– Разве ты не посещаешь физиотерапевта? – спросила Грейс, пытаясь бросить Анне спасательный круг. Но Анна в нем не нуждалась.

– Сиэтл звучит классно!

– Круто, – вторил Девон, – но при мне нет бумажника.

– Без проблем, – отмахнулась Анна.

Ну все, с нее хватит!

– Ты, – бросила Грей, ткнув пальцем в Девона. – Вон!

– Что?

Грейс открыла дверь и дернула подбородком в сторону выхода.

– Эй, чувиха, я же не одет, – запротестовал Девон.

– Чувак, мне наплевать. Возвращайся, когда сам начнешь платить за себя.

Девон будто на деревянных ногах промаршировал к выходу. Грейс закрыла за ним дверь. Вернее, захлопнула.

Анна прищурилась.

– Это твоя идея так помочь мне держаться в границах? Потому что это отстой.

– Есть границы, а есть здравый смысл. Сначала пойми разницу, а потом поговорим.

Несколько секунд Анна сверлила ее взглядом, после чего пожала плечами.

– Через час нужно подвезти меня к физиотерапевту.

– Я буду здесь.

Анна исчезла в коридоре. Грейс повернулась к маленькому демону в облике щенка.

– Как насчет шоколадных оладий?

– Тяф!

Следующие несколько дней Джоша осаждали пациенты с гриппом и стрептококковой ангиной. Его любимыми словами стали «ингаляция» и «полоскание».

К концу третьего дня он валился с ног от усталости.

– Закончили? – спросил он Ди, зная, что его ждет гора бумажной работы. – Кто-то еще остался?

– Нет.

Она постучала по дереву, чтобы не сглазить.

– Не задерживайтесь, а то опять кто-то явится. Бегите, пока можете.

– Как насчет миссис Портер? Она ведь была на сегодня записана.

– И приходила, но устала ждать. Сказала, что вы лапочка, но не настолько, и что она придет в другой день.

– А что ее привело сегодня?

– Головная боль. Сказала, что, возможно, потому, что потеряла очки, и вместо того чтобы беспокоить вас, просто купит новые в «Уолмарте».

Двадцать минут он провел за письменным столом, прежде чем его вызвали в отделение «скорой». Один из докторов, работавших по контракту, не пришел на первую смену, и Джош был срочно нужен. Он позвонил Анне, которая сообщила, что не может посидеть с Тоби, потому что у нее свидание. Пришлось позвонить Грейс.

– Мне не хочется просить, но…

– Я уже с ним. Слышала ваш разговор с Анной. Мы как раз возвращаемся.

– Возвращаетесь?

– Я возила Анну и Тоби на футбольный матч.

Это его удивило. До аварии Анна была заядлой футболисткой. Но с тех пор словно вычеркнула это слово из своего словаря.

– Правда?

– Играли команды в инвалидных креслах.

Он не часто терял дар речи.

– Она поехала добровольно, или пришлось отвезти ее под дулом пистолета?

– Добровольно, – весело заверила Грейс. – И сказала, что смогла бы сыграть лучше, чем половина девушек на поле.

Странные эмоции родились в груди Джоша.

– Я у тебя в долгу, – выдохнул он.

– Собственно, пока что это я у тебя в долгу.

Его жизнь была воистину адской и ему не принадлежала. Но сейчас он улыбнулся, впервые за день.

– Я всегда готов к сделке.

– Звучит многообещающе, доктор Скотт. Поговорим позже.

Все еще улыбаясь, Джош поехал в больницу. Смена выдалась немного напряженной. Впрочем, как всегда. Здесь смысл имело все, каждое рассчитанное движение. И в отличие от всех других мест на свете здесь он наслаждался хаосом.

«Даже таким, который называется Грейс Брукс».

Грейс могла думать, что порхает по жизни, но все, что делала, любая ее помощь, все, что она говорила или чувствовала, шло от сердца.

И ему это нравилось.

Он вышел из «скорой» в час ночи. Еще есть несколько часов, чтобы добраться до дому и поспать, прежде чем безумие начнется снова.

И уже был на полпути к машине, когда ему позвонили.

Только что поступила миссис Портер. Вернее, ее тело.

Джош помчался обратно в больницу. Хотя какая уж там спешка! Торопиться некуда.

Он схватил карточку. Официальной причины смерти не было. Потому что не было вскрытия. Но все признаки указывали на аневризму.

Джон потрясенно смотрел на труп миссис Портер. Ему в голову не приходила возможность существования аневризмы, этого молчаливого убийцы. Конечно, симптомов он не видел, и в истории болезни ничего такого не было. Он знал ее наизусть, потому что за все эти годы, возможно, провел несколько месяцев в разговорах с ней. Знал, что она любила замороженную «маргариту», лирическую и джазовую музыку, что у нее почти не имелось родных и никаких домашних животных, поскольку, по ее словам, была аллергия на то и другое. Да, и она никогда не пропускала ни одной серии «Удивительных гонок». И планировала когда-нибудь стать самым старым победителем.

Как только преодолеет боязнь полетов.

А теперь она мертва.

Не по его вине. Умом он это понимал, но угрызения совести не давали покоя. Ему было плохо из-за того, что он так медленно вел прием. А вдруг сумел бы разглядеть симптомы, вдруг в этот день все стало бы яснее. И она действительно нуждалась в медицинской помощи, а не в задушевных разговорах.

– Простите меня, – прошептал он, касаясь руки и пряча ее под одеяло. – Мне так чертовски жаль.

Тишина изводила его. Терзала. Так и не сняв больничного костюма, он, как в тумане, поехал домой и нашел Грейс спящей в гостиной на диване. Она села, сонная, взъерошенная, с извиняющейся улыбкой.

– Не собиралась спать, – пробормотала она.

Он помог ей встать, отнял руки от теплого тела и сунул их в карманы, боясь не справиться с собой. Чувствовал ее любопытство, но умудрился без единого слова проводить ее в гостевой домик.

– Джош?

Стоя в дверях, озаренная лунным светом, она коснулась его щеки.

– Плохая ночь?

Ее глаза казались бездонными, и он, как всегда, понял, что если будет слишком долго в них смотреть, утонет.

Но он уже тонул.

Она придвинулась ближе и коснулась его податливым телом. Мягким. Теплым. Он мог окунуться в нее прямо сейчас и найти так отчаянно необходимое забвение.

Но он будет полным ослом, если изольет на нее свою скорбь.

– Я в порядке.

Все еще оцепеневший, он подождал, пока она не войдет в дом.

Но сам спать не мог. Не этого забвения он искал.

Он подошел к шкафчику над холодильником, взял бутылку скотча и устроился на диване, где недавно спала Грейс. Сиденье все еще было теплым и пахло ею.

Он глубоко вдохнул и налил себе виски на два пальца.

И уже потерял счет все новым и новым порциям виски, которые успел выпить, когда в стеклянное окошечко в двери тихо постучали. Джош не пошевелился. Тогда Грейс вошла сама.

Джош не был до конца пьян… вернее, был почти пьян и с удовольствием рассматривал Грейс. На ней были домашняя кофточка и обрезанные леггинсы. Босая. Волосы распущены. Никакой косметики.

Ему хотелось сорвать с нее одежду. Швырнуть на диван и войти так глубоко, чтобы не думать.

Не чувствовать.

Джош наблюдал, как она пересекает комнату. Должно быть, его желание было написано на лице, потому что она остановилась так, чтобы он не смог до нее дотянуться, и окинула его долгим оценивающим взглядом.

– Увидела, что свет горит, – пояснила она. – Не можешь уснуть?

Он пожал плечами и опрокинул в себя очередную порцию.

– Мне очень жаль, что миссис Портер умерла.

Он замер. Только глаза на этом посеревшем лице были живыми.

– Поскольку ты старался произвести обычное впечатление высокого и раздражающе молчаливого брюнета, я отправилась к источнику. Фейсбук.

Она помедлила.

– Миссис Портер была очень милой. И обожала тебя. Ты хороший человек, Джош. Хороший доктор. Не вини себя в ее смерти.

Слишком поздно.

– Ты тут ни при чем.

Может, и нет. Но на его совести куча дерьма.