Я взял двумя пальцам рукав её халата, словно анатомическим пинцетом, и убрал руку, которую она положила на меня.

— Да хоть дочь самого императора Японии, — усмехнулся я. — Ведите себя соответствующе.

— Хм, — хмыкнула Акико, спрятав руку в карман халата. — Стажировка ещё не началась, а вы уже ведёте себя так, будто я должна быть вашей послушной ученицей.

— Я и не собирался выступать в роли вашего наставника, Акихибэ-сан, — сказал я. — Мне сполна хватает работы и без ведения стажёров.

— Да ну? — ухмыльнулась она. — А мой отец считает иначе.

— В каком это смысле? — нахмурился я.

— Папа сказал, что вы тако-о-о-ой способный терапевт! — воскликнула она. — Он посоветовался с Уёхарой Ёсико и пришёл к выводу, что вы станете для меня лучшим наставником.

Проклятье… Уёхара-сан, а вы-то с какой стати так со мной поступить решили⁈

— Пока никаких официальных постановлений на этот счёт не было, — ответил я. — Я сделал вам замечание, как старший коллега. Больше этот разговор продолжать не намерен.

Я повернулся и пошёл прочь из педиатрического отделения. Акихибэ Акико замерла, поправляя свои волосы. Судя по всему, она ожидала, что на мне сработает это дешёвое заигрывание, как и с Кондо Кагари.

Но я уже видел подобное и не один раз. Богатый опыт такими дурными трюками не обманешь.

Я прошёл в отделение профилактики. А Кондо Кагари от меня отстал. Видимо, всё-таки попал в сети Акико. Не удивительно. Я заметил, как на протяжении всего разговора он то и дело бросал взгляд на её слишком откровенное декольте.

Мне захотелось отвлечься от этой поистине глупой ситуации, поэтому я решил погрузиться в работу профилактического отделения с головой.

— Митсуси-сан! — позвал я самую энергичную медсестру профилактического отделения. — Доложить обстановку!

Тишина. В отделении ни одной живой души. Странно…

Нагиса Йоко и Лихачёва Хикари должны были отправиться в кабинет вакцинации и весь день сверять отчёты о вакцинированных сотрудниках с календарём прививок. Митсуси Коконе, как и всегда, оставалась за главную.

Она-то куда делась?

— Митсуси-сан! — позвал я ещё раз. — Ау!

Я вспомнил, что Митсуси Коконе ведёт школу сахарного диабета для пациентов. А кабинет, в котором проходят занятия, обладает очень хорошей звукоизоляцией. Вроде сегодня школа диабета не запланирована, но, может быть, Коконе захотела собрать пациентов внепланово?

Я открыл дверь в зал для собраний диабетиков и обнаружил, что кое-кто внутри всё же был.

Медсестра профилактики Митсуси Коконе лежала на полу. Вокруг неё были разбросаны схемы, которые она заготовила для будущей лекции.

В комнате стоял специфический запах. И я точно знал, что он означает…

— Митсуси-сан! — воскликнул я и подбежал к девушке.

Я с трудом перевернул полненькую медсестру на спину. Прислушался к её дыханию. Оно было поверхностным.

Точно… А ведь Коконе-сан и сама страдает от сахарного диабета! Сходу я решил, что у Митсуси подскочил сахар и она впала в гипергликемическую кому. Я думал, что почувствую запах ацетона, но его не было. Значит, всё совсем наоборот. Её сахар не повысился, а, наоборот, упал! Неужели она не рассчитала с инсулином? Она ведь ведёт школу сахарного диабета! Как она умудрилась…

И когда я достал телефон, чтобы вызвать бригаду экстренной помощи, дыхание Митсуси Коконе остановилось.

Я активировал «анализ» и принялся изучать тело Митсуси Коконе. Собрался приступать к сердечно-лёгочной реанимации, но понял, что лучшим вариантом будет насытить её лёгкие кислородом с помощью своей магии. Никто нас сейчас не видит.

Прощупал пульс и убедился, что сердце не остановилось. Пока я буду вызывать бригаду экстренной помощи или звать кого-то на подмогу, она может умереть. Придётся делать сразу два дела одновременно.

Ей нужна стабилизация общего состояния… и сахар.

Левой рукой я положил руку на её грудь и начал стимулировать бронхи с помощью лекарской магии. На это уйдёт много энергии… Но ничего не поделать, придётся постараться. Как же она умудрилась себя довести до такого?

Пока моя правая рука тянулась к аптечке первой помощи, которая висела на стене рядом с нами, мои глаза изучали её тело с помощью «анализа». Я никак не мог понять, что послужило причиной этого состояния.

Гипогликемическая кома — это состояние, в котором организм человека начинает страдать из-за резкого падения уровня сахара. Многие эндокринологи даже советуют диабетикам держать сахар слегка повышенным, чтобы не допустить его падения ниже нормы.

Иногда низкий сахар куда опаснее, чем высокий. Ткани перестают питаться, и в частности — страдает мозг. Он особенно чувствителен к дефициту кислорода и питательных веществ. Потому и начинает мутнеть сознание, как только все необходимые запасы истощаются.

Чаще всего гипогликемическая кома наступает из-за того, что пациент случайно вводит себе больше инсулина, чем нужно. В итоге весь свободный сахар крови быстро утилизируется гормоном, и пациент остаётся совсем без питательных веществ.

Митсуси Коконе точно знает, какую дозу инсулина нужно вводить. Она же сама объясняла при мне десяткам пациентов, как это делать! В чём же проблема…

Целительная энергия привела Коконе в чувство. Она сделала глубокий вдох и задрожала. Всё её тело покрылось слоем холодного пота. Её кожа была бледной, и девушка не могла даже понять, кто перед ней находится.

Скорее всего, у неё двоится в глазах. Гипогликемия всегда сопровождается неприятным симптомами. Слабость, тошнота, рвота…

Если бы я застал её чуть раньше, то смог бы оказать помощь значительно быстрее. Перед тем как потерять сознание, у людей с гипогликемией включается гипервозбуждение. Они начинают вести себя неадекватно, иногда даже агрессивно. Так организм запускает механизм выживания, чтобы человек смог найти хоть какую-то еду.

Помню, ещё в прошлой жизни сталкивался с одним случаем, когда у пациента настолько упал сахар, что он в итоге до смерти перепугал всех своих родственников. Сначала перевернул скамью в коридоре поликлиники, а потом попытался съесть цветок, который стоял на подоконнике.

После того как его привели в норму, мужчина даже не мог вспомнить, что с ним на самом деле такое было.

— Митсуси-сан, слышите меня? — позвал я Коконе, попутно вводя ей внутривенно раствор глюкозы.

Ни сахара, ни сока, ни даже обычной конфетки — ничего не оказалось в её карманах и сумочке. А всем диабетикам рекомендуется носить с собой сахар в доступной форме на случай, если препарат слишком сильно снизить уровень глюкозы.

— Кацураги-сан, это вы? — прошептала Митсуси. — Я, кажется, упала.

— Не столько вы, сколько ваш сахар, — сказал я. — Что случилось? Вы сколько инсулина себе вкололи?

— Всё как всегда, Кацураги-сан, — произнесла она. — Я совсем ничего не меняла…

— Покажите, куда кололи? Плечо, живот? — спросил я.

— Нет, — замотала головой она. — В бедро.

— Митсуси-сан, мне придётся осмотреть вашу ногу. Я приподниму ваш халат, хорошо? — спросил я.

— Делайте всё, что необходимо, — ответила она, пытаясь отдышаться. — Я не особо стеснительная.

Я расстегнул нижние пуговицы её халата и приподнял ткань, чтобы осмотреть место укола на бедре. Причину, по которой медсестра довела себя до гипогликемической комы, понял достаточно быстро.

Судя по тому, что я увидел благодаря «анализу», инсулин был введён не в жировую клетчатку, а в мышцу бедра. А из богато кровоснабжающейся мышечной ткани лекарственные средства всасываются в кровоток крайне быстро. Инсулин нельзя колоть в мышцу. И Коконе это знает.

Но причина, по которой она ошиблась, заключается не в технике укола.

— Митсуси-сан, вам может показаться этот вопрос неуместным, но я вынужден его задать, — сказал я. — Вы похудели?

— Конечно! — кивнула она. — Я села на диету. А что? Ляжки сильно уменьшились?

Сложно сказать, у кого из нас вопросы более неуместные. Хотя, Митсуси Коконе подметила как раз то, что и послужило причиной гипогликемической комы.