- Я знаю. Именно поэтому, прежде чем вы начнете разговор, я хочу вам кое-что показать.

Накинув шубу, я, пребывая в разрывающих сердце чувствах, послушно отправилась следом. Мы вышли на террасу, затем спустились по ступеням в сад с ледяными скульптурами, безмолвно прошли мимо экспозиций по тропинке к озеру, а там Эрнесто помог мне взобраться в «скандинавскую» мини-ладью и, включив двигатель, привел в движение это чудо инженерной мысли.

Сани шли практически бесшумно, и поначалу меня волновал вопрос о том, как они вообще двигаются, но легкий ветер вскоре изгладил из моей головы все тревожные мысли о воздушной подушке под днищем и о скорости приблизительно в шестьдесят километров в час. Ветер трепал волосы прохладными порывами, и я последовала примеру Эрнесто: накинула капюшон, так как по мере увеличения скорости шапка не спасала от свистящих в ушах воздушных потоков.

Мы пересекли озеро, затем нырнули в долину и помчались вниз по склону. Там уже не было фонарей. Лишь редкие звезды и мягкий желтый свет ламп и фар нашей ладьи позволяли мне видеть улыбку Эрнесто, изредка бросавшего на меня взгляды. Он сосредоточено вел свой «корабль», а у меня захватывало дух: вокруг заснеженная красота гор, звездный вечер, огромная луна, эта несущаяся ладья среди безлюдных мест, волны снега, взбудораженные нашим плаваньем, и он со мной. Он!!!

Не имея ни единой мысли, куда вёз меня Эрнесто, я полностью доверилась ему, с отчаяньем понимая, что больше никогда не испытаю ничего подобного. Но тут пришло еще одно осознание: такое сильное чувство бывает только один раз в жизни. Что бы там ни вещали «мудрые» пожившие люди, но настоящая любовь дается исключительно единожды и, увы, далеко не всем подряд.

Я рвано выдохнула, запоздало осознав исцеление. И слёзы вновь заструились по моему лицу. Их срывал ветер, а я смеялась, изо всех сил держась за кресло и поручни, чтобы не лишиться чувств от счастья и несчастья одновременно.

Отныне я свободна и... несвободна.

Боже, я, оказывается, никогда не любила! И понять это удалось, не выбивая клин клином, абы с кем-то, абы как-нибудь, а лишь соединившись душами с конкретным человеком, посланным мне самой судьбой. Все мои поиски, все мои неудавшиеся попытки залечить себя, зализать раны, найти того, кто просто заполнит собой пустоту и скрасит одиночество и неизбежную старость - все эти тысячи стратегий и глупых идей умных людей ничтожны по сравнению с единственным искренним мигом и волной жара, накрывшей нас там, в каминном зале...

Но как теперь жить? Ведь если я расскажу ему, что свободна, это даст ему повод оступиться и загрязнить свою душу. И почему-то я была уверена, что Эрнесто, не раздумывая, сорвется со мной в эту пропасть убийственной страсти.

Новая волна осознания глубины своих чувств чуть не убила меня: я была готова и дальше лгать Эрнесто о своем замужестве, лишь бы он сохранил свою душу в чистоте, лишь бы безболезненно забыл обо мне, как о кратковременной вспышке, чуть не спалившей его брак.

Когда-то мне казалось, что я знаю, что такое любовь: это дарить радость по утрам, готовить ужин, плакать ночами, когда муж где-то задерживается... доказывать... убеждать... приводить примеры... прощать... понимать... оправдывать... обманываться... ждать, что вернется и одумается... убиваться в одиночестве, упиваясь своим горем.

Но теперь всё перевернулось с ног на голову. Теперь же самую большую ценность во всей Вселенной для меня представляла даже не жизнь Эрнесто, а его душа, его спокойствие и отсутствие угрызений совести. Что такое одна человеческая жизнь по сравнению с бессмертием души? Жизнь в любом случае закончится, рано или поздно, а душа продолжит своё существование, понесет дальше искаженный, исковерканный грехом свет, заражая Дух...

Я была готова раствориться ради Эрнесто, стать эфиром, стать незримой хранительницей его души, лишь бы он сберег себя целостным, не разрывался, не падал туда, где так мрачно и холодно, туда, откуда он вызволил меня, подарив самое великое чувство в мире.

Для него я всего лишь ослепительно красивая женщина... Я не хочу ослеплять его, напротив, я желаю видеть его зрячим и здравомыслящим, а не опьяненным минутной страстью.

- Мы приехали, - вдруг донеслось до меня и я, очнувшись от своих мыслей, принялась оглядываться по сторонам.

Мы находились недалеко от ущелья, а над нами нависла скала, полностью покрытая снежной шапкой, отчего создавалось впечатление, будто некто гигантский приоткрыл для нас запретный вход в сокровищницу.

- Что это за место, Эрнесто?

- Иногда, чтобы познать Высшее, падают к низшему, - загадочно ответил Эрнесто и протянул руку, помогая мне выбраться из ладьи. Я ойкнула, провалившись в снег по икры, но Эрнесто быстро вытащил меня из небольшого сугроба, недвусмысленно прижав к себе.

- Я чуть не утонула, - нервно хихикнула я, поняв, что это первый раз за много-много лет, когда меня касается мужчина; когда он стоит не просто близко, а интимно прижавшись ко мне, и смотрит таким красноречивым взглядом, что у меня мгновенно задрожали коленки.

- Здесь не очень глубоко, - пошутил он, –  в случае беды, я бы нырнул следом. Представляете, как бы мы смотрелись, барахтаясь в двадцатисантиметровом снежном море?

- Да уж, по-взрослому! - я совсем разнервничалась, не зная как реагировать на близость, но хуже всего было то, что мне казалось, будто мой смех выглядит глупо и неестественно, как у какой-то школьницы-девственницы. Господи, да так почти и было! Кроме мужа у меня не было ни одного мужчины, а муж был так давно, что это уже представлялось сном, особенно вблизи Эрнесто.

Похоже, он это понял. Заботливо поправив мою шапку, Эрнесто улыбнулся своей фирменной улыбкой «на миллион» и, прислонившись лбом к моему лбу, вкрадчиво поинтересовался, почти касаясь губами моих губ:

- Не боитесь идти туда поздним вечером?

- Нет, с вами не боюсь, - «...даже Ада...», хотела добавить я, но вовремя замолчала, прикусив язык и опустив глаза.

- Так-так, очи долу и смущенный румянец, - шутливо прокомментировал он, и, взяв меня за руку, повел внутрь пещеры. 

«Она испугалась... – без труда догадался я. – Но всё-таки что-то сдвинулось с мертвой точки. Теперь Полина готова к диалогу, к общению и откровенности, но ей тяжело даются прикосновения, и наш танец в каминном зале это доказал».

Господи, я ощущал себя коварным совратителем! Казалось бы, всё так просто: мы оба горим страстью, это видно невооруженным глазом, но она замужем, а я не могу держать себя в руках. Всегда считал, что мужики, пристающие к замужним женщинам, это полные козлы, а сам попался, практически потеряв бдительность...

А мне никак нельзя забывать о тонкой грани между решительностью и давлением, между проявлением инициативы и насильственными действиями сексуального характера. Если бы я мог влезть к ней в мозг, то это вряд ли решило бы проблему. Сегодня одно у нее на уме, завтра - другое, да и позволить себе данное вмешательство довольно-таки нелегко, это всё равно что переступить запретную черту, когда обратной дороги уже не будет.  

Все эти женские «да-да, я тоже хочу и завелась...», а потом «ой, я что-то передумала...» в самый последний момент, когда ты стоишь, словно дурак, которого прокатили и нагло обманули, фактически психологически изнасиловали, забрали весь твой запал, энергетически выпили, после чего ты чувствуешь, как по крови невольно разливается яростная обида и жажда мести, желание забрать обратно то, что украли, так и не дав ничего взамен... Да и телу уже не объяснишь, ведь древние инстинкты берут своё, но почему-то надо усилием воли включать мозг, убирать руки и охлаждать свой пыл. Иначе мисс «Ой, я передумала!» просто обвинит тебя в изнасиловании, и жизнь полетит коту под хвост.

Когда кругом враги, то осторожность – это наше всё. По сути, любая девушка может сделать так, как, например, поступила с одним моим клиентом его подружка. Половой акт был? Был. По взаимному согласию? Несомненно, ведь она сама к нему приехала, сама разделась, сама выпила и принялась за соблазнение. А чем она потом по дороге в больницу разодрала себя – это так и осталось тайной, которую не смогла отгадать экспертиза. Еще повезло, что, благодаря экспертизе, удалось доказать, что конкретно те повреждения никак не могли быть получены при половом акте, иначе мужика бы посадили надолго, а весь его бизнес перешел бы к партнеру, который, к слову, и подослал ту мисс «пострадавшую».