Грохот засова заставил Алю вздрогнуть и разжать руки. Влад вынырнул из дремоты и с ужасом смотрел, как охранник затаскивает в каморку пленника. Воин равнодушно перешагнул через мальчика и вышел, не забыв запереть дверь.

Можно было подумать, что Славка спит, очень уж спокойно было его лицо. Если бы не бледность, — такая, что губы казались голубоватыми. Алешка схватил друга за плечо, перевернул на спину; тело безвольно растянулось на полу.

Аля подхватила кувшин с остатками воды и плеснула Славке в лицо. Тот вздрогнул и открыл глаза. Несколько мгновений непонимающе всматривался в потолок и в склонившихся над ним ребят.

— Ты как? — спросил Алешка.

Тот попытался улыбнуться, но губы дрожали, и получилась жалобная гримаса.

— Ну что, стоило ради Рика такое терпеть? — от страха Влада потянуло на хамство, но лишь бы не молчать и не видеть этой жалкой полуулыбки.

— Отстань от него, — вызверилась Аля.

— А чего?! Может, сейчас за кем-нибудь из нас придут! Лучше уж знать, что там происходит!

— Не придут, — голос у Славки был какой-то бестелесный, чуть громче шепота, — ведун выдохся. А без него допрашивать не будут.

— Ладно, нечего тебе под порогом валяться. Влад, помоги.

— Я сам.

— Куда сам-то, а? Ты бы в зеркало себя видел!

Но Славку собственное отражение не интересовало, он вглядывался в ребят так пристально, что Але стало не по себе. Потом попросил:

— Лешка, покажи пальцы. — Друг недоуменно моргнул, но вытянул руки ладонями вверх. — Я понимаю, что это была иллюзия, но… — губы снова жалко скривились.

— Можешь еще пощупаешь? — нервно усмехнулся Алешка.

Славка тут же воспользовался это идеей, протянул руку, и Алька охнула — запястья у него были стерты до крови, словно мальчишка пытался вырваться из туго затянутых веревок.

Прикосновение мокрой ткани приятно остудило горевшие огнем ссадины, и Славка закрыл глаза. Если бы он знал, что именно будет происходить под чутким руководством ведуна, то не смог бы так спокойно вылезти с признанием авторства записки.

…Ведун ждал в круглом зале. Куполообразный потолок терялся где-то в вышине. В переплетении балок какая-то наглая птица свила гнездо. Хлопанье крыльев и недовольное курлыканье отдавались эхом. Вдоль стены тянулись окна в два ряда: снизу большие, прямоугольные, наверху круглые бойницы. Днем, наверное, было светло, но сейчас зажгли гроздь шаров, спускавшуюся на перевитых между собой цепях из центра купола.

Яркое пятно света лежало на низком столе. Стоящий рядом ведун опустил руку и барабанил пальцами по стертой временем столешнице. Один из охранников принес из глубины комнаты кресло, поставил рядом с ним.

— Ну и чего ты ждешь? — поднял тот недоуменно брови, оглядывая застывшего на краю светлого пятна Славку. — Ложись! — кивнул он на стол.

Славка заложил руки за спину и хмыкнул:

— Ща, шнурки поглажу.

В спину ощутимо кольнуло, мальчик наклонился вперед, тут же ушел в сторону и обернулся. Светловолосый парень вытащил из ножен кинжал и недвусмысленно перехватывал его поудобнее. Можно было попытаться затеять драку, но раненый бок отозвался такой болью, что Славка тут же выбросил идею из головы и подошел к столу.

— Давай на спину, головой сюда. Руки раскинь.

Столешница оказалась слишком широкая, и когда Славка принял нужную позу, то не смог дотянуться до краев. Ведун сквозь зубы помянул лешего и с досадой позвенел цепью, перевитой с кожаными путами. Один конец уходил под стол, вторым должны были привязать руки, но рассчитанная на взрослого конструкция не позволяла легко это сделать. Вдвоем с ратником навалились, больно прижав локти к доскам, и все-таки связали. Славка запрокинул голову, стараясь не зашипеть от боли: путы врезались в запястья и тянули так, что, казалось, еще чуть-чуть — и кости выскочат из суставов. Потом добавилась боль в щиколотках. В последнюю очередь через лоб захлестнули широкий кожаный ремень. Край его приходился на глаза, а медные заклепки холодили виски.

— Отойдите! — судя по звукам, ведун встал в изголовье.

Пальцы ощупали лицо — Славка поморщился от брезгливости, — и легли поверх ремня. Заклепки начали стремительно нагреваться, а потом обожгли такой болью, что у мальчишки потемнело в глазах.

Очнулся он в той же комнате, только ярко освещенной. Простой деревянный пол сменился на мозаичный, с ярким рисунком. Славка сразу узнал руну, доставшуюся ему в саду Ласка: «выбор» — изгибающаяся ящерка, окольцовывающая три камушка: черный, белый и красный. Стола не было, мальчик стоял у стены. Ведун сидел в кресле и с насмешкой смотрел на пленника. Он показался Славке чуть старше и серьезнее, но это было неважно. Пугало другое — вдоль стены стояли ребята: Алешка, Влад, Алька, а между ними и Славкой возник инвентарь пыточной камеры, начиная от плетей и заканчивая нагреваемыми в камине щипцами.

Рубашка прилипла к спине — пот выступил мгновенно, и дрогнули колени. Не упрись мальчишка лопатками в стену, упал бы.

Ведун шаркнул сапогом по мозаичному полу:

— Узнал?

Славка кивнул — эту руну он точно не забудет. Ребята молчали, и тоже смотрели на рисунок.

— Ну вот и будешь выбирать, — усмехнулся ведун. — Условия такие: ты должен назвать кого-то из них, пока не закончится песок в колбе, — на подлокотнике кресла возникли песочные часы, минут на пять, не больше. — Ответ «меня» не принимается. Если промолчишь — через это пройдут все по очереди. Понял? Все! Первое — плети. Выбирай, кому из них достанется, — ведун хлопнул по часам, и песок тонкой струйкой скользнул в нижнюю колбу.

Славка сполз по стене, ноги не держали. Трое стоявших напротив терпеливо, словно безвольные марионетки, ждали, когда распорядятся их судьбой. Крик нарастал внутри мальчишки, раздирая горло: то ли просто вопль, то ли: «я все напишу!». Он всхлипнул, откинул голову, больно стукнувшись затылком о стену. Боль отрезвила, и пришло понимание: на самом деле ребят тут нет, а сам Славка лежит на дридовой конструкции и видит кошмары. Это все неправда. Иллюзия. Если очень постараться, то можно ощутить, как давят на виски заклепки и врезаются в запястья путы. Ничего нет — выдумка, сон, мираж.

Но даже во сне невозможно будет смотреть, как пытают твоих друзей. Песка осталось минуты на три…

…Славка открыл глаза. Алешка сидел у стены, привалившись спиной, и покусывал губу, словно решая что-то важное для себя.

— Утро скоро? — спросил Славка.

— Светает, — Алешка повернулся к окну. — Точнее, рассвело.

«Ведун скоро придет в себя. Говорил, к утру как раз соберется», — пробилось у Славки смутное воспоминание. Он подтянулся на руках и сел. Кружилась голова, хотелось пить и пощипывало бок — больше никаких последствий не наблюдалось. Если не считать желания выброситься из окна и больше не помнить того, что происходило ночью.

— Как вы думаете, кто будет следующим? — спросила Алька, сидевшая в углу.

— Славка, а что там было, а? — с тоской протянул Влад. — А то на твою рожу посмотришь, и сразу повеситься хочется.

«А что рожа?» — провел Славка ладонью по лицу. Но предупредить ребят все-таки стоило. Вспомнилось: Альку не называл, все-таки девчонка. Ей досталось только один раз, когда он так и не смог разжать намертво стиснутые зубы и сказать, кому из друзей предназначались раскаленные клещи.

— Помните, Талем как-то говорил про конструкцию дридову, которая страхи вытаскивает? Наверное, она и была. Вывернула наизнанку. А воды нет?

Влад протянул руку к кувшину и демонстративно перевернул. Не выкатилось ни капли. Славка облизнул сухие губы, почувствовал под языком ссадины. Странно, вроде бы по лицу не били. Прикусил, скорее всего.

— …Наверное, вы так предсказание видели. Как во сне — вроде и ты, и вроде со стороны смотришь. А рядом ведун торчит и зудит: согласись, и все закончится. Потом заткнется, смотрит в упор и ждет, когда я соглашусь. Да выдохся раньше, сволочь! — последнее слово Славка выплюнул так, что оно показалось самым грязным ругательством.