Тигхи вдруг заметил, что его глаза увлажнились. Почему? Он медленно вдохнул и так же медленно выдохнул.

Торговец людьми вернулся на свое место на гребне уступа. Окровавленный нож валялся на траве. От лужи крови к краю уступа тянулась узкая темная дорожка с неровными краями. Вскоре торговец встал с гребня и принялся собирать на уступе траву. Отойдя от своих пленников на пару десятков шагов, он вскарабкался на невысокий, раскрошившийся утес и выдрал из земли засохший куст.

За каждым движением торговца следили три пары глаз. Он вернулся с ворохом сухих сучьев и веток и разжег небольшой костер, высекая искры из кремня до тех пор, пока старая сухая трава не занялась огнем. Затем под пристальными, испуганными взглядами пленников подтянул обезглавленное тело больного паренька к краю уступа, поднатужившись, втащил его наверх и положил на траву.

Содрать с тела одежду из истлевшей растительной ткани не составило большого труда. Торговец придирчиво осмотрел куртку и штаны, очевидно, желая определить, не годятся ли они для дальнейшего использования. Однако все это не стоило и доброго слова, и куртка и штаны тут же оказались в костре. Затем торговец склонился над трупом и принялся дотошно исследовать кожу. До Тигхи почти сразу же дошло, что торговец выясняет, нет ли там язв. Однако в отличие от лица остальная поверхность тела выглядела гладкой и свободной от каких-либо изъянов.

Солнце уже стояло высоко в небе, и уступ все больше и больше уходил в тень. Тигхи пробрала мелкая дрожь, однако причиной тому был вовсе не холод. Почти не мигая, он наблюдал за тем, как торговец приступил к разделке трупа паренька. Очевидно, для их нынешнего владельца это было так же просто и обыденно, как разделать туловище козы. Он перевернул тело. Тигхи увидел белую спину и узкие ягодицы, к которым прилипли зеленые травинки. Затем торговец вонзил нож в шею и отхватил остаток шейного позвонка. После этого отложил нож в сторону и, взяв в руки голову, лежавшую неподалеку, стал ее рассматривать, вглядываясь в язвы. Похоже, как и в случае с одеждой, он решал, будет ли от головы хоть какой-то прок. Для принятия окончательного решения ему не потребовалось много времени. Через пару минут торговец с беззаботным видом бросил голову за край уступа.

Тигхи уже не смотрел на торговца. Его взгляд притягивало обезглавленное тело, лежавшее на уступе. Костлявое юношеское тело с острыми лопатками, и волнистая линия позвоночника, заканчивавшегося в самом туловище. Зрелище страшило своей незавершенностью. Для полноты картины не хватало головы. В этом было нечто чудовищное. А торговец уже доставал что-то из своего заплечного мешка. Мешочек поменьше, но также из кожи, в котором оказался какой-то серый порошок. Тигхи сразу же сообразил, что это. Торговец носил с собой соль, которая сама по себе являлась очень ценным товаром. Ее добывали в котлованах уступов, расположенных гораздо западнее того места, где они сейчас находились.

Торговец между тем опять принялся за разделку трупа. Сначала он отрезал правую руку и почти мгновенно, опытными движениями содрал с нее кожу. Затем такая же судьба постигла левую руку, ноги, ягодицы и поясницу. Перевернув туловище без конечностей, он вырезал брюшину. Наконец вырубил ножом ребра и принялся ковыряться во внутренностях. Дерн в этом месте пропитался кровью. Торговец работал быстро, не допуская лишних движений. Будь это коза, Тигхи провозился бы с ее туловищем еще несколько часов, обрезая с него кусочки мяса, прежде чем отдать остальное деревенским поросятам. Однако торговец, похоже, удовлетворился тем, что у него уже было, и вскоре ударом ноги отправил изуродованное туловище за край уступа.

Отрезав куски мякоти от рук и ног, он положил их в мешок с солью и спрятал его в большой заплечный мешок. Затем подкинул в костер еще охапку хвороста. Ветки и сучья весело трещали, и через несколько секунд вверх взметнулось пламя. Торговец собрал кости и бросил их в костер, чтобы полакомиться костным мозгом. После этого взял небольшие куски мяса и обмазал их глиной, чтобы не подгорели.

Запах жарившегося мяса вызвал конвульсии в голодном желудке Тигхи. Его начало подташнивать.

Прошло не так уж много времени, и торговец людьми взял палку и принялся вытаскивать ею кости из костра и раскалывать ножом. Он выковыривал из костей шипящий, пузырящийся мозг и сразу отправлял в рот, громко чмокая от удовольствия. Затем набил рот травой и стал ее жевать. Очевидно, сок травы заменял ему воду. Вытащив мясо, запеченное в глине, торговец расколол глиняную обмазку ножом. От мяса, находившегося внутри, вместе с дымком исходил пьянящий, вкусный аромат, от которого у Тигхи инстинктивно увлажнился рот. Более чем увлажнился: слюна буквально стекала у него по подбородку. Юноша ненавидел себя за это, но ничего не мог с собой поделать. Запах был так похож на запах только что изжаренного козьего мяса.

Настроение торговца, похоже, улучшилось, что логически было вполне объяснимо. Ведь за последние дни его рацион был очень скудным: два-три ломтика соленого козьего мяса и несколько кусочков травяного хлеба. Торговец отличался сухощавым телосложением. Жилистый и невысокий, он привык обходиться малым. И вдруг представился случай наесться до отвала вкусного мяса и жира.

Торговец сидел на поджатых ногах и уплетал за обе щеки мясо, целиком поглощенный этим занятием. Когда он насытился, на его лице появилась довольная улыбка. Затем торговец подцепил кончиком ножа кусок мяса и встал на ноги. Эта маленькая порция жареной человеческой плоти предназначалась рыжеволосой девушке, перед которой торговец встал с ножом в руке.

Опустившись на землю, он протянул нож с мясом ко рту девушки. Она смотрела на него, и в ее взгляде были не ужас и не восторг, но некое тупое оцепенение. Несмотря на голод, девушка не открыла рта. Подождав немного, торговец рассмеялся, и его смех походил на басовитое рычание.

– Пока еще не голодна, еще не созрела, – сказал он, будто разговаривая сам с собой, и отправил мясо в собственный рот. – Ничего, дай только время, пару дней, неделю, и ты запоешь по-другому. На твоих глазах я буду каждый вечер пировать, как император, а ты начнешь думать: а почему ты должна голодать?