Раздался шорох. Вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее с замершего Семецкого посыпался тонкий, мельчайший песок. Миг – и могучая фигура бывалого воина буквально рассыпалась кучкой пыли, не оставив по себе каких-либо следов.
– Что это было? – изумленно вопросил в пространство Олег.
– Кхм… – Верон прокашлялся. – Если я не ошибаюсь, то это разгадка тайны артефактов Шамтриэля.
– Вы обратили внимание, коллеги? – Старым магом вдруг всецело завладел научный интерес. Он опустился на колени, внимательно рассматривая потускневшие осколки чаши и перебирая мелкий прах, оставшийся от Семецкого. Одновременно он продолжал говорить спокойным, мерным голосом, будто читая лекцию в Академии. – Что перед тем как рассыпаться в прах, многоуважаемый комендант Берста почувствовал боль? Своим отважным поступком он оказал неоценимую помощь магической науке, позволив раскрыть секрет так называемых артефактов Шамтриэля.
По всей видимости, от пережитого стресса его несло, он просто не мог остановиться. Олег, недовольный тем, как старик-воздушник обращается с прахом воина, тихо пробурчал себе под нос:
– А по-моему, «неоценимую помощь» Семецкий оказал несколько раньше, спасая наши шкуры.
Но Верон сделал вид, что не услышал его ремарки, и продолжал разглагольствовать:
– Общеизвестно, что умертвия принципиально не способны ощущать боль. Тем не менее перед разрушением Семецкому было явно больно. К тому же мы все видели, как из поврежденной конечности у него текла кровь. – Он бесцеремонно разгреб мельчайший серый прах на том месте, где стоял Семецкий, и торжествующе ткнул пальцем в темное пятно. – Что все это может значить? – задал он риторический вопрос и тут же сам на него ответил: – Только одно! Он ожил!!! Перед самым уничтожением он был живым. А как известно, оживлять смертных – это прерогатива только и исключительно божественных сил!
На этой фразе Олег насмешливо хмыкнул, но промолчал. В конце концов, он вовсе не собирался делать историю Леи достоянием широкой общественности.
– Да, божественных! – повторил старый маг, бросив недовольный взгляд на Олега. – Но, как известно, у шемцев нет никаких богов. Более того! Если это было вмешательство божества, то не кажется ли вам, что его поведение крайне нелогично? Вначале оживить, чтобы потом немедленно уничтожить?
– Сумасшедший бог? – ни к кому не обращаясь, заметил Триан.
– Нет, нет и нет. – На лице Верона расцвела довольная улыбка. – Не сумасшедший! Мертвый бог! Бог, который был убит, но его сила сохранилась в предметах его культа! Вот откуда это оживление и затем гибель Семецкого! Он, по всей видимости, случайно разбудил силу бога, заключенную в Чаше, подсознательно направив ее на исполнение своего заветного желания – стать живым. Чаша, а точнее, заключенная в ней часть божественной силы, исполнила это, но не исчерпала весь заряд энергии. Божественная энергия, вливающаяся в хрупкое тело смертного, просто сожгла его! – Он довольно обвел взглядом притихших коллег.
В голове Олега завертелись неясные мысли, основным лейтмотивом которых был вопрос: стоит ли рассказывать о происшествии и выводах Верона Виссу или нет. Несомненно, лич обеими руками ухватится за открывшийся ему шанс, тем более что опыты по выращиванию новых тел или пересадке душ, похоже, зашли в тупик. Но вот не кончится ли это для его друзей подобной же вспышкой и обращением в серый пепел? Это надо было хорошенько обдумать. В возможности Рыцаря Отчаяния раздобыть редчайший артефакт Олег не усомнился ни на секунду. Меж тем Верон продолжал:
– И знаете… Мне сейчас припоминается одна легенда о падении Шамтриэля, которой я раньше не придавал значения, считая глупой выдумкой. Но в свете вновь открывшихся фактов…
В легенде говорится о том, что когда-то повелители Шама, правившие империей, имели своего бога, который активно им покровительствовал, позволяя владычествовать над всем континентом. Но однажды последний светоносный император Шамтриэля возжаждал власти большей, чем возможно для любого из людей, и силы, что превыше человеческой. Задумав хитрый план, заключил он договор с могущественным демоном, обещая впустить его в мир, и выполнил свое обещание. Но не стерпел бог Шамтриэля такого надругательства, и схватился он с вышедшими из Инферно демоническими ратями, не зная, что играет на руку коварному правителю.
– Светоносный? – изумленно переспросил Олег, слух которого резануло чересчур уж хорошо знакомое слово.
– Да, – недовольный тем, что его прервали, коротко ответил воздушник. – Таково было официальное именование императоров Шамтриэля. Надеюсь, я могу продолжать?
Схватились бог и демон, но никто не мог одолеть, ибо император в хитрости своей повелел разрушить все алтари божества, ослабив его, и принес множество жертв демону, дав ему силы сражаться с богом. Равны стали их силы, на что и рассчитывал властитель Шамтриэля. И когда замерли они, изнеможенные, пустил он волшебную стрелу, наконечник которой был откован из солнечного света, а древко – из межзвездной тьмы, сразив их обоих, и вырвал, обрадованный, сияющее сердце бога и сочащееся тьмой сердце демона, и съел их, восклицая, что отныне он будет всевластным повелителем Света и Тьмы, срастив в себе их могущество силой своей магии.
Но ошибся император. Не хватило у него магии, чтоб покорить столь разные силы. Мощь бога и мощь демона отказались повиноваться человеку, вступив в бой внутри него, и не выдержало этой схватки смертное тело светоносного императора. С диким криком исчез он в сверкающей тьмой вспышке, но последним предсмертным усилием успел он вырвать из груди свое сердце, вместе с сердцами бога и демона, и заключить его в большой камень, что стоял неподалеку. Затем он и камень исчезли, но последними его словами было, что, накопив достаточно магии, покорит он все же доставшиеся ему силы и вернется тогда в мир единоличным повелителем людей, эльфов, магов и богов.
Лишенная божественного покровительства империя вскоре рухнула, на месте схватки бога и демона образовалась Шемская пустыня, имена участников стерлись из людской памяти.
Раньше я не обращал внимания на эту легенду, распространенную среди лишь очень немногих племен, обитающих на границе Железных гор и Шемской пустыни. Слишком уж явные несуразицы в ней нагромождены. Однако это открытие, – Верон кивнул на обломки Чаши, – заставляет обратить на нее самое пристальное внимание. Действительно, если некоему человеку удалось бы каким-либо способом похитить значительную часть божественного могущества, вызвав тем самым гибель божества, предметы культа погибшего бога, особенно если они и до того были предварительно зачарованы, вполне могли аккумулировать в себе некоторые частицы божественной силы, которую человек не смог или не успел воспринять. Так объясняется избирательность их воздействия: ясно, что пользоваться силой павшего бога могут, скорее всего, именно потомки его почитателей.
– Правда, непонятно, – продолжил он, помолчав, – почему эту силу смог использовать Семецкий.
– Все просто, – вмешался Вашек. – Род Семецких приходится нам очень отдаленной родней, так что их генеалогию я знаю неплохо. Три поколения назад Ритор Семецкий привез из похода на Шем красавицу-пленницу очень знатного рода, на которой впоследствии женился. Так что прабабка Юрайи была чистокровной шемкой, причем из знатных.
– Это все объясняет… – Верон Исский кряхтя поднялся с колен, вышел из палатки, широко отдернув полог, и, медленно обернувшись, посмотрел на кучку праха – все, что осталось от доблестного Семецкого. Он наклонил голову, отдавая дань почтения погибшему, и с его поднятой руки сорвалась голубоватая молния. – Слава павшему герою! – печальным хрипловатым голосом произнес он.
– Слава! Слава! – С рук магов срывались молнии, фаерболы, стрелы камня и ледяные шипы, уходя в безответное небо смертоносным магическим салютом в честь отважного коменданта Берста.
В свой фаербол Олег вложил все остатки имеющихся сил. Яростной кометой огненный мяч взмыл в высокое степное небо, медленно растворяясь в пылающей синеве. И, может быть, это было только видением усталого мозга, но на миг Олегу почудилось, как в глубине покинутой магами палатки мелькнула серая тень, похожая на несгибаемого воина, а усталый, немного хриплый голос последнего коменданта Берста тихо и растроганно произнес:
