На тротуаре между «Уэндлбиз» и развороченной задней частью автобуса застряло чёрно-белое такси. Оуэн прыгнул на капот и, переступив через расколотую табличку «Свободно», вскарабкался на боковую сторону автобуса. Он прошёл к кабине, чувствуя, как металлические панели проседают под его весом. Эмблема «ДрагонЛайн», стилизованный узор в красно-зелёных тонах, извиваясь, тянулась вдоль корпуса автобуса, как бы обозначая путь для Оуэна. На электронной панели у ощерившейся пасти нарисованного дракона прерывисто вспыхивали оранжевые надписи, по которым невозможно было понять маршрут автобуса: номер 207, идущий в Лисвейн через Лланишен, сменялся номером 102 до парка «Виктория» и обратно.

Откуда-то из-под ног Оуэна, послышался стук. Оуэн посмотрел вниз и увидел испуганное лицо, в отчаянии смотревшее на него. Женщина средних лет стучала окровавленным кулаком в двери автобуса, по стеклянным панелям, которые теперь стали потолком для запертых внутри людей. Она просовывала пальцы между резиновыми уплотнителями, пытаясь открыть двери. Из-за того, что пальцы были в крови, женщина никак не могла ухватиться за дверь, руки соскальзывали. Расстроившись, она хлопнула рукой по двери, оставив на стекле размазанный кровавый отпечаток ладони.

Оуэн махнул рукой, чтобы она отошла, нажал на аварийный контроллер дверей и сильно ударил по ним. Двери открылись, и Оуэн осторожно спрыгнул в образовавшееся отверстие.

По всему автобусу разносились исполненные ужаса крики. Шум обеспокоил Оуэна больше всего. С тех пор, как он утратил осязание и чувствительность к вкусам и запахам, его зрение и слух обострились. Поскольку одним боком автобус лежал на асфальте, половина окон оказалась закрыта, и в салоне царил полумрак.

Сердитый мужчина лет двадцати попытался схватить Оуэна за грудки, но тот оттолкнул его.

— Я врач, — сказал он громко, но спокойно. — Позвольте мне помочь этим людям. Я вижу, вы можете нормально двигаться?

У сердитого парня стал немного испуганный вид.

— Хорошо, — отрывисто продолжал Оуэн. — Тогда помогите этим людям выбраться наружу через передние двери. Я осмотрю остальных.

Во время аварии пассажиры, сидевшие слева, были отброшены вперёд и вправо. Люди пытались выбраться из-под неподвижных тел, лежавших со стороны дороги. Пока те из раненых, кто мог ходить, пробирались вперёд, к открытым дверям, Оуэн решил начать осмотр с задней части автобуса. Он осторожно прошёл по краям сидений в конец салона, призывая людей к спокойствию. У покрасневших от просочившейся в трещины в стекле окон лежали тела. А под ними виднелась серая дорога. Чьи-то руки хватали Оуэна за ноги, когда он проходил мимо. Он бормотал извинения, не останавливаясь, и обещал вернуться.

Наконец Оуэн добрался до задней части автобуса и начал раздавать советы о том, как держать травмированные конечности и накладывать давящие повязки на раны. Он знал, что сам не сможет определять пульс, и просил помощи у других пассажиров, указывая, где найти сонную или лучевую артерии.

Женщина, на вид лет сорока, тихо всхлипывала и без конца повторяла, что не может остаться, её дочь ждёт, ей нужен её мобильный телефон.

— Как вас зовут, дорогая? — спросил её Оуэн.

— Шона, — ответила женщина. — Я опаздываю на встречу с дочерью.

Она была прижата согнутым стальным сиденьем. Она смотрела на Оуэна, вцепившись руками в искорёженный металлический каркас и пытаясь выбраться. В её взгляде читалась мольба.

— Дайте мне руку, — предложил седой мужчина, подтолкнув Оуэна локтем.

— Мне не больно, Дэниел, — сказала Шона. — Я просто… застряла.

— Мы только что познакомились, — сказал седой. — Охрененно подходящее время для новых знакомств. Впрочем, на ней вряд ли хоть царапина есть. Давайте вытащим её отсюда.

Оуэн отвёл его в сторону и сказал ему на ухо:

— Не могу так сказать, нет ли у неё повреждений внутренних органов. Подождите, пожалуйста. — Он заглянул под сиденье, пока пожилой мужчина рядом с ним возмущался, а Шона продолжала всхлипывать. Оуэн видел, что ноги женщины изогнуты под неестественным углом. Кругом была кровь. Он знал, что в такой тесноте и беспорядке он ничего не сможет для неё сделать. Она не чувствовала боли. Он ощутил знакомую тошнотворную беспомощность, которую помнил по своим первым дням в отделении неотложной помощи, когда впервые оказался на месте ДТП. Он хотел спасти эту женщину, отправить её к дочери. Но он понимал, что то, когда она умрёт, — лишь вопрос времени. И знал, что ожидает её после этого. И с этим он тоже ничего не мог поделать.

Они с пожилым мужчиной обменялись взглядами. Тот тоже увидел кровь. Лёгким движением головы Оуэн дал мужчине понять, что происходит. Глаза Дэниела начали наполняться слезами.

— Я останусь с ней, — сказал он Оуэну. — До тех пор, пока… — Он не стал договаривать. — Пока не приедет «скорая», — сказал он Шоне, откинув волосы с её глаз своей покрытой коричневыми пигментными пятнышками рукой. — Ни о чём не беспокойтесь. — Он повернулся к Оуэну и прошипел: — А что случилось с той скотиной, которая всё это затеяла? Где этот подонок?

На лице Оуэна отразилась растерянность.

Дэниел изо всех сил старался оставаться спокойным — ради Шоны. Он кивнул в сторону тела крупной женщины, растянувшегося поперёк двух разломанных сидений.

— Он пырнул её ножом, а потом побежал по автобусу…

Остаток обличительной речи Дэниела Оуэн выслушивать не стал, заинтересовавшись ранами на шее толстой женщины. Из-за рваных краёв эти ранения не были похожи на ножевые. Могла ли она получить их во время аварии?

Молодой парень в зелёно-красно-белом университетском шарфе шумно сражался с аварийным выходом в задней части автобуса. Нет, эти красные пятна на кардиффском шарфе были кровью, разве нет? Аварийная дверь распахнулась, и парень начал помогать людям выбираться из автобуса.

Оуэн протянул руку нескольким шокированным мальчикам-подросткам. Один из их друзей копался в мусоре и пытался вытащить что-то из-под сломанных сидений.

— Оставь их, Алуин! — крикнул один из его приятелей.

— Они ультраредкие! — заныл Алуин. — Я не могу бросить здесь мои карточки «Поиска Чудовищ»!

Оуэн взял его за локоть и отвёл в сторону.

— Даже если так, тебе важнее выбраться самому. — Чтобы придать вескости своим словам, он вырвал несколько карт из рук Алуина и сунул их в карман собственной куртки. Парень заворчал, но позволил другим подросткам увести себя в безопасное место.

Оуэн в отчаянии закатил глаза и посмотрел туда, где у разбитого окна лежали оставшиеся карты Алуина. В центре этой кучи обнаружился мобильный телефон с откинутой крышечкой и мигающим экраном. Оуэн потянулся и взял его в руки, стряхнув с серебристой панели мелкие осколки стекла. На дисплее красовалась фотография улыбающейся молодой женщины с подписью: «Дженни». Он слышал доносящийся из трубки голос.

— Алло, кто это? — спрашивали на другом конце провода.

Чёрт возьми, подумал Оуэн, какова вероятность того, что это окажется правдой?

— Тош! Тош, это ты?

Её голос казался таким же удивлённым.

— Оуэн! Ты звонил на этот номер, или это она тебе звонила?

Она? Должно быть, это Дженни.

— Я просто нашёл этот телефон, — пояснил он.

— Это Дженни? — слабым голосом поинтересовалась Шона.

— Нет, это одна моя знакомая, — мягко ответил он. А потом произнёс в трубку: — Сегодня немного напряжённый день, Тош.

— Ты где?

— Я на месте ДТП, в самом эпицентре, рядом с… — он замолчал, услышав в трубке короткие гудки. Связь прервалась. Можно будет перезвонить Тошико позже.

Большинство ходячих раненых уже эвакуировались. Остались только мёртвые и те, кто оказался зажат между сиденьями. С другого конца автобуса донёсся высокий голос:

— Помогите, пожалуйста!

Китаец средних лет оказался прижат упавшей на него женщиной. Её длинные светло-коричневые волосы рассыпались по дешёвой обивке вспоротого сиденья. Её невидящие глаза смотрели прямо вперёд. Оуэн взял мужчину за плечи и осторожно освободил его. Он видел, что левая нога китайца неестественно повёрнута влево, а сквозь дыру в джинсах виднелась глубокая рана. Серьёзная травма ноги могла оказаться смертельной, и если бедренная артерия была повреждена, то человек мог погибнуть от потери крови в течение ближайших десяти минут. Оуэн неуклюже снял с мужчины ремень и затянул его вокруг травмированной ноги.