизнь. Англичане всегда оставались бродягами. В каких только уголках мира мы не оставили свой след! И может быть, я идеалист, но, мне кажется, я принесу немало пользы своей стране.

Адрес, указанный Невилом Хаггинсом, привел ее в район, прилегающий к Брентфорду.

Для поездки Лесли выбрала «мерседес», собранный и отделанный по ее личному заказу. Черный автомобиль благородного экстерьера гордым видом внушал уважение не меньшее, чем в былые времена горячий арабский конь.

Невил Хаггинс жил в довольно престижном старом районе, а не в современном, как она себе представляла. Небольшой дом на пригорке, террасой выходящий на Реку Брент, свидетельствовал о недурном вкусе хозяев. Уточнив на всякий случай его номер, она поднялась по тропинке. Ровно в шесть часов Лесли взялась за ручку дверного молотка возле потемневшей от времени полированной дубовой двери. Удары молотка отозвались в недрах дома гулко, словно гонг. Тотчас послышались звуки какой-то возни и с легким скрипом дверь открылась. В темноте ничего нельзя было различить кроме старых ступеней, уводящих наверх, в сгущающиеся сумерки.

— Ради Бога, осторожней, — послышался откуда-то из темноты глубокий мужской голос. — Входи, пожалуйста, и поосторожней на втором пролете, я чуть было не свалился сегодня.

Она не смогла разглядеть невидимого собеседника и, только шаря в темноте рукой, наткнулась на обладателя голоса.

Едва они поднялись в холл, в котором было более или менее светло, хозяин произнес:

— Да, в жизни ты выглядишь гораздо лучше, чем на фотографиях, которые делают газетчики. Надеюсь, у тебя есть немного времени, чтобы выпить и посидеть со мной?

— Во-первых, у меня ни одной минуты лишней. А во-вторых, я хочу сразу узнать, чему обязана?..

Наконец-то она смогла разглядеть его спокойное лицо. Пять лет назад оно ей казалось таким сексуальным и привлекательным, а теперь Лесли не могла смотреть на него без агрессии и отвращения. Неприятная волна мурашек пробежала по ее телу. Она хотела сразу же развернуться и уйти, плюнув на все.

Время его не коснулось. Его взгляд по-прежнему оставался глубоким. И глаза блестели как раньше. На губах поигрывала все та же саркастическая улыбка. Под кожей угадывались недюжинные мускулы, даже манера одеваться не изменилась ни на йоту. Казалось, он был в той же рубашке и в тех же джинсах, что и раньше. Да, это опасный мужчина. Он был опасен пять лет назад, тем более опасен и теперь.

Казалось, он не заметил ее агрессивного настроя и вел себя довольно непринужденно, если не сказать развязно.

— Пять минут седьмого. Я отнял у тебя всего пять минут твоего драгоценного времени, а ты уже торопишься сбежать. У меня есть к тебе одно предложение…

Да, она не ошиблась. Ей будет крайне тяжело и неприятно с ним общаться.

Он смерил ее колким взглядом и усмехнулся.

— Очень интересная, — продолжил он. — Однако ты выглядишь скованно.

— Это мое дело. Чего ты хочешь?

— Всему свое время. Для начала выпьем.

Не оставляя ей выбора, он непринужденным движением распахнул двери, ведущие в гостиную. Второй раз за сегодняшний день Лесли пришлось удивиться. Не такой она представляла себе комнату модного фотографа. Обстановка, словно законсервированная с довоенных времен, явно принадлежала ушедшей эпохе короля Эдуарда Шестого. Мебель, предметы искусства и даже стены виделись как бы сквозь тонкую патину времени. При других обстоятельствах Лесли позлословила бы от души по поводу вкусов Невила Хаггинса, но сейчас ей было не до того.

— Ты одета, как монахиня. Уж не записалась ли ты в послушницы? — продолжал Невил свой комментарий, открывая бар.

— Какое тебе дело до моего гардероба? — Льдинки так и сыпались из ее голоса. — Может, скажешь, какого черта ты вытащил меня сюда?

— Самое что ни на есть непосредственное… — проворчал Невил, проигнорировав вторую часть ее тирады. — Должно быть, и дома у тебя форменный монастырь.

— Какого черта?..

Но договорить он ей не дал.

— Я хочу жениться на тебе, Лесли. — В руках Невила мелькал шейкер. Коктейль явно интересовал Хаггинса больше, чем ее ответ.

— Выйти за тебя?! Да ты с ума сошел! Я вообще не собираюсь выходить замуж. А уж тем более за тебя!

— Тем более? Это что, месть за неудачное свидание? Других причин я не вижу.

— Я не желаю говорить о прошлом, — мрачно заметила Лесли. — И вообще, как ты мог даже помыслить об этом? Ты всегда так не смешно шутишь?

— Шутки в сторону, Лесли! — Он сел напротив нее, протягивая ей высокий хрустальный стакан, наполовину наполненный янтарной жидкостью. Лицо его не предвещало ничего хорошего. — Поверь мне, я серьезен как никогда.

— Тогда ты сошел с ума. Замечательно. Я вызову тебе психиатра на обратном пути. — Она отодвинула его руку со стаканом и, встав с дивана времен короля Эдуарда, направилась к выходу. — Ты не первый претендент на миллионы О'Конноров. И ты не первый в ряду посланных к черту!

Казалось, на Невила ее гнев не произвел ни малейшего впечатления.

— Ошибаешься, Лесли, меня не интересуют миллионы «Барнард ойл». Но меня интересует твое происхождение. Ты дочь сэра Рандолфа О'Коннора, вот что важно.

— Единственная дочь, заметь, и притом наследница? — От ее голоса стены уже покрывались инеем.

Лесли метнулась к выходу, но Невил оказался у дверей раньше, отрезая ей путь к бегству. Этот человек хотел закончить разговор тогда, когда сам сочтет его законченным.

— Успокойся, успокойся, радость моя, я пока не сделал тебе ничего плохого! Ты права, я имею свои планы относительно тебя, но дело не в деньгах твоего папаши!

— Святой бессребреник?

— Отнюдь не святой и к тому же очень богатый человек. И буду еще богаче. Если выполню одно условие дядюшкиного завещания.

— Условие? При чем тут какой-то дядюшка?! Ты мне дашь уйти или нет?

— Видишь ли, покойник любил почудить. Он весьма щепетильно относился к продолжению своего рода и чести фамилии… И вот теперь я, видишь ли, должен жениться в течение трех месяцев со дня его кончины…