— Да, ты держишь себя в руках. Но подсознание пробивается. Кстати, это тоже очень хорошая иллюстрация!

— На тему?

— Не переводи разговор. Частота взаимодействия в закрытом чате — недоступная натуралу конструктивно. Квадратная бутылка в стойку для круглых не влезает. Что неясно?

— Да понял я, понял. Причём сразу.

— Ты — потенциальный интерес для неких очень интересных научных исследований, — буднично роняет новоявленная родственница. — Не то чтобы в этом было что-то плохое, просто сейчас оно весьма не ко времени.

— Знаешь, а ведь я с вами четырьмя очень дисциплинирован, — неожиданно делаю вывод на свой собственный счёт. — Твоя мать сказала — и я сразу принял к сведению. И, словами одной нашей близкой подруги, втянул язык в жопу — хотя раньше послушанием не страдал. Теперь только читаю в чатах и сам ничего не говорю. Кстати, зачем ты решила ехать на такси?

— В нашей машине однозначно всё записали бы. Поехать на ком угодно другом — у всех будут вопросы уже в адрес HAMASAKI. А чего это родная дочь...?

— Понял, не продолжай.

В принципе, разделитель салона поднят и ситуация тут вроде как относится к разряду стандартных. Да и не понимаю я в местной технике на том уровне, чтобы спорить с Миру.

— Не поехать оказалось тоже нельзя, — пожимает плечами одноклассница. — Но я это не сразу поняла.

— А чем была бы плоха запись в вашей машине? Свои же?

— Мама с папой разводятся. Имущество пока общее, но уже есть споры о разделе.

— Между ними?

— Не только. Ещё есть родня с каждой стороны, там тоже образовалась масса претендентов.

— Мне Фомичёв в коридоре при всех ляпнул, что у меня активировалась какая-то первичная нейросеть. Я уже почитал в сети, что это такое — но не понимаю до конца. Это как-то связано с вашим пожеланием мне поменьше светиться в известных чатах?

— Да, причём прямо. Фуф, кажется, настроилась... Виктор, ты в курсе, кто убил твоего отца? И за что?

— Шутишь?!

— Нисколько.

— Не в курсе. Пока. Но я обязательно это выясню.

— Мой отец. Возможно, не своими руками, не один — но и он тоже.

— Хренасе.

Как реагировать?

— Поначалу я думала, что это он из-за мамы: они с твоим папой...

— Я знаю. Любили друг друга, если очень коротко и без подробностей. Причём твоя мама продолжает любить покойного отца Вити Седькова и сейчас. Слепой и, как по мне, саморазрушающей любовью. Себе не на пользу.

— Хорошо сказано, а для гайдзина — так и втройне. Да. Но есть один момент, который не стыкуется.

— Какой?

— Наши с тобой родители познакомились ещё до того, как нас с тобой забацали с законными супругами. Походу, как бы не пару десятков лет тому. Почему мой папа всё это время закрывал глаза, терпел? А сейчас вдруг на старости лет спохватился? Не поздно ли у него гордость взыграла?

— Умеешь ты задавать вопросы. Знаешь, сейчас еле удержался, чтобы не сострить.

— Заметила и оценила. Кстати, ты совсем не нервничаешь, обратил внимание?

— У меня не особо прочные эмоциональные связи с биологическими родителями. Не хочу напрягаться и думать, как так получилось, — практически не лукавлю.

Бог его знает, какие приложения у неё сейчас активны.

— Да, я заметила и рада. Иначе этот разговор мог бы стать более тяжёлым. Ты сейчас себя ведёшь как японец, кстати! Это комплимент.

Она оглядывается по сторонам, решительно подвигает меня на край заднего сиденья и ложится в горизонтальное положение, располагая голову на моих коленях:

— В знак доверия!

— Так и тянет спросить, не завуалированный ли это ответ с тем самым сексуальным подтекстом. На мои подсознательные рефлекторные ожидания в твой адрес.

— Нет, — спокойно отвечает Миру. — Но не знаю, как тебе доказать — у тебя всё равно нужных расширений нет.

— Да ладно, не надо ничего доказывать. Я, в принципе, от Мартинес и Эрнандес уже знаю, как выглядит одноклассница, которой от меня чего-то надо. Ты не похожа.

— Я не испытываю чисто физиологического удовольствия от процесса, м-м-м, ты понял, какого. Могу пойти на это из благодарности, жалости, аналогичных побуждений — но это будет именно что моя уступка и благотворительность. Если бы ты очень попросил — наверное, могла бы дать. Но с эмоциями резинового робота и без встречных движений.

— Экая досада.

— До Мартинес и Эрнандес мне очень далеко: лежала бы бревном и незаметно листала бы сеть через концентратор. О темпераменте речь точно не идет.

— М-да. Как ты ловко спрофилактировала.

— Что именно?

— Теперь неприятно рассматривать тебя в качестве объекта этого самого.

— Самооценка?

— Да. Ты умная. Это не ирония, в который раз поражаюсь.

— Да тут очевидно. Думаешь, я не читала серьёзных книг на эту тему? В общем, сейчас начнётся передел в верхах, — переходит она на другую тему.

— За бессмертие, я помню. Конкурирующих научных направлений, грубо говоря, два: вы и хань.

— Да. Есть только один небольшой момент, в котором я с мамой не согласна. Твой отец представлял третье направление.

— Тика-сан говорила же, что у отца была комбинация первого и второго? Я так понял, что он шёл за вами в кильватере, переосмыслиливал и компилировал — но нового не рожал. Ошибаюсь?

— Мне кажется, это было справедливо лишь поначалу. Просто Сергей Седьков на каком-то этапе дошёл до такого уровня понимания, что в одно мгновение решил превратиться в Мартинес. В нашу Мартинес.

— Не понял?

— Это когда на людях ты — простодыра, проще не бывает. Пардон за тавтологию. А на самом деле...

— ... монстр темы?

— Да. Снова хорошо сказал.

— Не подумай, что я несерьёзно отношусь к твоим словам, но логичен вопрос. Твоя мать знала о моём отце больше, чем весь окружающий мир вместе взятый. Кроме того, она является профессионалом в том, чем они оба занимались всю жизнь. Ты, её дочь, получается, несоответствие заметила — а она нет?

— А я не заметила. — Миру открывает глаза, которые до этого момента держала закрытыми, и серьёзно смотрет на меня снизу вверх. — Я только начала подозревать. Кроме тебя ни с кем не делилась и не собираюсь.

— Занятно. Договаривай.

— Мне тоже занятно, — она слегка оживляется. — Ты сейчас совсем не хочешь меня трахнуть, прикольно. У тебя спектр сменился.

— Так ты сама прививку сделала.

— Да... В общем, когда ты начал читать закрытые чаты, я подумала — ну совпадение. Казус. Исключение.

— Я и сейчас так думаю.

— А когда мы там в коридоре воевали со Свином и южанами, у меня самой разогнались мыслительные процессы. Буст.

— Ну и чё? Я тебе как боксёр говорю: в стрессе, да с серьёзным соперником, бывает и не такое. Даже выражение есть! "Жизнь промелькнула перед глазами". Это прямой перевод с русского, поговорке явно больше двух сотен лет. Нейроконцентраторов и ускорений мышления тогда не было.

Ещё не договорив до конца, без разбега начинаю нервничать, а не зря ли я так распустил язык.

— Ты боксом занимался? Не знала. — Японка даже не обращает внимания на мои внутренние метания. — Виктор, ты понимаешь числовые различия между нормой и патологией? Я сейчас о скорости мышления.

— Вообще не волоку. Ноль. Но я этого и не скрывал никогда.

— Человек может бегом обогнать машину?

— Понимаю, к чему клонишь. Отвечу стандартно. Да, может, если победа вызвана спецификой рельефа, набором ско...

— НЕТ. Не может. По крайней мере, не сегодняшние машины.

— Хм.

— Связка концентратор-имплант — это что-то вроде реактивного ранца за спиной, позволяет чувствовать себя на высоте, но эта аналогия очень условна. Я не знаю, как до тебя донести подробно, у тебя же никогда не было импланта.

— Я тебе верю. Когда концентратор работает в связке с имплантом, ощущения при мыслительных процессах ни с чем не перепутаешь. Так тебя правильно понял?

— Да. Причём там целая гамма ощущений, словами не передашь. Как слепому объяснять, что такое цвета.