Уничтожение частной собственности? – В русском переводе произведений Маркса и Энгельса термин «уничтожение» соответствует двум вариантам немецкого оригинала: Aufhebung («снятие») и Abschaffung («устранение»). Основным у Маркса и Энгельса является первый, простоты ради они употребляют и второй. «Снятие» – гегелевский термин. Для Маркса и Энгельса, прошедших гегелевскую школу, Aufhebung – не просто разговорное, бытовое слово, синоним устранения. «Снятие» как философское понятие, как термин диалектической философии имеет троякое значение: устранение негативного, сохранение позитивного и переход на более высокую ступень развития. Именно в этом смысле Маркс и Энгельс и употребляли понятие «снятие частной собственности». Что в этом случае означает устранение негативного? – Устранение всех антагонизмов, которые порождает частная собственность на общественные средства производства, и прежде всего уничтожение отчуждения производителей от средств производства. Что означает сохранение позитивного? – Отношение к общественным средствам производства как к своим, а не чужим или неизвестно чьим, ничейным. А переход на более высокую ступень? – Прежде всего свободное развитие производительных сил, повышение производительности труда.

Когда и как необходимо обобществление средств производства? – По мере их превращения в общественные в материальном, техническом смысле. Поэтому, согласно концепции Маркса и Энгельса, обобществление средств производства в переходный период – это длительный поэтапный процесс. Крупное производство, банки, железные дороги, почта могут быть обобществлены сравнительно быстро, остальное – по мере дальнейшего развития производительных сил – «быстрее или медленнее последует за этим».

Для Маркса и Энгельса уничтожение (точнее, «снятие») частной собственности на общественные средства производства тождественно уничтожению эксплуатации, т.е. неправомерного присвоения чужого труда.

Такое понимание этого важнейшего принципа марксистской теории исключает, с одной стороны, извращение марксизма в духе грубо-уравнительного коммунизма, а с другой – стремление, якобы оставаясь на почве марксизма, думать, будто создание условий для свободного развития каждого – а это как раз и есть высшая, конечная цель коммунистического преобразования общества – возможно на базе сохранения частной собственности на общественные средства производства и рыночных отношений.

Прогнозирование роли сознания в будущем обществе базируется на диалектико-материалистическом понимании соотношения общественного бытия и общественного сознания. Вульгаризацией марксизма является представление, будто центральное положение марксистской философии сводится к формуле: бытие определяет сознание. Если бы это было так, тогда философия Маркса и Энгельса не отличалась бы от философии их предшественников-материалистов. Но уже в своем первом тезисе о Фейербахе (весна 1845 г.) Маркс противопоставил новое мировоззрение всей предшествующей философии – и идеалистической, и материалистической. Подлинный смысл центрального положения диалектического материализма может быть сформулирован в четырех основных тезисах:

– бытие определяет сознание первично и в конечном счете, но не в каждом конкретном случае;

– сознание оказывает обратное влияние на бытие и между ними возникает взаимодействие на основе определяющей роли бытия;

– это взаимодействие носит исторический характер и по мере его развития роль сознания возрастает;

– при определенных обстоятельствах роль сознания может стать преобладающей.

В подготовительных материалах к «Анти-Дюрингу» (1876) Энгельс высказывает на первый взгляд парадоксальную в устах последовательного материалиста, но в сущности глубоко диалектическую мысль:

«Взгляд, согласно которому будто бы идеями и представлениями людей созданы условия их жизни, а не наоборот, опровергается всей предшествующей историей» [т.е.: вся предшествующая история опровергает идеалистическую концепцию], «в которой до сих пор результаты всегда оказывались иными, чем те, каких желали, а в дальнейшем ходе в большинстве случаев даже противоположными тому, чего желали. Этот взгляд лишь в более или менее отдаленном будущем может стать соответствующим действительности» [т.е.: идеалистическая концепция может стать в будущем соответствующей действительности? Да, в известном смысле], «поскольку люди будут заранее знать необходимость изменения общественного строя (sit venia verbo), вызванную изменением отношений, и пожелают этого изменения, прежде чем оно будет навязано им помимо их сознания и воли»[706].

Это значит: во всей предшествующей истории преобладала определяющая роль материальных условий жизни, и их изменение осознавалось преимущественно задним числом (post festum); в будущем обществе научное предвидение необходимых преобразований будет опережать стихийное развитие и позволит людям сознательно творить свою историю. Этот фрагмент в подготовительных материалах к «Анти-Дюрингу» не случаен. Он органически связан с представлениями Энгельса, развитыми им в основном тексте «Анти-Дюринга»: предстоящее историческое (социалистическое) преобразование общества – это «скачок человечества из царства необходимости в царство свободы», а «свобода есть познание необходимости», возможность действовать на основе познания объективных законов мира[707].

С основной философской концепцией Маркса и Энгельса связано и их представление о качественном изменении материального производства и его роли в будущем обществе, и развитие их представлений об исторической роли и судьбах рабочего класса, и их понимание роли науки – в истории, в предстоящем преобразовании общества и в будущем обществе.

Прослеживая процесс становления взглядов Маркса на общую структуру общества, удалось обратить внимание на такую закономерность всякого познания, которая проявилась и в истории возникновения марксистской концепции, – как процесс всё большего его углубления. В данном случае это было, как уже упоминалось, движение от сферы общественного сознания через политические и экономические отношения к осознанию производительных сил как глубинной основы общества. Возникла идея дальнейшей экстраполяции этого процесса, попытка найти еще более глубокую основу функционирования и развития общества. Некоторые наблюдения и высказывания Маркса и Энгельса позволили предположить, что такой еще более глубокой основой могут быть потребности. Если это так, тогда можно развить основную концепцию истмата (материалистического понимания истории) в ряде аспектов.

Если, с точки зрения основоположников этой концепции, противоречие между производительными силами и производственными отношениями является основой социальной революции, то противоречие между потребностями и средствами их удовлетворения (прежде всего уровнем развития производительных сил) является глубинной основой всех (а не только революционных) изменений в обществе.

Если производительные силы не сводятся к средствам производства, то противоречие, обусловливающее социальную революцию, – это и противоречие между потребностями производителей и социальными отношениями, препятствующими их нормальному удовлетворению; а потребности производителей – это и потребности в жизненных средствах, и потребности в развитии самих производителей (не хлебом единым).

Если такова роль потребностей, то их учет необходим и в теории стоимости.

Если развитие материалистического понимания истории выражалось и в усилении диалектического аспекта этой концепции, то необходимо обратить особое внимание не только на разработку теории потребностей вообще, но и на диалектику производства и потребностей, их взаимодействие, переворачивание функциональной зависимости между ними, смысл «разумных потребностей», манипуляцию потребностями в современном мире, смысл распределения по потребностям в будущем обществе и многое другое.