— Упс, да. Пардон. Никак не сложу три плюс два. А вы это к чему всё?

Цель его общения понятней не стала.

— Я никак не могу повлиять на твою способность либо неспособность быть человеком. Ты захотел — и снёс практически дважды всю школьную иерархию. Не займёшь её место, кстати, только по причине отсутствия гражданства — за тебя не могут голосовать.

— Ух ты. — С такого ракурса я не думал.

— Угу. А пока ты не хотел — тебя бы из болота не вытащили и сотней бульдозеров.

— Вы хотите сказать, что...

— Я давно в этом кресле. Многое видел, многих видел. За редким исключением учитель очень мало может повлиять на окончательный результат ЛЮБОГО ученика.

— Я считаю этот ваш тезис преступно неправильным.

— Считай, — Трофимов грузно спрыгивает с окна и беззаботно пожимает плечами. — Иногда, чтобы ученик понял через десяток лет, учителю нужно сеять семена заранее. Чего приходил-то?

— У Рашида выбит глаз, раз. Спасибо за помощь вчера в лицее, два. Три: вы бы не могли вызвать полицию по факту телесных повреждений Лысого? Как вчера?

— Два: не за что, уже проговорили. Раз: да и хрен с ним. — Завуч весело занимает собственное кресло и набулькивает в чайник ещё воды (оказывается, у него там и кран, что ли — плохо видно с этим зрением). — Три. Поскольку ты со вчера не бесклановый, проблемы родни Али теперь — никак не мои. Можете делать друг с другом, что хотите, у меня — уведомление с сервера юстиции.

— Упс.

— А ты как хотел?! Слушай, я сейчас начну нервничать от твоего тугоумия.

— Постараюсь это пережить, — бормочу себе под нос.

— Ладно, заново... Виктор, я тебе ещё раньше говорил, что не хочу конфликтов С ВЛИЯТЕЛЬНЫМИ Р-О-Д-И-Т-Е-Л-Я-М-И! Тем более, если эти конфликты — за тебя-дворнягу, с которой в жизни никогда ничего не поимею, когда ты вырастешь. Но сейчас всё изменилось. Не сечёшь?

— Упс.

— Ага. Во-первых, ты теперь Хамасаки — как минимум, с точки зрения текущих управляющих традиций. Во-вторых, ты уже не ноль, а самый динамичный рейтинг на момент.

— Боюсь, я вас не до конца понимаю. Я же тот же? Рейтинг, опекунша — производные?

— М-да... не понимаешь... Ну и ладно. У тебя просто ещё висят психотравмы, — он досадливо морщится. — Пройдёт... Неважно, как к тебе относятся другие. Важно, кто ты сам. В конечном итоге рулит только это.

— Даже не знаю, что вам сейчас сказать, чтобы это было прилично.

— Вот и помолчи. Всё, пока. Допил? Мне пора работать, тебе — на урок.

Уже практически закрываю за собой дверь его кабинета, когда меня догоняет последняя фраза:

— За опоздание баллы не снимут только один раз, сейчас!

Интерлюдия 1

— Я не могу посвящать тебя в ТАКИЕ детали. Это касается всей диаспоры. — Юнь, судя по лицу, что-то решила для себя и сейчас откровенно упёрлась. — По крайней мере, в школе. Для ясности: я понимаю, что вы сейчас на коне. У меня тоже есть свой прогноз о том, что будет на выборах. Но...

— Хочешь, в морду дам? — абсолютно спокойно предложила Ана.

— Попробуй! — китаянка мгновенно изобразила свернувшегося в клубок ежа.

Эрнандес молча уронила под ноги два рюкзака (свой и Рыжего) и сгибом локтя захватила шею собеседницы. Соединив ладони в замок, баскетболистка одновременно согнула свои ноги в коленях и без особого труда повалила более лёгкую Сяовэнь на землю, оказавшись сверху.

"О. А вас борьба в партере, хе-хе,