— Как это носят? — зачарованно спросила она у торговца.

Тот вздрогнул, поднялся и осторожно, стараясь не прикасаться к самой девушке, помог одеть плащ. Полюбовавшись на себя в огромном, в человеческий рост, потертом и пыльном зеркале, Кота заметила, что красота плаща лишь подчеркивает уродство остального наряда.

— А что еще у вас есть подобное? — жадно спросила она старика, стягивая пыльный парик. В зеркале она увидела, как антрацитовые локоны рассыпались по плечам, оттенив глубокий синий цвет плаща. В этот миг Кота впервые себе понравилась.

— Все, что ваша светлость пожелает, — понимающе улыбнулся торговец.

Он, кряхтя и пыхтя от натуги, вытащил на середину палатки старый сундук и с видом фокусника откинул крышку. Резво орудуя руками, вытаскивал вещи и проворно раскладывал на прилавке, тюках и даже на полу. Кота зачарованно разглядывала узкие брюки из черного блестящего материала, нежную, как облако, кружевную блузку длиной до бедра, с шикарным воздушным воротником и пышными рукавами. Очень удобно, чтобы скрыть женскую грудь. Кота жадно хватала все подряд, так как не терпелось примерить эту красоту. Торопливо осмотрелась в поисках, где можно притулиться, смела с прилавка какие-то невзрачные тряпки, бережно положила туда свою добычу и принялась расшнуровывать корсет, раздирая плотную ткань платья…

— Не губите! — внезапно побледнев, вскричал старик и рухнул на колени.

— А? — удивилась девушка, потом вспомнила, что говорили про «приличия» — мол, раздеваться и переодеваться прилюдно нельзя. Недовольно скорчившись, опустила руки, но полдела было уже сделано. В таком виде выходить из лавки тем более неприлично.

Торговец осторожно приподнял голову, убедился, что Кота больше не оголяется, и, облегченно вздохнув, тяжело поднялся.

— Если госпожа желает переодеться, я запру лавку и позову дочку помочь, — вытирая со лба холодный пот, промолвил он, и ушел вглубь, испуганно оглядываясь на хмурую покупательницу.

Через минуту в палатку влетела краснощекая девица. При виде полуодетой Коты она ойкнула и зарделась. Потом, спохватившись, заперла дверь огромным, — с ладонь, — железным ключом, и осторожно приблизилась к госпоже.

— Позвольте, я помогу, — смущенно пролепетала она.

Кота вздохнула, но позволила ловким пальчикам помощницы стянуть платье и расшнуровать корсет. Девица что-то неразборчиво бормотала при виде оборванных юбок и ахнула, заметив на стройных бедрах госпожи кровавые волдыри.

— У вас тайное дело? — чуть осмелев, спросила она дрожащим голосом. — Видимо, проникли в Бай втихую? Надеюсь, все прошло удачно?

Кота не ответила, лишь с подозрением глянув на дочь торговца. Та, решив, что госпожа сердится на столь неуместное любопытство, поспешно замолкла. Все еще недоумевая по поводу слов прислуги, Кота облачилась в шикарную рубаху. Тонкая нежная ткань ласкала кожу, на которой еще были видны синюшные полоски от тугого корсета. Узкие брюки на маленькую Коту сели просто идеально, широкий пояс подчеркнул тонкую талию. Девица предложила госпоже выбрать жилет. Коте понравился маленький, — почти корсет, — но без жестких вставок, да и шнуровка здесь служила лишь украшением.

Запахнувшись в плащ, она ощутила себя кем-то другим — девушка, что смотрела из пыльного зеркала, совсем не напоминала дикую, взлохмаченную озорным ветром пацанку, которую показывало Коте отражение в озере.

— Чего-то не хватает, — задумчиво протянула она.

— Ясно дело, чего, — хихикнула дочь торговца и притащила из дальнего угла высокие темные сапоги, вроде тех, которые достались хитрюге Уваросу.

Кота осторожно потрогала тонкую прохладную кожу, с сомнением глядя на свои босые ноги. Она боялась боли, которые могли причинить мозоли, оставленные на память жесткими туфлями. Но босиком идти по городу невозможно, так что придется одевать обувь. Во всяком случае, на вид легчайшие сапожки были мягкими и обещали комфорт. Скорчившись от ожидания, девушка осторожно натянула узкое голенище. Ступню лишь чуть засаднило — пластичная кожа не причиняла ни капли неудобства, и даже несколько притупляла неприятные ощущения. Почему же Чилва не покупала такую удобную обувь? Зачем заставила носить жесткие колодки?

— Вам нравится, — вопросительной интонации в голосе дочери торговца не было, поскольку и так было видно, что госпожа очень довольна.

Кота смахнула с лица мешающую прядь и с брезгливым выражением уставилась на ладонь, испачканную в белилах и пыли. Девушка в простом ситцевом платьице, как у селянки, понимающе кивнула и метнулась внутрь палатки, вытащив на прилавок старый медный таз, покрытый вмятинами и зеленоватым налетом. Но вода в нем оказалась чистая и чуть теплая. Кота с наслаждением умылась, тщательно отскребая с лица толстый слой грима, кропотливо наложенного кормилицей. Потом вытерлась белоснежным полотенцем, протянутым сноровистой помощницей.

— А вы будете платить? — осторожно осведомилась девушка, чуть отступая с тазиком мутной воды.

— Буду, — просто пожала плечами Кота, нашаривая в грязном тряпье, еще недавно составлявшем ее наряд, мешочки с монетками. — А что, можно не платить?

— Локки не всегда платят, — неопределенно ответила дочь торговца и, отперев двери, исчезла в глубине палатки.

С улицы зашел старик и тщательно прикрыл за собой дверь.

— Госпожа довольна? — вкрадчиво спросил он, ступая по полу так, словно это — первый ледок на озере.

— Буду платить, — понимающе усмехнулась Кота. Ну и работка у людей — столько нервов, да еще и неизвестно, заплатят или нет.

Старик довольно заулыбался и затряс реденькой бороденкой, подсчитывая в уме сумму.

— Тридцать золотых, — торжественно объявил он, чуть отступив, видимо, на всякий случай. Вдруг магу итог не понравится.

Кота уже просекла, что локки — это такие создания, которых все боятся. Но в лавке она нашла компромисс между нормальным существованием в холщовых штанах и ужасной пыткой кучей тряпья, где соблюдены городские приличия, но одежда почти не мешает. А за такое удовольствие можно было и расплатиться. К тому же, деньги — это лишь смешные блестящие кругляшки. Ими не утолишь голод и не защитишься от меча. Она кинула старику один из мешочков.

— Этого достаточно?

Тот деловито развязал тесемку и заглянул внутрь. Лицо старика смешно вытянулось. Кажется, такой щедрости он не ожидал.

— Спасибо, добрая госпожа, — растерянно прошептал он. — Но этого слишком много.

Кота безразлично пожала плечами и направилась к выходу, но старик подскочил и чуть не насильно сунул в руки покупательницы сумку. Пока Кота растерянно крутила в руках, как ей показалось, большой карман из тонкой, но крепкой черной кожи, старик метался по лавке, собирая одежду. Потом он спешно пихнул девушке еще пару рубах и какие-то штаны.

— Лишние деньги не приносят удачу, госпожа, — промямлил он, упорно пытаясь всучить еще какие-то вещи. — Но вот так все будут довольны. Это хорошая одежда, госпожа не прогадает.

Кота рассеянно улыбнулась, позволила утрамбовать еще пару тряпок, да повесила сумку на плечо. Пусть будет, вдруг еще захочется выбраться в город… а может, и на полянку перед мостом, про которую говорил смешной мальчик Лай. Добродушно помахав довольному торговцу, девушка выскочила на улицу.

— Наденьте капюшон, госпожа, — донеслось вслед.

Видимо, тут принято прикрывать свои волосы либо париком, либо капюшоном. Ну что же, Кота не против. К тому же, одно удовольствие лишний раз прикоснуться к ткани, из которой сделан плащ.

Она шла по улице в поисках братьев и получала удовольствие от разницы в ощущениях. Нигде не давит, не жмет, не трет. Как мало порой нужно для счастья! Чуть свыкнувшись с новой одеждой, Кота заметила и другие перемены, На нее теперь никто не пялился. Мало того, окружающие упорно старались не смотреть в ее сторону, поспешно отводя случайно брошенный взгляд. И вокруг всегда было свободное пространство, хотя на площади была такая же толкучка, что и час назад.

— Кродос! — Кота потянула за прядь русых волос, обнаружив брата доказывающим что-то двум прелестным девушкам.