Раствори свою горькую душу

В сладостной чаше слез.

Тоски твоей не нарушу

Золотыми блестками грез.

Не приведу к тебе Аполлона

С ярой лазурной горы

Прервать звучание стона

Звучанием дивной игры.

Как в Лабиринте ни безотрадно

Во тьме томиться и вопить,

Не воззову: «Мудрая Ариадна,

Брось ей путеводную нить.»

Даже не зажгу лампады

Озарить благостный лик,

Не стану устами отрады

Заглушать скорбный крик.

Когда растворишь свою душу

В радостной чаше слез,

Выбросит море на сушу

Венок из Кипридиных роз.

22 июля (4 августа) 1921

Как ранняя птичка, проснувшись с зарёю,

Молилася девушка Богу:

«Мой милый Христосик, Тебе я открою

Мою заревую тревогу.

Не знаю, поймёшь ли, божественный Мальчик,

Ты милую сказку земную.

С улыбкой Ты поднял застенчивый пальчик.

Прости, я его поцелую.

Затем ли я стала теперь на колени, -

Ты спросишь, смеющийся мило, -

Чтоб лепет вечерний цветущей сирени

Тебе я, Христос, повторила?

Прими, как молитву, внезапную радость,

Мою озарившую душу.

Познавши лобзанья тревожную сладость,

Заветов Твоих не нарушу.

Что будет со мною, не знаю, не знаю.

Любовь наша — нежный цветочек.

Дай росы живые зовущему маю,

Люби нас, Господень сыночек.

Молитвенник верный я в сердце открою,

А Ты укажи мне дорогу».

Так, тихо мечтая росистой зарёю,

Молилася девушка Богу.

24 июля (6 августа) 1921

Душа, судьбы необычайной

Тоску благослови,

И преклонись пред силой тайной

Сжигающей любви.

«Ты только для меня!» — сказал я

Возлюбленной моей,

Но я не знал, не понимал я

Тогда моих путей.

Сказалось роковое слово,

Спаялося в огне

Кольцо бессмертия живого,

Завещанное мне.

«Пылавшие во тьме сгорели, -

Сказала мне она, -

Тебе в земном твоем пределе

Я больше не нужна.

Любовью сожжена безмерной,

Я, Смертью смерть поправ,

Стезею вознеслася верной

На росы райских трав.

Прошла я путь необратимый,

Не знаешь ты, где я,

Но ты найди меня, любимый,

И верь, что я — твоя».

28 февраля (13 марта) 1922

Я сам закон игры уставил

И проиграл, но не хочу

Разбить оковы строгих правил.

Мой проигрыш я заплачу.

Но, может быть, платить нам нечем.

Все увеличивая счёт,

Несчастливо мы карты мечем.

Придет последний банкомёт,

И, приневоленный к азарту,

Все, что осталось, подсчитай,

Поставь последний куш на карту,

О выигрыше помечтай,

И знай, что шулер беспощаден,

И что громаден будет счёт,

И что огонь из черных впадин

Его глазниц смертельно жжёт.

22 июня (5 июля) 1922

Набатово

Душа, отторгнувшись от тела,

Как будешь ты в веках жива?

Как ты припомнишь вне предела

Все наши формы и слова?

Но ты жива, я знаю это,

И ты пройдешь сквозь дым веков

Во исполнение завета,

Еще живее без оков.

Здесь каждый шаг в цепях причины,

И к светлой цели нет пути,

Не остановишь миг единый,

И воля бьется взаперти.

Здесь, в этом нашем бренном теле,

Законом мировой игры

Скрестились и отяготели

Все беспредельные миры.

Но даже этих подчинений

Всемирно-неизбежный гнёт

Во мне надежду восхождений

К безмерной жизни создаёт.

1 (14) февраля 1923

Из рук упал кувшин с водой,

И на песок пророк склонился,

А дух его за край земной

К иным пространствам устремился.

Увидел он иной земли

Сады, поляны и дороги.

Ручьи текли, цветы цвели,

Сияли дивные чертоги.

Он восходил из рая в рай,

Надмирной уносимый бурей,

Позабывал родимый край,

И забавлялся лаской гурий.

Все благовоннее роса,

Все больше света и простора,

Все лучезарней небеса,

Все более утех для взора.

Перед Аллахом Магомет,

Аллах в таинственном покрове,

Чтобы не сжег пророка свет,

Пылающий в предвечном Слове.

Ликует вознесенный ввысь,

Внимая вечному глаголу.

Аллах сказал ему: «Вернись,

И возвести закон мой долу».

И на земле опять пророк,

И та же перед ним долина,

Вода течет в сухой песок,

Струяся через край кувшина.

Мгновенно-пройденный Эдем,

В тебе легенду видит скептик.

Он говорит: «Известно всем,

Что Магомет был эпилептик».

Дает нам время лишь одну

Навеки скованную рельсу.

С нее умчаться в ширину

Не возмечталось и Уэльсу.

И только пламенный недуг,

Остановив мгновенье, сбросит

С тяжелой рельсы душу вдруг,

И в ширину времен уносит.

11 (24) февраля 1923

На опрокинутый кувшин

Глядел вернувшийся из рая.

В пустыне — только миг один,

А там века текли, сгорая.

Ушедшие от нас живут,

Расторгнувши оковы тлена, -

Мы беглою стезей минут

Скользим, не покидая плена.

Очарования времен

Расторгнуть все еще не можем.

Наш дух в темницу заключен,

И медленно мы силы множим.

Давно ли темная Казань

Была приютом вдохновений,

И колебал Эвклида грань

Наш Лобачевский, светлый гений!

Завеса вновь приподнята

Орлиным замыслом Эйнштейна,

Но все еще крепка плита

Четырехмерного бассейна.

Необратимы времена

Еще коснеющему телу,

И нам свобода не дана

К иному их стремить пределу.

Наш темный глаз печально слеп,

И только плоскость нам знакома.

Наш мир широкий — только склеп

В подвале творческого дома.

Но мы предчувствием живем.

Не лгут позывы и усилья.

Настанет срок, — и обретем

Несущие к свободе крылья.

6 (19) февраля 1923