Спросить её, что ли, зачем при этом было оголять свои сиськи? Ну реально, если секса прямо сечас в машине у них не будет, зачем ей было раздеваться?

— Может он, может, — недовольно проворчала Мартинес. — Всё он может, наш застенчивый господин.

Она сидела тоже топлесс, но уже на лопатках одноклассника и изо всей дури втирала ему в виски какой-то крем, обладающий очень сильным запахом и сто процентов являющийся инструментом ароматерапии.

Кстати, интересный запах. Надо будет потом наедине поинтересоваться, это просто игрушка? Или обладает свойствами и афродизиака в том числе? А то больно ощущения интересные.

— Миру, когда ты начинаешь такие вот свои выходы из-за печки, я постоянно напрягаюсь, — глухо пожаловался Седьков, с которого именно в этот момент баскетболистка, что-то прикинув, уверенно потащила штаны полностью. — АЙ, АНА, СТОЙ! НЕТ!

— Пф-ф-ф-фааа... — японка не удержалась и один смешок всё же вырвался наружу.

— Я НЕ СМОГУ ПРИ МИРУ! — под грузом двух перемигнувшихся, не совсем трезвых и достаточно неслабых тёлок (к тому же, врубивших расширения) усилия Рыжего пропали втуне.

— Ты сейчас похож на головастика, — Хамасаки с серьёзным выражением лица подыграла родному слабому полу. — Так же беспомощно барахтаешься. Очень трогательно в своём отчаянии и бессилии.

Она уже сообразила, что девчонки скорее развлекаются, чем реально применяют силу.

— А-А-А! НЕ-Е-ЕТ! — Седьков забился на диване с удвоенной силой после того, как младшая Эскобар, чуток подумав, зачем-то вонзила свои указательные пальцы ему подмышки.

— Бл*, а ведь водитель подумает..., — Миру многозначительно обозначила паузу и расчётливо не стала оканчивать фразу.

— Наши водители ко всему привычны, неболтливы и исполнительны, — засопела Айя, успешно удерживая одноклассника в заблокированном положении.

— Я НЕ БУДУ ПРИ НЕЙ! — Рыжий продолжал вырваться. — НЕ-Е-ЕТ!

— Какой ужас. — Вообще без какой-либо интонации заметила японка и повторно отхлебнула из стекляшки с газированым соком.

— Вообще-то, это было не то, что ты подумал, — абсолютно серьёзно сообщила однокласснику Эрнандес, лёгким движением кисти забрасывая отвоёванные у него подругой штаны за спинку.

В этом месте Хамасаки, знавшая историю практически из первых уст, даже сдерживаться не стала.

Мартинес, сообразившая подоплеку несмотря на физкультуру, тоже захихикала.

— Твои труселя, если ты заметил, я не тронула. — Договаривала парню баскетболистка уже сконфужено и переводя взгляд с одной на другую. — Чёрт, я ж без задней мысли ляпнула... Это вы, две испорченные суки, вечно всё опошлите!

— Ну и как здесь не заржать, — тихонько всхлипнула Миру через долгую четверть минуты.

— А то. Спросить-то чё хотела? — Эскобар-младшая, закончив втирать гель, решительно выдавила остатки капсулы себе в рот. — Чё добру пропадать! — пояснила она под ошалевшим взглядом неестественно извернувшегося через плечо головой одноклассника.

— Да я уже передумала. Если спрошу — ваш спектакль тут же закончится, — Хамасаки поиграла бровями. — А я всё жду интересного. Засветите мне пенис Рыжего! Любопытно же.

— Чё, мужика голого не видела? — на автомате огрызнулся "брат".

— Европейца — нет, никогда не видела, — серьёзно ответила она. — К тому же, с тобой мы практически родственники. У меня чисто девичье любопытство на тему твоей геометрии. Имею право.

— В смысле? — Рыжий обеспокоено заёрзал, силясь выбраться из-под ягодиц Мартинес.

Безуспешно, разумеется.

— Ну, мы, японки, между собой базово считаем. Бывают длинные и тонкие, а бывают толстые и короткие. Но это у наших, а вдруг у тебя иначе? — Миру отлично знала, что именно такой её взгляд и выражение лица ассоциируются абсолютно у всех с тотемом змея.

Поэтому не стала отказывать себе в удовольствии и несколько секунд даже удерживалась, чтобы не моргнуть.

— Отпусти-и-ите! — в очередной раз забарахтался в чужих руках Седьков, оглядываясь на "сестру" с оттенками лёгкого ужаса во взгляде. — Я не шучу!

— Занудное ты создание, — притворно вздохнула младшая Эскобар. — А я так надеялась, что наконец-то встретила своего героя. Эх-х.

— Я так больше не могу. — Эрнандес хохотнула и похлопала одноклассника по заду. — Виктор, чем быстрее ты расслабишься — тем скорее мы тебя отпустим.

— Да? — доверия в голосе Рыжего не было ни на грош.

— Да. Ты звенишь, как струна, а мы пытаемся сгладить твои тяжёлые впечатления, — баскетболистка говорила серьёзные вещи с дурацким видом.

— Хотите прикол? — Хамасаки прикончила первую бутылочку и потянулась за второй. — Вы вот его трамбуете, а не видите: он уже три раза успешно пенту нажал.

— Да-а-а?! — одноклассницы как по команде прекратили маяться фигнёй и развернулись серьёзными лицами друг к другу.

— А чего тогда он по нам не жахнул? И кстати, откуда у него пента? — озадачилась спортсменка. — Даже у меня нет, дорого.

— На браслете было, базовая модификация — мама же ему не ширпотреб пододогнала. А не жахнул потому, что он её включал, а потом выключал. Ставлю на то, что боялся вам сделать больно, — японка и не подумала что-либо скрывать от единственных добровольных союзниц своего новоявленного "брата".

Тем более что лояльность свою они доказали не раз и не в теории.

— Этого не может быть. — Неожиданно хрипло проскрипела потомок Эскобаров. — Что угодно, но не это. Этого не может быть потому, что этого не может быть никогда.

— До чего у тебя занятный вид с голыми сиськами, верхом на мне — да с такой харей! — поторопился выпалить обиженный всеми русский.

— Если наша узкоглазая принцесса не шутит, я тебе в таком виде готова даже ноги перед сном мыть, затем эту воду пить, — серьёзно бросила латиноамериканка. — На центральной площади. С голыми, как ты говоришь, сиськами, вместо рабыни.

— Хренасе. — Рыжего, видимо, проняло без разбега.

Ну да, Мартинес нечасто балует других однозначной серьезностью.

— Просто кое-кто тугоумный не понимает, что это значит, — окончила она. — Хамасаки, а тебе не показалось?

— Я никогда не шучу на ТАКИЕ ТЕМЫ. — Миру коротко мотнула волосами слева направо. — В этом вопросе тоже не шучу, — торопливо уточнила она через секунду. — Держите, как знала.

В салоне между двумя диванами зажглась голограмма.

— Это его нейропрофиль за последние пять минут, — добавила риторическое японка. — Я пишу в динамике.

Кроме Седькова все и так всё поняли.

— Херасе. — Эрнандес положила пальцы ей на запястье, получила разрешение и прокрутила ролик замедленно подряд ещё несколько раз.

Мартинес коротко, но оглушительно (в запертом салоне) присвистнула:

— А ведь теперь понятно, за что тот обезьян пострадал.

— Убитый легавый? — машинально уточнила баскетболистка.

— Да.

— И я так думаю, что за это, — вздохнула Хамасаки, собираясь с мыслями. — Просто у него, скорее всего, стояло что-то профессиональное, он же полицейский. Может, он и не прямо такое увидел, но по типам активности мозга тоже ведь можно многое заподозрить.

— Легавые очень хорошо качают мониторинг, — подтвердила Айя, что-то сопоставляя. — Он, конечно, не уличный патрульный, но если начинал в молодости на улице, вполне может стоять какая-нибудь профессиональная ведомственная приложуха. Просто сносить не стал, когда на другую работу перевёлся.

— Имеешь ввиду, мониторинг собеседника на предмет нейроактивности?

— Там прежде всего на предмет агрессивности. Но во вкладках настройки могут быть какие угодно — в том числе, и на такое. Я видела, как оно работает, у нас кое-кому ставили, — неохотно, но откровенно пояснила Мартинес.

В её мимике или интонациях по-прежнему больше не было ни тени шутливости.

— Вы мне можете объяснить, какого чёрта здесь происходит? — Рыжий зашарил рукой внизу, пытаясь нащупать свои улетевшие с подачи Эрнандес штаны, находившиеся совсем в другом месте.

Миру наклонилась, достала их из-под дивана и бросила ему, чтобы не мучился: