– Отмычка! – возликовал капитан, испепеляя меня взглядом.

– Самая настоящая. – Анжелина подошла и нагнулась. Подобрала. Подала. И все это – как ни в чем не бывало.

– Я без нее из дому не выхожу, – спокойно произнес я. – Смотрите. – Я пересек комнату и взял альбом с моей фальшивой биографией. Полистал, подал фараону. – «Чудесное подводное бегство». Видите, у меня на руках наручники? А на ногах – цепи с замками. А вокруг – стальная клетка. И все это под водой. Не будь отмычки, я бы давно утонул. Спасибо, милая.

Я спрятал отмычку в карман. Отворачиваясь, чувствовал, как полицейский василиск буравит взглядом мой затылок.

Я подошел к креслу, сел. А Везекана все таращился, пока не родил новую идею:

– Иметь на Феторре отмычку запрещено законом. Вашу я должен немедленно конфисковать.

Он протянул руку. Я отпрянул.

– Вы с ума сошли! Как же я отопру замки подводной клетки? Я попросту утону!

– Это не моя забота. – Не фараон, а сама доброта. Не дождавшись повиновения, он вытащил из кобуры здоровенный пистолет. – Повторять не буду.

Бормоча ругательства, я отдал отмычку. В тот же миг она исчезла. Слава богу, исчез и пистолет.

– Я еще вернусь.

Везекана ушел.

Анжелина приблизилась к двери, выждала несколько секунд и отворила. Я достал индикатор и обыскал комнату. Капитан времени даром не терял. Только в кресле, где он посидел – две хитрые монеты. Еще несколько – под ковром и в мусорной корзине. Они трещали и искрили под моим каблуком. Наконец прибор замигал зеленым.

– Мне это не нравится, – сказал я. – Такое чувство, будто я в ловушке, а вокруг смыкаются силы тьмы.

– Многовато драматизма, но в целом довольно близко к истине. Тебе налить?

– О, мой ангел! Лошадиную дозу. Спасибо.

Спиртное помогло – прочистило мозги.

– Может, нам лучше отменить турне и убраться отсюда? – предложила Анжелина. – Не ты ли говорил: «Мало быть других смелее, чтоб дожить до юбилея»?

– Говорил. И не шутя. Но много лет назад. В ту пору я был легче на подъем. И все время искал свежие впечатления. А сейчас я – старая ржавая одураченная крыса. Вдобавок упрямая. И по многим причинам, в том числе и по тем, которые я даже не возьмусь выразить, мне не хочется улетать отсюда несолоно хлебавши.

– Четыре миллиона кредитов в день. Ни о чем другом ты сейчас думать не в состоянии. Угадала?

Я неохотно кивнул.

– Отчего бы нам не плюнуть на них? Много ли радости от миллионов в какой-нибудь зловонной феторрской кутузке?

– Твои слова не лишены мудрости. Но погоди сдаваться, ладно? Я уже пытался сообщить, прежде чем увидел твоего незваного гостя, что обнаружил кое-что интересное. Оказывается, наш малыш Пьюссанто вовсе не такой дебил, каким кажется. У него словарь академика, но лишь когда он не знает, что его подслушивают. Так что сегодня, пока он будет вершить на сцене свои подвиги, я поиграю с его компьютером. – Тут я схватил телефон. – Хочу обратиться в местный сервер, пускай пришлют техпаспорт и прочую документацию на «Эпром-восемьдесят». Конечно, если это не секрет государственной важности.

К счастью, эти сведения оказались незасекреченными, из чего вовсе не вытекает, что я получил их без труда. Похоже, на Феторре царила паранойя. Я узнал телефонный номер «Эпрома ЛТД», позвонил и уйму времени убил на болтовню с автоответчиками. Наконец меня удостоило разговором человеческое существо, и я сразу добром помянул роботов.

– «Эпром-восемьдесят»? Назовите серийный номер.

– Откуда мне его знать? Машина сейчас не у меня. А номер на ее документах утрачен вместе с документами.

– В таком случае я даже не представляю, чем могу вам помочь…

– Зато я представляю. Назовите цену этой модели и доставьте мне один экземпляр вместе со всей документацией. Или она тоже – секрет?

– Нет. Но она защищена законом об авторском праве…

– Само собой! Но вы ее прилагаете ко всем продаваемым машинам. Говорите цену, а я пришлю деньги.

Многократно повторенное слово «деньги» наконец пробилось в сознание. Мой собеседник долго жеманничал, но все-таки принял заказ. У меня уже болело ухо. Я подошел к бару, достал бутылку «Старого ушного бальзама» и налил себе, не скупясь. Что и говорить, денек выдался еще тот.

На вечернем представлении мне пришлось потрудиться до седьмого пота, чтобы выбросить из головы все мысли о неприятностях и не разочаровать зрителей. Потом мы с Анжелиной сняли грим, переоделись и вернулись на такси в гостиницу. В номере мигала лампочка автоответчика. Я нажал на кнопку, прослушал сообщение: «Здрасьте, предки, это Джеймс. Я уже купил билеты. Прямого рейса на Феторр отсюда нет, так что не знаю, когда мы встретимся. Через несколько минут мой лайнер вылетает на Гелиор. Я привезу новый, невероятно усовершенствованный компьютер. Как только узнаю время прибытия, сообщу».

– Помощь идет.

Я потянулся за бутылкой крепкого. И замер. Наши дела приняли очень непростой оборот, и не стоило их еще больше усложнять, затуманивая себе мозги алкоголем. Я обошелся рюмочкой сухого шерри и сигарой. Глориана умоляюще гремела иголками. Я наклонился и почесал ее между ушами.

Я чувствовал, как давит на меня зловещий рок, и мне это совсем не нравилось. Должно быть, Анжелина поняла все по выражению моего лица. Она села рядом на диванчик и взяла меня за руку.

– Дорогой супруг, у тебя очень мрачный вид. Не хочешь ли рассказать, что у тебя на сердце?

Я благодарно пожал ей руку и хлопнул рюмашку.

– Я выгляжу мрачно, потому что я мрачен. Меня не оставляет ощущение, что ситуация вышла из-под контроля. А я, как тебе известно, привык опережать события, держать в руках вожжи собственной судьбы. Чего сейчас, увы, не происходит. Ты только взгляни на все эти беды и несчастья, что сыплются на наши головы со дня прибытия на убогую планету! Сначала ограбили банк Кайзи и обвинили в преступлении Боливара. Согласен, мы вытащили его из каталажки, но теперь вынуждены прятать среди уродов до прибытия Джеймса. Затем – второй обчищенный банк, и этим банком, как мы знаем, негласно владеет Кайзи, а на месте преступления остается крыса из нержавеющей стали. Теперь полиция решает приглядеться к моей скромной персоне и подвергает экспертизе каждый миллиметр моих совершенно подлинных документов. Все это в совокупности поджаривает мне пятки, и я вынужден задать себе вопрос: стоит ли такая свистопляска четырех миллионов кредитов в день?

– И что ты себе отвечаешь?

– Что давно пора делать ноги.

– И сделаем?

– А то нет? На свете много других способов зарабатывать деньги – и законных, и незаконных. У меня здорово полегчает на душе, если мы решим испробовать новые возможности.

– Так мне собирать чемоданы?

Я отрицательно помотал головой.

– Подождем до завтрашнего представления. Из всей этой каши мне удалось вылущить один неоспоримый факт: Пьюссанто, наш подозреваемый, не такой простак, каким прикидывается. Я хочу выяснить, кто он на самом деле. Завтра, когда он выйдет на сцену, я покопаюсь в его компьютере. И сразу после этого мы уберемся отсюда, захватив с собой Боливара.

– План недурен, но мне не нравятся два нюанса. Во-первых, твои документы находятся в полиции, а во-вторых, у Боливара вообще нет документов. И к тому же местная – и далеко не самая лучшая – порода блюстителей правосудия разыскивает его за побег из тюрьмы.

– Похоже, ты забыла, что разговариваешь с непревзойденным мастером подделки. Не вижу проблем. К утру у нас с Боливаром будут новые ксивы. А во-вторых?

– Мы что, оставим Джеймса прикрывать наш отход?

– Ни в коем случае. – Я налил еще рюмку шерри и осушил одним глотком. – Наш новый форс-мажорный план позволяет сбежать до его прибытия. Если мы отказываемся от сложного расклада, по которому Джеймс теоретически занимает место брата в банке, то зачем он вообще нам здесь нужен? Свяжемся с ним, дадим отбой. Боюсь, что работенка за четыре миллиона кредитов в день превращается в кошмар. Напомни, где у него первая остановка?