В таком маленьком городке, как Ловетт, она была обречена наткнуться на Винса. Лучше покончить с этим сразу. Он подошел к ней, и Сэйди заставила себя стоять неподвижно. Не убежать, не броситься на него, не обхватить руками его широкие плечи.

Склонив голову набок, Винс посмотрел ей в лицо.

— Как ты, Сэйди? — спросил он сквозь шум в баре.

Звук низкого голоса коснулся ее и заставил внутренности скрутиться в тугой узел.

— Потихоньку.

Винс скрестил руки на широкой груди.

— Остаешься в Ловетте?

— Пока.

Беседа ни о чем. С Винсом? Сэйди не могла сделать этого. Не могла без того, чтобы не рассыпаться на мелкие кусочки.

— Это мой друг Блейк, — сказал Винс, указывая на мужчину, стоявшего рядом. — Помогает мне с прилавками на заправке.

Сэйди повернулась к мужчине, которого не замечала до этого, и удивилась, как могла не обратить на него внимания. Он был большим, светловолосым и явно военным. Она протянула руку:

— Приятно познакомиться, Блейк.

Улыбнувшись, он пожал ей ладонь:

— Это мне приятно, милая.

Винс положил руку на грудь друга. Они обменялись взглядами, и Блейк повернулся к Диан:

— Мне нравятся рыжули. Как тебя зовут, красотка?

Сэйди с трудом удержалась от того, чтобы не закатить глаза, но Диан проглотила комплимент, как ореховое пирожное. Эти двое едва узнали имена друг друга и сразу же направились в соседний зал играть в пул.

— Хочешь выпить?

Винс стоял так близко, что сердце Сэйди забилось где-то в горле.

— Я как раз собиралась уходить.

Он опустил глаза к ее губам. Так, как делал всегда, когда она говорила.

— Я провожу тебя.

— Не надо.

Винс положил руку ей на талию, и Сэйди не стала сопротивляться. Будто в этом не было ничего такого. Будто это не он разбил ее сердце. Будто его прикосновение не заставляло ее желать прижаться к его груди. Будто ей не было так больно, что она удивлялась, как еще жива.

— Как дела в «Джей Эйч»?

Будто прикосновение руки Винса и запах его кожи не кружили ей голову и не смущали чувства.

— Возможно, у меня есть сестра, — выпалила Сэйди, когда они вышли в прохладную майскую ночь.

Она не собиралась говорить об этом кому-то. Особенно Винсу. Они ведь больше не были друзьями. Ему не нужно больше спрашивать, что происходит в ее жизни, но Сэйди достаточно узнала Винса, чтобы понимать: он не расскажет об этом никому. Ей даже не нужно просить.

— Что?

— Ничего. Забудь. Ерунда. — Оказавшись на улице, Сэйди отстранилась, и рука Винса упала с ее талии. — Может, это неправда, а если правда, я даже не знаю, как найти свою сестру.

Они шли под звездами, сверкавшими с техасского неба, но Винс не находил покоя в этой ночи. Ее спокойствие не успокаивало его. Он не знал, что Сэйди будет в «Роад Килл». Не знал, что почувствует, когда увидит ее снова. Не знал, что ему покажется, будто земля под ногами разверзлась, хотя он стоял совершенно неподвижно. Не знал, что легкие будут гореть при каждом вдохе, который он попытается сделать.

— Вот моя машина. — Сэйди указала налево. Шорох гравия под каблуками ее сапог заполнял пространство между ними. В последний раз, когда на Сэйди были эти сапоги, Винс был глубоко в ней, прижимая ее к холодильнику. Потерялся в ней и не думал о конце. Не думал ни о чем, кроме того, как ему хорошо. — Теперь можешь идти обратно, — добавила она.

Он не мог пойти обратно. Не сейчас. Они остановились у водительской двери, и Винс протянул к Сэйди руку. Она сделала шаг назад, и снова его рука упала.

— Я никогда не хотел причинить тебе боль, Сэйди, — сказал Винс.

Она не отрывала глаз от носок своих сапог.

— Я знала, что тебе становится скучно и ты двигаешься дальше.

— Мне не было скучно. — Он не стал повторять ошибку и снова трогать ее и сжал руки в кулаки. — Никогда не было.

Сэйди покачала головой. Луна освещала ее волосы и лицо.

— Неважно.

— Важно.

— Тогда почему ты обращался со мной так, будто я не важна? — Она подняла глаза и прижала руку к его груди. — Как будто я — ничто.

Потому что она видела его на самом дне. Потому что он ненавидел, что у него кошмары, как у маленькой девочки, и Сэйди теперь знает это. Потому что он чувствует себя хуже, чем ничто.

— Ты никогда не была ничем.

— Я всегда знала, что ты пойдешь дальше. Всегда знала, что это закончится, но тебе в самом деле надо было разбить мне сердце в тот самый день, когда я похоронила отца?

— Мне жаль.

— Разве ты не мог подождать? Хотя бы один день?

Винс вообще не хотел, чтобы это заканчивалось. И отдал бы все, чтобы вернуть ту ночь. Не позволить себе заснуть. Бодрствовать и смотреть на Сэйди, пока она спит.

— Мне жаль, Сэйди.

Лунный свет упал ей на лоб, когда она нахмурилась.

— Жаль… Так говорят люди, которые наступили мне на ногу. Ты растоптал мое сердце, и это все, что можешь сказать? Что тебе жаль?

— Да.

Больше всего Винс сожалел, что стоял рядом и не мог коснуться ее. Не мог рассказать обо всем, что сделал на заправке, и послушать, как она говорит о том, что происходит в ее жизни.

Сэйди шагнула к нему, прежде чем Винс увидел, что она пошевелилась. Положила руку ему на грудь и сильно толкнула.

— Жаль? — Она была так зла, что заставила его качнуться назад. — Ты, вероятно, думаешь, что это все исправит.

— Нет. — Винс положил руку поверх ее ладони. — Теперь ничего не исправишь. — Скользнул пальцами по ее щеке и наклонил голову к ней. — Я хочу тебя, — прошептал он. — Никогда никого не хотел так сильно, как тебя.

— Винс.

Имя в ее устах коснулось его и разнесло на мелкие кусочки. Он слетел с катушек. И поцеловал ее. Наслаждался ее вкусом с жарким голодом, хотя раньше и не подозревал, что такой таится у него внутри. Этот голод сжигал Винса в яростном пламени первобытной нужды и желания. Взрывной и безумный. Дикий и не поддающийся контролю. Руки Винса скользили по телу Сэйди. Трогая, притягивая ее лицо ближе к его жадному рту. Он хотел поглотить ее, съесть и никогда не отпускать.

— Винс! — Она оттолкнула его и сделала несколько шагов назад. — Прекрати. — Прижала тыльную сторону ладони ко рту. — Я не позволю тебе снова причинить мне боль.

Его легкие горели, когда он втягивал воздух, пытаясь успокоить дыхание.

— Я не хочу сделать тебе больно.

— Но сделаешь. — Сэйди открыла дверцу «сааба».

Нет. Она никуда не поедет. Она принадлежит ему.

Он мог заставить ее передумать.

Винс схватился за верх дверцы.

— Ты сказала, что любишь меня. — Он хотел, чтобы она любила его. Хотел больше, чем что-либо в своей жизни.

— Я пережила это. — В свете луны по бледной щеке Сэйди скатилась слеза. Это ударило Винса в самое сердце, и он опустил руку. — Держись от меня подальше, потому что я больше не люблю тебя. Держись от меня подальше, потому что я больше ничего к тебе не чувствую.

Сэйди не плакала. Ни в день, когда умер ее отец, ни в день, когда она похоронила его. Винс смотрел, как она уезжает, чувствуя оцепенение и разочарование одновременно. Беспомощность. Как тогда, когда пытался спасти Пита.

Первобытное пламя, бушевавшее в нем, вырвалось наружу. Превратившись в настоящую злость. Ту, которую он чувствовал после смерти Пита. Когда боролся за возвращение слуха и позже, когда ушел из отряда, который любил. И ту злость, которую чувствовал в ночь, когда бросил вызов целому бару байкеров.

Сэйди поправила подушки на кровати и выпрямилась, чтобы оценить свою работу. Возможно, нужен еще мазок пурпурного. В следующий раз, когда поедет в Амарильо, поищет что-нибудь в магазине.

Она осмотрела хозяйскую спальню со смешанным чувством грусти и покоя. Сэйди сделала эту комнату своей, с белой мебелью и белым ковром, и чувствовала себя дома.

Уютно. Капитан Черч Хилл все еще висел над камином, а свадебная фотография мамы и папы стояла на полочке, но все остальное было вынесено и спрятано на чердаке.