— Сильвия, я ничего не знаю о ваших картинах, — повторил Флетч.

— Пусть так. Где моя комната? Пусть слуги занесут багаж.

— Сильвия, тут нет слуг.

— Нет слуг! Вечно вы лжете. А кто намедни подходил к телефону? Женщина, которая защемила ресницы дверцей холодильника!

— О Господи!

Графиня ди Грасси прошествовала к спальням, зажигая все лампы.

Флетч все еще стоял в прихожей, когда зазвонил телефон.

Он снял трубку в кабинете.

— Это вы, мистер Флетчер?

— Да.

— Говорит мистер Хорэн, из Галереи Хорэна.

— О, слушаю вас.

— Извините, что беспокою в пятницу вечером, да еще после семи часов, но спешу сообщить вам хорошие новости.

— О?

— Да. Мне удалось найти интересующую вас картину «Вино, скрипка, мадемуазель».

— Это прекрасно.

— Я переговорил с ее нынешним владельцем. Как, полагаю, многим из нас, ему не хватает наличных, и он, мне показалось, обрадовался, узнав, что кто-то проявляет интерес к его картине. Я обратил его внимание, что он может назначить несколько более высокую цену, поскольку покупатель ищет именно эту картину. Во всяком случае, намекнул, что он получит меньше, продав ее кому попадя.

— Я надеюсь, он не потребует невозможного.

— Нет, нет. Это обычный элемент переговоров о купле-продаже. Но, разумеется, положение продавца всегда предпочтительнее, если первый шаг делается покупателем. Вы понимаете?

— Разумеется.

— Разница будет незначительной. Если после осмотра картины ваши намерения не изменятся, я сделаю все, что в моих силах, чтобы цена оказалась приемлемой.

— Скажите мне, мистер Хорэн, где сейчас картина? — на том конце провода явно медлили с ответом. Кто ее нынешний владелец?

— Обычно я не отвечаю на такие вопросы. Это конфиденциальная информация.

Флетч молча ждал.

— Впрочем, в данном случае я не разглашу никакого секрета. Картина принадлежит некоему Коуни. Он живет в Далласе, штат Техас.

— Техас. Техас по-прежнему не теряет позиции в живописи?

— В Техасе несколько превосходных частных коллекций. Мистер Коуни не стремился собрать большую коллекцию. Хороших картин у него с десяток, не больше, в том числе и эта. Банк «Барклоу» в Нассау подтвердил вашу кредитоспособность. И я попросил мистера Коуни прислать картину для осмотра. Самолетом. Ее доставят в Бостон к утру.

— Картина прибудет в Бостон?

— Она уже в пути. Я пытался дозвониться вам днем. Надо отметить, я потратил немало времени, объясняя мистеру Коуни, как упаковать и застраховать картину.

— Я очень удивлен, что картина отправилась в столь далекое путешествие.

— Ну, я и сам хочу взглянуть на нее. Если это подлинник, в случае вашего отказа я, возможно, куплю ее сам или предложу другому покупателю. Как только владелец преодолевает психологический барьер и видит в картине не произведение искусства, а товар, который можно выгодно продать, а именно это превращение произошло с мистером Коуни сегодня, на первый план выступает брокер и делает все, чтобы максимально ускорить заключение сделки.

— И вы обо всем договорились по телефону?

— О да. В Техасе меня знают.

— Чудесно. Что еще вы можете сказать мне о мистере Коуни?

— Практически, ничего. Меня вывел на него куратор Далласского музея, мой друг. Он знал, что у Коуни есть картина Пикассо, но никогда не видел ее. Я позвонил мистеру Коуни вчера вечером и спросил, ему ли принадлежит картина «Вино, скрипка, мадемуазель» кисти великого мастера. Кажется, он выронил из рук бутылку бербона. Но ответил утвердительно. Я сказал, что у меня есть на нее покупатель. Он попросил дать ему ночь на размышление. Насколько я понимаю, у него в Техасе большое ранчо. А в семье восемь детей.

— Поэтому ему и нужны зелененькие, да?

— В любом случае, мистер Флетчер, завтра утром, когда вы придете ко мне, половина десятого не слишком рано? — мы вместе сможем взглянуть на картину и, возможно, назвать мистеру Коуни нашу цену.

— Да. Время меня устраивает. Так вы говорите, картину привезут ночью на самолете?

— Именно. Если не случится ничего непредвиденного. Если ее не доставят ко мне рано утром, я вам позвоню. Но я уверен, что все будет в полном порядке.

— Хорошо, увидимся утром, — и Флетч положил трубку на рычаг.

Сильвия возникла в дверном проеме.

— С кем вы увидитесь утром?

По крайней мере, она не подслушивала по параллельному телефону в спальне.

— Я должен увидеться с одним человеком насчет лошади.

— Лошади Дега?

— Нет, Сильвия. Речь пойдет о пинтоу[10].

— Что такое «пинтоу»? Нарисованная лошадь, да?

Она уселась в кожаное кресло.

— Как насчет моего обеда?

— А что?

— Слуг нет. Вы же не намерены обрекать меня на голод, Флетч? Я — ваша гостья.

— Совершенно верно, — кивнул Флетч. — Вы никогда не пробовали приготовленные мною блюда?

— Вы умеете готовить?

— Еще как! Пальчики оближешь! — он поцеловал кончики своих пальцев. — Лучше, чем в «Рице». Давайте подумаем, — он заходил по кабинету. — Начнем с нарезанного кресс-салата, да? Паштет из куриной печени, запеченный в тесте. Хорошо! Омар по-американски! Потом, разумеется, фрикассе из цыплят по-индейски с зеленым горошком. Что может быть лучше, а? А на десерт шарлотка «шантильи» с малиной! Великолепно! — он озабоченно глянул на Сильвию. — Вы согласны, графиня?

— Звучит неплохо.

— Конечно, потребуется время, чтобы все это приготовить.

— Я привыкла обедать поздно. С удовольствием посмотрю, как вы готовите.

— Я бы предложил вам что-нибудь выпить, но до обеда как-то не решаюсь.

— И правильно. До обеда я ничего пить не буду.

— Вы пока посидите здесь, а я пойду на кухню.

Флетч пересек прихожую, потом кухню, через дверь черного хода вышел на лестницу, спустился вниз, побежал к гаражу на Речной улице.

Не теряя времени на изучение карты города, поехал к дому 60 по Ньюбюри-стрит знакомым маршрутом, мимо собственного дома. Двое полицейских в штатском, сидящих в машине напротив подъезда, даже не посмотрели в его сторону. На всякий случай Флетч, проезжая мимо, почесал левый висок.

Он свернул налево, на Арлингтон-стрит, затем — направо, на Ньюбюри. Остановил автофургон во втором ряду у маленькой закусочной, заказал два сандвича, пару бутылок «пепси» и два стаканчика кофе.

Нашел место у тротуара наискось от двери Галереи Хорэна.

Втиснул фургон меж двух машин, выключил габаритные огни и двигатель, приготовился ждать.

Только тут Флетч понял, что погорячился, выскочив из квартиры лишь в пиджаке. В кабине становилось все холоднее.

Не прошло и двадцати минут, как распахнулись ворота гаража дома 60 и на Ньюбюри-стрит выкатился «роллс-ройс» с зажженными фарами.

Шестидесятилетний дворецкий, или служащий галереи, возможно, его должность называлась иначе, закрыл ворота.

По Ньюбюри-стрит разрешалось движение только в одну сторону, на запад, и «роллс» поехал именно туда.

Следом за ним тронулся с места и Флетч.

Друг за другом они проехали несколько перекрестков, добрались до конца Ньюбюри-стрит.

Остановившись на красный свет, пересекли Массачусетс-авеню, нырнули в тоннель, держа курс строго на запад.

Хорэн не превышал положенных пятидесяти пяти миль в час. Остановился у контрольного пункта, заплатил за проезд[11], поехал дальше. Не доезжая второго контрольного пункта, свернул направо. Флетч прочитал на указателе «УЭСТОН, 128 СЕВЕР/ЮГ». На выезде с развилки их ждал очередной контрольный пункт.

К нему Флетч подъехал по другой полосе практически одновременно с Хорэном. Замешкался, словно не мог найти мелочь, дождавшись, пока Хорэн не выедет на Уэстон-роуд.

Дорога вилась меж полей, клубов для гольфа, старых фермерских домов, более современных загородных дач, поднимаясь на пологие холмы, возвращаясь на равнину. Флетч не отпускал «роллс» более чем на сто пятьдесят метров, внимательно следя за его задними огнями.