Между тем глаза привыкли к полутьме. Я осмотрелся. Через ряды дырочек необычной формы просачивался свет. Я озадаченно поморгал, затем понял, что нахожусь по другую сторону диорамы, мимо которой проходил. Здесь – служебное помещение для тех, кто ухаживает за выставками, переоформляет, вытирает пыль.

Я побрел наугад и уперся в глухую стену.

Хорошо, пойдем в другую сторону. И лучше бы ей предложить что-нибудь поинтереснее тупика, иначе я буду вынужден вернуться в коридор, где меня без труда обнаружит охрана. Опять стена. Но в ней хоть дверь есть. Я приотворил ее на волосок и увидел хорошо освещенный пещерообразный зал. По нему двигались люди. Что-то вроде выставки. Я уловил запах краски. Подмости, кабели, лестницы. Вдали ревела сирена.

– Что там еще? – раздался в нескольких футах от моей головы мужской голос.

Я замер, затаил дыхание, вцепился в дверную ручку. Человек стоял прямо за дверью. Протяни руку – и дотронешься. Он отошел, не поглядев в мою сторону.

– Похоже, тревога, – сказал другой голос. – Приказано всем покинуть здание. Опять, что ли, пожарные учения? Из-за этих дурацких игрищ ни за что не успеем закончить выставку ко Дню Основателя.

Должно быть, он увидел, что дверь приотворена. Схватил за ручку, хлопнул. И с ворчанием пошел прочь.

Но меня он не заметил! Я выждал внушительный, как мне казалось, промежуток времени, затем еще чуть-чуть постоял. Наконец очень осторожно приотворил дверь. Зал безмолвен и безлюден. Я медленно вошел, озираясь и прислушиваясь к каждому шагу. Издали донеслись голоса, хлопнула дверь, наступила тишина. Сколько у меня времени до возвращения рабочих, можно только гадать. Прежде чем это случится, я должен придумать план. Найти путь к спасению или убежище. Найти хоть что-нибудь!

Я увидел панораму с макетом здания. Какую-то лабораторию с массивными бесформенными аппаратами и путаницей проводов. Голый манекен в неприличной позе за пультом. Рядом – груду других манекенов, среди них виднелись полуодетые. Еще один – на заднем плане. В белом и с противогазом на голове. На груди – красная эмблема радиоактивной опасности. Я в испуге отпрыгнул и тотчас спохватился.

Джим, не будь болваном вроде этих безмозглых манекенов. Никто не додумается выставить на витрине настоящий источник радиации. Это все подделки.

Я зашел за панораму и наткнулся на шкафы, стеллаж с красками, полки для моделей и деталей. Есть где спрятаться. И есть где быть найденным. Надо идти дальше.

Надо ли? Смотри, Джим. Думай. Размышляй как фокусник. Отвлекай внимание. Всегда и везде. Людей притягивает тайное, непонятное, сложное. На очевидное они просто не обращают внимания.

А в этот миг очевидное смотрело мне в глаза.

Я осторожно снял противогаз и посмотрел в нарисованные очи манекена.

– Понижаю тебя в должности, – решил я.

Прежде чем снять с куклы одежду, я как следует запомнил ее позу. А когда раздел, перенес к груде манекенов. Будет восьмым в этой куче, на самом ее дне. Вон они какие пыльные, давно тут лежат. Авось никто не заметит, что полку пластмассовых трупов прибыло. Я оделся в белое и прислонился к скамье в точности как оригинал. Надел противогаз и тут же едва не задохнулся. Снял маску, обнаружил, что закрыт один из клапанов. Я его открыл, снова надел противогаз. Душно, но сносно. Я присмотрелся к скамейке. Как бы незаметно опереться, чтобы удобнее было стоять? Это удалось. Я сел на ближайший стул и прислушался.

Хлопающие двери и громкие голоса предупредили меня задолго до возвращения рабочих. Когда они вошли, я неподвижно стоял у скамьи и смотрел на них через пыльные стекла противогаза.

– Где мы? – спросил появившийся передо мной охранник, тот самый, которого я свалил с ног. Он держал большую сложенную карту.

– Вот здесь, – ткнул пальцем один из техников. – Аккурат в центральном зале.

Охранника сопровождало человек шесть техников.

– Есть какие-нибудь двери?

– Только одна. В мастерскую за выставкой.

– Посмотрим сначала там.

Выходит, я правильно сделал, что убрался оттуда.

Они методично обыскали помещение. Открывали встроенные шкафы, выдвигали ящики. Потом один за другим зашли мне за спину. Я стоял в напряженной позе, по хребту бежали мурашки.

Кто-то оглушительно чихнул, затем в поле моего зрения появился охранник.

– Почему всем наплевать, что тут столько пыли?

– Мы оформители, а не уборщики. А тебе-то какая разница?

– Антисанитария.

Тыльной стороной ладони он вытер нос. Прирожденный джентльмен, ничего не скажешь.

– А может, он тут спрятался?

Охранник пнул груду манекенов.

– Сейчас же прекрати! Что-нибудь сломаешь – пеняй на себя.

Техник оттолкнул охранника, нагнулся, поправил пострадавшую конечность манекена.

Вдруг он заметит лишнюю фигуру? А если и не заметит, то наверняка услышит буханье моего сердца. Или шум крови в ушах.

– А может, это он?

Охранник указал на меня.

Он смотрел мне прямо в лицо. И остальные посмотрели. А я глядел на них и думал, что предпринять, когда меня разоблачат.

– Я сам его сделал, – сказал один из техников. – Ну что, может, дальше пойдем? Если будем канителиться, сверхурочно придется работать.

– Ладно, ладно, – уступил охранник. – Только покажите на карте, куда идти.

Когда за ними наконец затворилась дверь, по моему телу пробежала дрожь облегчения. Было не жарко, но я взмок. Шатаясь, добрался до стула.

– Джеймс, ты слишком стар для таких проделок, – признался я себе.

Я положил противогаз на пол возле стула, но белую форму не снял. Когда вернутся техники, я снова превращусь в манекен.

Однако они не вернулись. Наверное, кончился рабочий день. Или, что вероятнее, всех мобилизовали на розыски. Как быть дальше? Мне удалось сбить погоню со следа, но этот остров – ловушка. Наверняка паром сейчас под присмотром. Допустим, я проберусь на него под покровом темноты, затаюсь. А потом он отвезет меня на материк… Нет, слишком ничтожен шанс. Охранники все же не совсем дураки и перед отходом непременно обыщут паром.

Что же делать? Ответ был очень прост: обратиться за помощью. Пусть я крыса-одиночка, бывают обстоятельства, в которых не грешно опереться на чью-нибудь сильную руку. Можно ли остаться в этой комнате? Лампы горят, но световые люки в потолке потемнели. Вероятно, сейчас это убежище не хуже любого другого. И до восхода я много чего успею сделать.

Я достал телефон и набрал номер.

– Боливар, – сказал я, – ты не мог бы оказать небольшую услугу?

Первым делом он сообщил мне, что поиски Анжелины продолжаются. И я понял: сыновья не считали ворон. Боливар ни разу не хихикнул, пока я рассказывал, где нахожусь и по какой причине. Он выслушал мои поручения, потом задал несколько вполне оправданных вопросов.

– Все будет хорошо, – сказал он наконец.

– Приятно слышать от тебя такие слова, но что-то в последние дни судьба нас не балует.

– Ничего, рано или поздно тьма неизбежно уступит свету. Я собираюсь позвонить Джеймсу, посмотрим, не поможет ли нам его компьютер. Есть и своих несколько идей.

– Очень рад, мне ведь и такими пустяками не похвастаться.

– Не давай себя поймать и жди звонка. И постарайся отдохнуть.

Отдохнуть! В ловушке? В панораме на атомной электростанции? А что, недурная мысль. Я собрал кое-какую ветошь, устроил себе за перегородкой гнездышко, – если кто войдет, сразу замечу. Некоторое время лежал напряженно, прислушивался, не раздадутся ли шаги. Потом, должно быть, уснул, так как следующим моим ощущением была вибрация – на запястье сработал телефон.

– У нас есть зародыш идеи, но пока маловато данных. Скажи, на электростанции охрана носит мундиры?

– Да, с золотыми пуговицами.

– А бляхи есть?

Я напряг память.

– Нет. Только карточки с именами.

Боливар задал еще несколько вопросов, затем пожелал спокойной ночи. Я поблагодарил и простился. Усталость притупила все мои тревоги. Снова я открыл глаза уже при проблесках рассвета. Моросил дождь – только его и не хватало. Самочувствие было хуже некуда. Уныние, вялость, красные глаза. Я снял фальшивое лицо и почесал настоящее, покрытое щетиной. Послышался тонюсенький голосок.