Между тем своим спасением шедшая во Владивосток часть эскадры была обязана двум вещам. Прежде всего, это была информированность Того о результатах ночных действий собственных миноносцев. Их капитаны, как, впрочем, и командиры многих русских кораблей, рисовали в своих донесениях весьма далекие от реальности картины потерь противника - естественно, в сторону их завышения. Хотя, если сложить все подобные заявления, выходило, что силы Скрыдлова были истреблены как минимум дважды. Тем не менее, успев за время сближения рассмотреть, сколько кораблей остается у русских, командующий японским флотом поневоле принял как минимум часть этих донесений за чистую монету.
Но здесь весьма нежданно для врага подоспел уже фактор номер два - а именно удачный выход на коммуникации противника отряда Безобразова. Если русских "подранков" ночью атаковали все, кому не лень, а отряд Скрыдлова - уже лишь десяток миноносцев и истребителей, то "крейсерский" отряд, сразу после переформирования ушедший в обратном им направлении, враг вниманием своих минных сил полностью обошел.
Не заладилось с его обнаружением и у вражеских вспомогательных крейсеров. Хотя это было еще как сказать... Номинально "Кейджо-Мару" на рассвете смог увидеть русские корабли - но уже после того, как с них на крейсер обрушился град снарядов калибром от 305 до 75 мм. Радиотелеграф пал их жертвой в первую же минуту боя - и о том, куда делись еще два броненосца и семь крейсеров врага, включая один вспомогательный, Того узнал лишь в 12.32. Именно тогда отряд Безобразова подловил, что называется, со спущенными штанами хвост конвоя, транспортирующего на континент очередную японскую дивизию.
Русские сполна воспользовались элементом внезапности. И всласть порезвились среди почти беззащитных целей, отправив на дно четыре парохода и еще один повредив. Японские сухопутные силы недосчитались около половины личного состава дивизии и почти всего ее артиллерийского парка - и было вполне понятным то изрядное количество утонченно-издевательских хокку и танка, которые армейцы впоследствии адресовали офицерам флота. Шедшие в охранении конвоя два вспомогательных крейсера радировали об их действиях с безопасной для себя дистанции - с полноценными боевыми кораблями, да еще в таком количестве, тягаться им было явно не с руки. Ну а русские, завершив свое дело и наблюдая все возрастающую активность вражеских переговоров в эфире, с достоинством, но и не слишком мешкая, удалились. Теперь их путь лежал в обход Японии, через пролив Лаперуза.
Тем временем Того, оставляя в покое отряд Скрыдлова и устремляясь за новыми целями, поступал в принципе вполне разумно. Прошлым днем он на собственной шкуре уяснил, что корабли врага уже отнюдь не столь беззубы, как прежде. И поневоле ожидал от возможной схватки с девяткой русских броненосцев, пусть и частью поврежденных, а частью устаревших, такого уровня собственных потерь, который бы поставил бы под сомнение его последующую возможность совладать еще и с "крейсерским" отрядом противника. Зато над последним у него было явное преимущество. И если справиться с ним - а это минус два броненосца и шесть крейсеров 1-го ранга, - стратегическая инициатива снова перейдет на сторону японцев.
Тем не менее, перехватить отряд Безобразова до ночи Того так и не удалось. А дальше оставалось только ловить его на возможных путях отхода в главную русскую гавань на дальневосточном театре. Японские ремонтники в портах совершили почти невозможное, за пару дней сумев подлатать "Идзумо", "Касаги" и "Наниву". Это дало Того возможность выделить Камимуре пять броненосных крейсеров и четыре лучших бронепалубника ("Касаги", "Читосе", "Отова", "Нийтака"), отправив их к проливу Лаперуза. Сам он с тремя броненосцами, "Касугой" и оставшейся шестеркой бронепалубных крейсеров сторожил Сангарский пролив.
Но финальная часть войны России и Японии на море определенно проходила под знаком благосклонности фортуны уже не к Токио, а к Петербургу. И в который уже раз в пользу русских сработала погода. Или, если быть уж совсем точным, непогода.
По пути к проливу Лаперуза кораблям Петра Алексеевича удалось еще немного "пощипать" противника, утопив один американский пароход с военной контрабандой и несколько рыболовецких шхун, а также ангажировав к себе в отряд быстроходный транспорт в восемь тысяч тонн водоизмещения под бельгийским флагом, имевший несчастье везти в Японию уголь. С двумя угольщиками несколько пополнить запасы топлива на подходах к северной оконечности острова Хонсю удалось вдвое быстрее, не привлекая долгой остановкой лишнее внимание потенциальных соглядатаев.
А при форсировании пролива отряду пришлось выдержать короткий, но сильный шторм. И если бы не изрядное опустошение к тому моменту угольных ям, поднявшее корабли из воды, и более-менее прилично заделанные за время пути пробоины в бортах у ватерлинии, русские могли бы недосчитаться еще как минимум "Осляби", а если бы совсем не повезло, то и "России". Зато этот же шторм выгнал из пролива его не слишком мореходных японских сторожей. Как итог, отряд смог миновать пролив без особых препятствий, будучи обнаруженным дозорами противника уже на полпути к заветной цели. Погоня за ним по успокоившемуся морю крейсеров Камимуры завершилась безрезультатно. Русские, все же потрепанные стихией, на тот момент особой скоростью похвастаться не могли - однако японцы, несмотря на экстренный ремонт, тоже были после Цусимского сражения отнюдь не в лучшей своей форме. И 22 июня отряд Безобразова уже бросал якоря в бухте Золотой Рог.
Для обеих сторон наступало время подведения итогов состоявшейся схватки и тщательного зализывания полученных ран...
Примечания к главе 9:
1. Откровенно говоря, автору всегда было несколько затруднительно продумывать действия "за противника". Но в данном случае предложенный "modus operandi" для господина Того кажется (по крайней мере, на авторский взгляд) довольно логичным. Раз Небогатов все же попал во Владивосток - надо готовиться к сшибке главных сил в полном их составе. Но лезть означенными силами прямо под крепость пока опасно - там уже есть кому и чем ответить. А в компании с береговыми батареями и "расплодившимися" в окружающих русскую гавань водах подлодками - ответить так, что мало может и не показаться. А качественно поврежденный корабль от Владивостока до своего ближайшего порта можно потом и не дотянуть. И ладно, если это будет какой-нибудь древний "Ицукусима" - а ну как "Микасе" достанется на орехи, да и еще паре-тройке кораблей линии за компанию?
Посему, чтобы до этой самой сшибки главных сил постараться ослабить врага, нужно гадить ему по мелочи и не очень, как минимум, теми же минными постановками с миноносцев. А уже после его ослабления встречаться на более выгодных для себя условиях (чего, собственно, Того и в нашей реальности старался добиваться на протяжении всей войны). И противника "принимать" при этом выгоднее как раз поближе к своим базам, куда в случае критических повреждений добираться будет проще уже японским, а не русским кораблям. Опять же, на длинном обратном "плече" русские дольше будут находиться в зоне, доступной для атак миноносцев. Плюс, обязанность надежно прикрывать воинские перевозки из Симоносеки с японского командующего флотом никто не снимал - и поэтому именно Корейский пролив (и именно поближе к главным японским портам) как место встречи противоборствующих сторон по авторскому разумению, пожалуй, наиболее вероятен.
2.Насчет запасов угля во Владивостоке - автор лишь немного видоизменил с поправкой на более позднее время и возможные дополнительные поставки реальные цифры, которые В.Е.Егорьев приводит в своей книге "Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг.". Там указано, что в декабре 1904 года во Владивостоке имелось 110 тысяч тонн угля зарубежных марок и 22 тысячи тонн местного. А, между прочим, одна лишь полная угольная "заправка" одного броненосца типа "Пересвет" - более 2000 тонн.
